Глава 20

Я не могу до неё дозвониться.

Я пытаюсь всё утро, но мои звонки и сообщения остаются без ответа. Сегодня мы ищем зацепку, так что у меня нет времени идти и выслеживать её. Какого хрена она меня игнорирует? Она ранена? Ещё хуже? У меня голова идёт кругом от возможных вариантов, и я расхаживаю по гостиничному номеру, в котором мы остановились, гадая, найду ли я время, чтобы найти Скарлетт, прежде чем мы уйдём и покончим с этими наводками.

– Ты мельтешишь, брат. Наверное, она просто готовится к шоу, – говорит Мал, изучая меня.

– Она никогда не игнорирует меня. Чувствую, что что-то не так, глубоко внутри я это чувствую.

– Уверен всё в порядке. У нас нет времени, чтобы пойти и проверить её. Бостон и Кода свободны, ты хочешь, чтобы я отправил их туда и отчитался?

– Этот ублюдок и близко не подойдёт к другой моей чёртовой женщине! – рявкаю я.

Мал стоит, глаза сужены, тело напряжено.

– Ещё раз так со мной заговоришь, и я клянусь тебе, Маверик, что отшлёпаю тебя по твоей грёбаной заднице.

Проклятье.

– Извини, – бурчу я. – Но я ему не доверяю. Пошли Коду.

Мал качает головой, и я ненавижу это чёртово разочарование в его глазах.

– Как тебе будет угодно.

Он выходит на улицу, чтобы позвонить, и в этот момент звонит мой телефон. Это неизвестный номер, поэтому я отвечаю:

– Да?

– Ах, привет, это Маверик?

Это женский голос.

– Да, а это кто?

– Сьюзен, менеджер Скарлетт.

Моё грёбаное сердце подпрыгивает к горлу.

– Она в порядке? Что-то случилось?

– Нет, у нас сегодня тройная охрана на её последнем концерте, так что она интересуется, можешь ли ты просто понаблюдать снаружи.

Снаружи?

Это звучит как-то неправильно. Совсем нет.

Почему она вдруг вышвырнула меня на улицу и отказалась отвечать на мои звонки, а главное, отказалась рассказать мне всё это дерьмо сама?

– С ней что-то происходит?

– Нет, она просто устала сегодня. Последний концерту её тура всегда вызывает стресс. Всё хорошо.

Чертова лгунья.

Она прикрывает Скарлетт. Я просто не знаю почему. Но я, блять, узнаю, как только закончу с этой зацепкой, и она завершит своё шоу, я разыщу её и выясню, почему, блять, она вдруг решила игнорировать мои сообщения и вести себя так, будто меня не существует. Меня бы здесь не было будь всё так просто, я знаю, когда что-то не так, и что-то чертовски не так. Этот бывший связался с ней? Угрожает ей? Или она передумала насчёт нас? Кто-то сказал ей, что она должна держаться от меня подальше? Должна же быть какая-то причина.

Всегда есть причина.

– Без проблем, – бурчу я. – Мы будем снаружи.

– Спасибо.

Она вешает трубку как раз в тот момент, когда Мал возвращается.

– Сейчас пошлю Коду к ней, может, он увидит, что происходит. Кто это был?

– Её менеджер, – ворчу я. – Говорит, что хочет, чтобы мы сегодня были не внутри, а снаружи. Просьба Скарлетт.

Мал прищуривается.

– Странно.

– Чертовски странно.

– Мы докопаемся до сути, поэтому сейчас мне нужно, чтобы ты был со мной для тех зацепок, за которыми мы собираемся охотиться. Кода доложит, если что-нибудь увидит. Я уверен, что с ней всё в порядке, Мэв. Наверное, она просто переживает из-за своего концерта.

– Да, – бормочу я.

Но что-то здесь не так.

На хрен всё.

Я не могу дышать.

Я даже не хочу этого делать.

Я хочу отменить все свои выступления и уехать домой, но не могу. Как говорится, шоу должно продолжаться, несмотря ни на что. Я не могу убежать, даже если бы захотела. Нет, я должна остаться и посмотреть правде в глаза, надеть свою лучшую улыбку и никому не показывать, что внутри я разваливаюсь на куски.

Амалия в больнице, три сломанных пальца, синяки по всему телу, рана на голове и сотрясение мозга. Мне не разрешили поговорить с ней, потому что она отдыхала. Я послала ей кучу сообщений, но этого недостаточно. Она должна знать, что это моя вина. Я бы не стал винить её, если бы она никогда больше не захотела со мной разговаривать. Они отправляют её домой в Денвер, а это значит, что я не увижу её, пока не вернусь. Моё сердце разбивается на тысячу крошечных кусочков.

Маверик пытался связаться со мной весь день.

Но я избегала его. Как, чёрт возьми, мне объяснить, что произошло, чтобы они ничего не заподозрили? Как только я скажу ему, что с Амалией что-то случилось, он поймёт, что это связано с Треем. Он усилит охрану. Он не оставит меня в покое. Но мне нужно убедиться, что этот автобус не заперт. У меня нет другого выбора. Я знаю Трея, я точно знаю, на что он способен. Моя подруга, лежащая сейчас в больнице с переломами и синяками, показывает мне, на что он способен, когда ему что-то нужно.

Так что я сама по себе.

