Глава 11

 

Небо было без единого облачка. Красавица ночь в черном длинном платье надела серебряное колье. Ночь посмотрела на землю и вдохнула аромат цветов. Мрачная красавица знала, что в это время цветы выглядят еще прекраснее, чем обычно. Потом ночь увидела на земле большой костер и двух людей, стоящих возле него, но по разные стороны. Юноша и пожилая женщина смотрели друг на друга через огонь. Юноша достал из кармана куртки старую книгу и бросил через костер пожилой женщине. Женщина ловко поймала книгу и также через костер перекинула юноше. Юноша поймал книгу и положил ее в сумку. Потом юноша достал серебряную чашу из сумки, вылил в чашу какую-то жидкость из хрустального флакона.
«Вот и настало время использовать меч атлантов», – подумал Никита. Золотой меч разрезал руку на сгибе, и несколько капель алой крови пролились в серебряную чашу. Клавдин достал стиломенс, и чаша по воздуху перелетела к Рите Сергеевне Шиповой через костер. Шипова надрезала себе руку маленьким ножичком и капнула в чашу несколько капель своей крови. В темном небе вспыхнула молния и раздались раскаты грома. Острейшая боль в груди пронзила сердце Клавдина, и Никита потерял сознание. Напротив него по ту сторону костра Рита Сергеевна Шипова схватилась за грудь и ничком упала на землю.

– Ты какой-то чужой стал, Саша, – сказала немолодая уже женщина темноволосому подростку.
– Я не чужой тебе, мама, – был ответ. – Просто у меня есть свой мир, и я не хочу, чтобы в него входил тот, кто мне там не нужен.
– Значит, и родную мать ты туда не пустишь? А помнишь, как мы были дружны, когда тебе было еще совсем немного лет? Нас тогда называли еще «сладкая парочка», потому что мы везде появлялись вместе, и у нас не было секретов друг от друга.
– Но я уже давно не Саша, мама.
– А я всегда твоя мама, сын. И я всегда буду звать тебя Сашей, а не этой дурацкой кличкой, которую ты себе выдумал, начитавшись старинных книжек.
В следующую секунду на лице женщины появилась гримаса боли, а в глазах подростка появилось что-то звериное.
– Ты можешь оставаться сколько угодно Софьей Барбеловой, – произнес сын, недобро растягивая слова, – но у меня другое имя теперь, и немногие решатся произнести его вслух! И ты не решишься.
– Я не могу отречься от тебя, сын, – сказала Софья, – но твои дела мне противны. Пугать тех, кто не станет слепо служить тебе, какими-то жуткими муками, просто мерзко. Мерзко и низко.

– Долго же ты спишь, сын! – сказала, смеясь, моложавая на вид женщина.
– Доброе утро, мама, – сказал Никита. – Как отдохнула?
– Лучше не бывает. А ты чего такой бледный?
– Всю ночь гуляли. Купальскую ночь.
– Ну и как, нашел цветок папоротника?
– Нет, нашел только старую поваренную книгу.
– Какая прелесть, Никита! Можно, я ее возьму домой? Почитаю, как ели наши прадеды, может быть, что-нибудь и состряпаю к твоему приезду…
– Конечно, мама.
Никита почувствовал странную пустоту внутри. На груди его саднил ожог в форме цветка. Никита вспомнил, что отныне такой знак носит на себе и Рита Сергеевна Шипова, а в ее сердце поселилась тайна, которую она была обязана хранить даже ценой своей жизни. И еще Никита знал, что в старой поваренной книге теперь живет его Скрытый Двойник, который будет хранить часть его души, даже если Саклас да Баот одержит победу.