Глава 21

Что-то не так.

Я понял это в тот момент, когда увидел лицо Коды.

Он смотрит на меня так, словно хочет сказать, что кто-то, кого я люблю, умер. Точно так же они смотрели на меня, когда я узнал об убийстве Нериссы. Жалость. Как будто они сочувствуют мне. Как будто они не знают, как себя вести и что делать.

Мне это чертовски не нравится.

Совсем.

– Почему ты так на меня смотришь, Дакода? – рычу я. – Я клянусь, блять, тебе нужно говорить, потому что моё терпение сегодня чертовски коротко.

– Мэв ... – начинает он, потом смотрит на Мала.

– Высказывайся, – приказывает Мал. – Сейчас, Кода. Что случилось?

Кода оглядывается на меня, вздыхает, проводит рукой по волосам и говорит глубоким, но полным сожаления голосом:

– Думаю, ты был прав насчёт неё с самого начала.

– Насчёт кого?– требую я, сжимая кулаки.

– Насчёт Скарлетт.

У меня кровь стынет в жилах, и я вздрагиваю. Что он имеет в виду, говоря, что я был прав насчёт неё? По поводу чего? Он не имеет никакого грёбаного понятия, и мой уровень разочарования растёт.

– В твоих словах нет никакого смысла! – рявкаю я. – Какого хрена ты несёшь?

– Видел её сегодня, наблюдал, как ты просил. Она была дёрганной, чертовски нервничала, находясь в автобусе одна. Мне потребовалось несколько часов, чтобы выяснить, её место положение. Остальные члены её команды были на стадионе.

– Ускорься, – рявкаю я. – И что она делала?

– С ней были два охранника. Услышав этот грёбаный ужасный крик, они убежали, а потом появился Трейтон с несколькими своими людьми, и она открыла для них багажное отделение своего автобуса, и они загрузили его сумками. Сумки, которые, как я предполагаю, наполнены наркотиками. Потом они ушли.

Нет. 

Он чертовски ошибается.

Она им не помогает.

Она им не поможет.

Я вижу красную пелену, и не могу дышать, не могу, блять, думать. Все, что я могу сделать, это смотреть вдаль, зрение затуманивается. Я ей доверял. Она ни за что не поступит так со мной. Ни за что, блять. Он ошибается. Должно быть, он чертовски ошибается.

– Ты уверен в том, что видел? – спрашивает Мал, и голос его звучит смиренно.

– Я бы этого не сказал, Если бы не был уверен. Не верите мне, откройте этот автобус, и вы увидите сами.

– И она открыла его для них? – шиплю я, мой голос так повысился, что я не в силах удержать его под контролем.

– Она сама им открыла, – подтверждает Кода.

– Блять! – реву я, гнев вырывается из моей груди и врывается в комнату.

Мал вздрагивает и делает шаг вперёд.

– Маверик, успокойся. Мы не знаем всей истории, и пока не узнаем, тебе нужно сохранять спокойствие. Он мог угрожать ей, ты же не знаешь, что происходит.

– Если бы он угрожал ей, она бы пришла ко мне, – рычу я. – Она бы, блять, пришла ко мне. Она сама приняла это решение. Всё это время она, вероятно, была в этом замешана. Блять. Черт возьми. Я убью её. Блять, после того, как убью его.

– Ты, блять, расслабишься, – рявкает Мал, делая шаг вперёд, его рост превосходит мой. – Или в ином раскладе, Маверик, я тебя заставлю.

Я задыхаюсь. Я не могу дышать. Нихрена не соображаю. Она использовала меня. Использовала и, блять, оскорбила меня. Как будто я грёбаное ничтожество. Ярость переполняет моё тело, и я не могу сосредоточиться, не могу думать. Боль, такая глубокая и сильная, наполняет мою грудь, и я не могу избавиться от неё, как ни стараюсь.

– Успокойся. Притормози, – рычит Мал.

– Дыши, брат, это может быть совсем не то, на что похоже, – говорит Кода.

Я бросаю на них обоих сердитые взгляды.

– Это именно то, на что, блять, похоже.

– Ты либо поможешь нам с этим, либо отступишь и позволишь нам разобраться. И что же ты выберешь? – говорит Мал, глядя холодными глазами.

– Я помогаю. Я опущу её ниже плинтуса, блять, медленно.

Мал сердито смотрит на меня, потом поворачивается к Коде.

– Итак, мы знаем, что Трейтон положил что-то в её автобус. Это чертовски гениально. Очень маловероятно, что его проверят, он переправит наркотики через границу любого штата и сразу же отправит их туда, куда ему нужно – в Денвер. А это значит, что он планирует продавать большие партии на нашей территории. Мы должны уничтожить это дерьмо.

– Мы должны сделать это сейчас, – рычу я.

– Нет, – Мал качает головой, стиснув зубы. – Мы подождём, пока он вернётся туда, где у нас есть клуб. Если мы сейчас вмешаемся в это дерьмо, мы создадим войну, где у нас нет средств для борьбы. Мы подождём, пока автобус вернётся, и доберёмся до него первыми, заберём этот ебучий товар.

– Если мы провернём это, он причинит боль многим людям, – указывает Кода.

– Чёрт возьми, пусть попробует, – рычу я.

– Он собирается начать войну, несмотря ни на что. Он пытается протащить наркотики через весь мой грёбаный город, а этого не произойдёт. Мы доберёмся до них первыми, одержим верх и уничтожим его.

– А Скарлетт? – спрашивает Кода, глядя на меня.

Моё сердце взрывается в груди, а кожу покалывает. Ярость, предательство, боль –все это смешивается в моей груди в яростную смесь.

– Я разберусь со Скарлетт.

