Рон же продолжал ценить Роуз, как в первый день. Её свежесть, жадное желание, замаскированное неискушённостью, взаимное притяжение, которое путешествовало под кожей как ненасытный червь. Рон до сих пор не устал от неё, и возможно, такое никогда не произойдёт.

Он сидел на краю кровати, зачарованный красотой дремлющего тела, гладкого и идеального, как классическая статуя, выполненная из блестящего каррарского мрамора. Он дал себе время насытиться этими формами, почти прослезился, боясь дотронуться до неё, чтобы не потерять момент экстаза.

Но Роуз проснулась, подскочив, словно пережила во сне постороннюю близость, или скрытую опасность. Потом она увидела рядом с собой Рона. И глаза Роуз заволокла нежность при виде преданного выражения на лице у любовника, и того, как безмолвно обожает её, даже не возбуждаясь.

Роуз потянулась как кошка, повернулась к нему и обхватила белыми и стройными бёдрами.

— Бедная я, это такой эффект произвожу на тебя? Ты даже больше не будишь меня заниматься любовью... Что ты там делаешь, совсем один и вялый? Давай, хотя бы поцелуй меня. Или ты предпочитаешь смотреть, как я всё делаю сама?

Её слова разворошили Рона, словно горячий ветер сухую солому, он схватил Роуз за щиколотки и, раздвигая ноги, просунул между ними голову.

— Никогда не говори, что леди должна жаловаться на мою готовность.

Он начал целовать её свежую плоть с пухлыми губками, как будто был новорождённым, который медленно приближается к груди, готовый насытиться до изнеможения.

Роуз застонала и выгнула дугой спину, ощущая прикосновения языка к лону. Она закрыла глаза, позволяя себе потеряться на полпути между оцепенением и сознанием, наслаждаясь влажным и непристойным прикосновением.

Мужчина положил руки ей под ягодицы, чтобы притянуть ещё ближе сочный центр, от которого пьянел. Он с нежностью облизывал маленькие губы и прозрачную жемчужину, заставляя Роуз дрожать. Делая кончик языка твёрдым, проникал им в тёмный и бархатистый проход, в котором мечтает умереть каждый мужчина, а затем спустился увлажнить маленькую звёздочку ануса, где находилась самая ценная для Роуз дверь.

Потом Рон неожиданно остановился, оставляя её готовой и неудовлетворённой. Зажав в кулаке, пару раз провёл вдоль члена, жёсткого и с капающим эякулятом возбуждения.

— Прикоснись к себе, я хочу увидеть, как ты доставляешь себе удовольствие, — попросил он мягким подстрекающим тоном.

— Совсем не мило с твоей стороны оставлять меня такой, не ты говорил что...

— Я не оставляю тебя, дорогая, не волнуйся, просто хочу возбудиться больше, наблюдая, как ты мастурбируешь, как ты кончаешь без меня и думаешь обо мне...

Роуз потянулась рукой к лобку, принялась массировать гладкий и мягкий бугорок Венеры, затем начала тянуть кожу вверх, растягивая возбуждённый и блестящий клитор, похожий на маленький член. Она захватила его двумя пальцами, пытаясь вытянуть ещё больше.

— Знаешь, иногда я хотела бы иметь клитор ещё длиннее, чтобы вставить тебе в зад… — пробормотала Роуз с закрытыми глазами, отложив в своих фантазиях мужчину в сторону.

— Твой клитор огромный, дорогая, и моя задница твоя, только твоя. Ты тоже можешь меня трахнуть, тем, чем хочешь. И заставишь меня только наслаждаться.

Роуз закусила губу, позволяя своему возбуждению взлететь до звёзд, и представляя за опущенными веками, кто знает, какую сцену. Она стала активнее работать со своим маленьким стеблем, в то время как Рон деликатно сунул палец во влагалище, а другой в её задний проход. Он двигал ими то синхронно, то чередуя.

— Как ты хочешь меня, Рон, скажи мне...

— Я хочу, как нравится тебе, дорогая, развернись и не переставай к себе прикасаться.

Девушка встала на четвереньки, открывая партнёру потрясающий вид своих ягодиц и интимности, но то, как изогнула вверх таз, не оставляло Рону сомнений относительно того, чего она хотела. Роуз была одной из тех редких девушек, для которых содомия дарила удовольствие намного более сильное, чем нормальные отношения, и он всегда с радостью потакал её предпочтениям.

Мужчина начал расширять кольцо мышц одним пальцем, осторожно двигаясь внутрь сфинктера, и наслаждаясь частыми сокращениями, которые сигнализировали о растущем нетерпении. Он увлажнил пальцы её влажностью и стал проникать двумя пальцами. Проход расширился больше, чем он ожидал; Роуз была расслаблена и возбуждена, никаких других приготовлений не требовалось.

Рон прижал головку к отверстию, с небольшим давлением толкнулся внутрь и замер на несколько секунд, давая Роуз время, необходимое для привыкания. Но прежде всего он сам хотел почувствовать удовольствие от восхитительных сжатий вокруг головки. Именно Роуз принялась проталкивать его дальше и постепенно поглощать, она растирала клитор всё более и более неистово, почти испытывая оргазм.

— Кончай! — хрипло прорычал он, удерживая Роуз за бёдра и погружаясь на всю длину.