Я сказала Сьюзен, чтобы она сообщила Маверику, что у нас есть дополнительная охрана и что они могут просто наблюдать снаружи сегодня вечером. Я придумала какой-то предлог, понимая, что он взбесится, узнав о случившемся с Амалией, поэтому я не хотела говорить ему об этом до окончания концерта, и он поймёт, что я расстроена, поэтому было проще заставить их выполнять внешние обязанности. Сьюзен сказала, что позвонит Маверику, как и подобает хорошему менеджеру, и я заставил её поклясться, что она ничего ему не скажет, если он спросит. Просто я была занята и нервничала из-за своего последнего шоу.

Что отчасти верно.

Я должна отключиться. Я просто должна убедиться, что Трей получит то, что хочет, когда мы будем дома, и всё будет кончено, я расскажу Маверику, и он сможет с этим справиться. Сейчас риск слишком велик. Трей сказал, что оставит меня в покое, если я сделаю как он хочет, конечно, я не верю, но у меня нет другого выбора. Так что я сделаю это не потому, что хочу, а потому, что должна. Трейтон хочет, чтобы наркотики были в автобусе перед сегодняшним концертом, потому что это моё последнее выступление, и завтра мы уезжаем домой.

Сьюзен уже на стадионе, помогает готовиться к сегодняшнему шоу. Здесь со мной дежурит охрана, так что избавиться от них будет непросто. Трейтон хочет, чтобы автобус открыли до трёх. Он получил мой номер телефона. Я не знаю, как он это сделал. Я даже не хочу знать как. Достаточно того, что он способен следить за мной, что бы я ни делала. Всё, что я получила сегодня, – это сообщения с требованиями и угрозами, что я должна сделать это правильно, или я окажусь в серьёзной беде, или кто-то, кого я люблю, пострадает. Так что я весь день только и делаю, что топчусь на месте, ни с кем не разговаривая, почти не слушая, и не обращаю внимания на Маверика, сходящего с ума.

Я не могу лгать ему прямо в лицо, поэтому мне легче не разговаривать с ним.

Мне удалось убедить всех членов моей группы дать мне время, действуя так, как будто я была вне себя от шоу, поэтому они все вышли на день, а затем направились на стадион, чтобы порепетировать. Я убедилась, что осталась одна. Что никто не рискует быть замеченным. Мало того, я не могу рисковать их жизнями, если что-то пойдёт не так. Я и так уже причинила достаточно вреда, и мне больше не нужно этого делать.

Я не знаю, как мне это сойдёт с рук, я знаю только, что пока мы не вернёмся домой в Денвер, где нас должным образом защитит клуб, у меня нет другого выбора. Я могу только молиться, чтобы Маверик не пришёл и не попытался найти меня, потому что если он это сделает, то может просто увидеть, какой я ужасный человек, а я этого не вынесу. Сейчас мне нужно сосредоточиться и немного побеспокоиться о безопасности. Я до сих пор не знаю, как мне это сделать. Они просто стоят и смотрят на меня. Всегда наблюдает.

Сейчас два часа пополудни, и у меня есть всего час до появления Трейтона. Мне удалось стащить ключ Сьюзен от камеры хранения с её брелка сегодня утром, когда мы встретились, чтобы пойти на вечернее шоу. У меня есть свой. Это единственные два ключа, которые открывают его, поэтому, как только наркотики будут внутри, я запру его, и никто не будет знать. Меня никогда раньше не досматривали и не обыскивали, и я уверена, что не обыщут и сейчас. Хотя буря дерьма в СМИ, начавшаяся на прошлой неделе, может вызвать некоторые подозрения и дать копам ещё больше оснований следить за мной.

Меня тошнит.

Как будто меня сейчас вырвет.

Мой телефон жужжит с сообщением. Это Трейтон.

Т: Разблокируй автобус. Мы будем там через пять минут. Не беспокойтесь о службе безопасности. Я с ними разберусь. 

Какого чёрта?

Я слышу пронзительный крик, и моя голова резко поворачивается, так же как и двое мужчин, стоящих у моего автобуса. Крик продолжается, и моё сердце колотится в груди.

– Скарлетт, садись в автобус!

Я делаю, как мне велят, сажусь в автобус.

– Запри дверь и не открывай её, пока мы не вернёмся.

Крики продолжаются, и двое мужчин должны были наблюдать за мной, вместо того, чтобы бежать на звук. Мне невыносимо думать о том, что мог придумать Трейтон, чтобы заставить кого-то так кричать. В любом случае, они ушли, может быть, всего на несколько минут, но они ушли. Я выхожу из автобуса и вижу, как входит Трей с тремя мужчинами, в руках у них такие тяжёлые сумки, что я даже представить себе не могу, сколько наркотиков они везут контрабандой.

– Открывай немедленно, – рявкает Трейтон.

Я делаю, как он просит, открываю багажник дрожащими пальцами, глаза бегают по сторонам. Я чувствую, что вот-вот упаду и меня вырвет, но держу себя в руках, держусь стойко. Всё нормально. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я начинаю задыхаться, и мои пальцы дрожат.

– Поторопись, мать твою! – Трэйтон орет. – У нас есть несколько минут до возвращения охранников.

Я открываю багажное отделение, и они запихивают туда сумки, там, по меньшей мере, восемь сумок, и все они набиты до отказа. Не хорошо. Если меня поймают с этим, я проведу остаток своей жизни в тюрьме. О чём, чёрт возьми, я думаю? Амалия. Моя семья. Друзья. Родные. Вот о чём я думаю. Всё будет хорошо. Я уверена, что всё будет хорошо.

– Запри дверь, – приказывает Трейтон.

Я делаю, как он просит, и запираю дверь. Трейтон поворачивается ко мне.