– Он пойдёт за ней первым, – указывает Кода, изучая меня. – Он собирается напасть прямо на нас, используя её. Мы не монстры, мы не знаем всей истории, поэтому нам нужно обезопасить её, прежде чем мы прикоснёмся к этим наркотикам.

– Согласен, – кивает Мэл.

– А если она работает с ним, то может выдать всё! – рявкаю я.

– Мы ни черта ей не скажем, просто посадим её под замок, чтобы убедиться, что он не снесёт ей грёбаную башку, пытаясь добраться до нас.

Я вздрагиваю от этой мысли, и моё зрение затуманивается.

– Делай, что хочешь, но, в конце концов, я буду иметь с ней дело.

– Всё, что тебе нужно, брат, – говорит Мал обеспокоенным, но твёрдым голосом.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь сдержать пылающий гнев, клокочущий в груди.

– А что мы будем делать, если он получит наркотики раньше нас? – бормочу я, глубоко дыша и отчаянно пытаясь успокоиться.

– Мы обязательно доберёмся до автобуса раньше него. Я найду способ, – говорит Мал, потирая виски. – Мне нужно организовать кое-какое дерьмо, ввести в курс дела клуб, это взорвётся, и когда это произойдёт, может начаться заварушка. Кто-то должен присматривать за Скарлетт, Кода, я думаю, тебе лучше это сделать. Маверик, пойдём со мной.

– Этого не случится, – бормочу я.

– Ты не пойдёшь за Скарлетт сейчас. Ты вытащишь дерьмо на поверхность, а я не могу себе этого позволить. Мне нужен кто-то, кто может сохранять хладнокровие. Это не ты, брат. Это сделает Кода.

– Я же сказал, что этого не случится, – рычу я, слегка оскалив зубы на брата. – Скарлетт моя, и я не буду вести с тобой переговоры. Я не сделаю ничего, что поставило бы под угрозу ваш план, но я хочу, собственными глазами видеть её. Я хочу посмотреть, что она делает. Я хочу быть тем лицом, которое она увидит, когда поймёт, что мы знаем о её действиях. Это буду я. Ты, блять, слышишь меня? Я.

– Ты играешь в опасную игру, Маверик, – предупреждает Мал, качая головой.

– И это моя игра. Ты не можешь решать, как это будет для меня.

– Дай ей чёртов шанс, – бормочет Кода. – Поверь мне, иногда история совсем не такая, как ты думаешь. Ты не дал Бостону шанса, по крайней мере, учись на своих ошибках и дай шанс девушке. Ты не знаешь, что случилось.

Я вздрагиваю и сжимаю кулаки.

– Будь чертовски осторожен со своими следующими словами, Дакода.

Кода качает головой.

– Он твой, я ухожу.

Он исчезает из комнаты, и я поворачиваюсь к Малу.

– Скарлетт моя.

И она заплатит за то, что сделала со мной.

Она заплатит.

Похуй на неё.

Черт бы её побрал.

Я едва могу дышать.

Зная, что в моём автобусе есть наркотики, мне хочется блевать каждый раз, когда я думаю об этом. От того, что я не разговариваю с Мавериком, становится ещё хуже. Он перестал звонить. Я дважды пыталась дозвониться, но каждый звонок отклоняется. Я знаю, что он злится на меня, он имеет на это полное право. У нас была потрясающая ночь в той хижине, а потом я и проигнорировала, и отвергла его защиту в один присест. Это не удивительно, что ему нечего мне сказать.

Я постоянно напоминаю себе, что через несколько дней мы возвращаемся домой. Тур окончен, и я могу пойти и увидеть его. Я уверена, что он позволит мне поговорить с ним. Он ведь не исчезнет просто так, верно? От этой мысли у меня сжимается сердце. Надеюсь, я не испортила всё окончательно. Если что-то случится с нашей дружбой, или отношениями, или ещё чем-то, чёрт возьми, до того, как у меня появится шанс попытаться всё объяснить, я никогда себе этого не прощу.

Или Трейтон.

Я ничего о нём не слышала. Он положил наркотики сутки назад, и с тех пор я слоняюсь вокруг автобуса, как параноик. До Денвера ехать долго, и сегодня вечером мы остановимся в последний раз, прежде чем преодолеть оставшийся путь домой. Все устали от автобуса, поэтому Сьюзен забронировала отель. Я не хочу выходить из автобуса, я не хочу выпускать его из виду ни на секунду, но если я потребую остаться, когда никогда не делала этого раньше, они станут чрезвычайно подозрительными, и это привлечёт больше внимания к ситуации.

Поэтому я должна сохранять спокойствие и попытаться найти способ, по крайней мере, оставаться рядом с ним. Я не могу ни есть, ни пить и постоянно нервничаю. Амалия дома в безопасности, чему я очень рада. Она написала мне, что нисколько меня не винит, и я могу навестить её, когда вернусь домой. Я не знаю, чувствую ли я себя лучше или хуже. Просто сейчас я не ощущаю ничего, кроме паники и страха. Я просто хочу, чтобы это было сделано, чтобы вернуться домой и, надеюсь, получить необходимую защиту, когда я расскажу байкерскому клубу о Трейтоне.

Я им всё расскажу.

Когда все, кого я знаю и люблю, в безопасности.

– Тук-тук.

 Я поднимаю взгляд с кровати в моем автобусе и вижу Сьюзен с телефоном в руке. Она изучает меня, сузив глаза.

– Всё в порядке?

– Да, я просто думаю о песне. Сьюзен, ты не против, если я останусь в автобусе Сегодня вечером? Я хочу закончить эти песни, и мне кажется, что здесь я могу лучше сосредоточиться.