Ни один из них больше не мог сдерживаться... Роуз достигла точки невозврата, и со стоном встретила ряд сокращений, Рон чувствовал вместе с ней эти бесконечные сжатия. Её маленький «член» не переставал посылать ей один оргазм за другим; Роуз не прекращала мучить его, сжимая и вытягивая, чтобы он ещё и ещё дарил ей удовольствие.

Рон позволил ей это делать, а затем немного изменил положение Роуз: опустил её, нажав на область поясницы, и держа поднятым только таз. Он принялся двигаться быстро, чтобы не задерживать кульминацию, скорое приближение которой чувствовал. Мужчина взорвался, выпуская всё семя, что имел и когда он вышел из неё, по бёдрам девушки побежали белые ручейки. Рон обнял Роуз за талию, прижимая ближе, пока они лежали.

Их дыхание ещё оставалось быстрым, и сознание собиралось оставить парочку в сладком оцепенении, когда сотовый телефон Рона зазвонил самой нежелательной и диссонирующей мелодией, той, что была подключена к номеру Джей Кея.

— Побеспокоил?

— Хотелось бы, — ответил Рон искажая голос и обмениваясь с девушкой понимающим взглядом. — К сожалению, всё, что ты прервал, это сильную головную боль.

— Мне жаль, я позвоню позже...

— Нет, брось, это просто головная боль. Расскажи мне всё.

— Минутное дело. Пожалуйста, сегодня днём свяжись с прессой. Объяви, что помолвка с Роуз расторгнута. Двое, по взаимному согласию и так далее. Останется неизменным уважение и привязанность и тому подобное.

— Окей, я поражён, но хорошо. Ты уже предупредил Роуз?

— Нет, ещё нет. Займись ты.

Никаких других объяснений, и Джей Кей отсоединился в своём стиле — не прощаясь.

Рон был настолько ошеломлён новостью, что не уловил провокационный тон и сарказм, с которым актёр произнёс последние два слова.

Роуз вопросительно посмотрела на Рона.

— И что мы теперь будем делать? — спросила она обеспокоено.

— Сокровище, тебе не о чем беспокоиться. О тебе позабочусь я сам. Я ожидал, что после ужина с продюсерами Джей Кей впадёт в безумство. Он просто сошёл с ума, совсем перестал соображать.

— Да, но он мне нужен... — начала скулить девушка.

— Не волнуйся, я тебе сказал. Я не дурак. Так или иначе, он не перестанет нам помогать, по-хорошему или плохому. Думаешь я, за эти годы не предвидел все экстренные случаи? Поверь мне, дорогая, всё будет хорошо.

Он прижал её к себе, стал ласкать и целовать до тех пор, пока Роуз не уснула успокоившись.

Однако Рон больше не спал, охваченный тысячью мрачных мыслей, отчего придуманная ранее мигрень превратилась в болезненную реальность.

* * *

— Кто там? — спросил Кларк в домофон, неохотно встав с дивана, откуда он следил за матчем чемпионата ФИБА.

— Кларк, прости, что беспокою тебя, я Аида, подруга Лорен. Я должна доставить Лорен срочный пакет, и не хотела беспокоить её в закусочной. Знаю, у неё сегодня долгий день. Если ты выйдешь на минутку, отдам тебе.

Кларк почувствовал, как его неисправный сердечный клапан опасно завибрировал от внезапного эмоционального стимула. «Тормози, тормози, тормози, а то не доберёмся до операции».

— Да, привет, не хочешь подняться? Прости, мне сегодня нездоровиться. Ничего заразного, не волнуйся.

От смеха Аиды у него завибрировали все мышцы.

— Да, я знаю, что ты не опасен. Ладно, на каком этаже вы живёте?

«Когда-нибудь я тебе продемонстрирую опасен или нет…» — Десятый, вторая дверь слева.

Один рывок, как под корзиной, и три секунды, чтобы переодеть майку и шорты, полсекунды, чтобы распылить дезодорант под мышками, пять, чтобы избавиться от разбитых тапок и две, чтобы пальцами расчесать волосы.

Двадцать, чтобы шпионить у входной двери за шумом лифта, который открылся на первом этаже, пока Кларк пробовал позы, стараясь выглядеть более крутым, более очаровательным, более мужчиной. Или нет, возможно, лучше выглядеть уязвимее, малышом.

Какого дьявола Аида предпочитала? Крутого или ботаника? Распутника или невинного? Он знал о ней слишком мало, но судя по фотографии, которую показала сестра, не возникало никаких сомнений, — когда Аиде что-то нравилось, она шла и забирала.

Женщина его удивила. Шорты и конверсы, стильная и объёмная майка, падающие на плечи непослушные волосы, большой пакет в руке и широкая, сбивающая наповал улыбка, под щеками с веснушками и без макияжа. Она... она выглядела немного старше, чем девочка- подросток, не доставала ему даже до плеча, и была восхитительна. Возникало желание проглотить её одним глотком.

— Так это ты знаменитый Кларк, приятно познакомиться.

Молодой человек не мог ни ответить, ни отодвинуться и освободить дверной проём, но Аида не сдавалась и пыталась ещё раз завязать разговор.

— Да ладно, и у тебя привычка ходить по дому босиком... я тоже, ты представляешь.

Ух ты, какие длинные ноги! Впрочем, такой высокий, как ты… — она продолжила свой наглый осмотр, оглядывая его дюйм за дюймом, пролетая над упавшей челюстью и задерживаясь на смятении, которое вложила в эти бирюзовые глаза.