Глава 14

Я действительно не хотел отвечать на этот вопрос, но ее насмешливый тон задевал меня, и мой гнев все еще кипел, прямо под поверхностью.

Я махнул рукой, указывая на дом.

– Поскольку я не идиот, я возьму на себя инициативу и выберу самый очевидный ответ. Я почти уверен, что ты не пошла бы ко мне домой, если бы я был беден. Ты увидела богатого парня в спортзале, который хотел тебя, и решила потрясти его мир.

- Значит, я просто решила, что ты выглядишь богатым, и пошла за тобой только по этой причине?

- Я могу только предполагать. Что еще это могло быть?

- А как я узнала, что ты богат?

- Это ты мне скажи. Разве у охотниц за приданым нет способов узнать такое?

Она бросила на меня такой взгляд, словно собиралась ударить, эти потрясающие глаза цвета морской волны впились в меня.

Будто меня ударили в живот, весь воздух покинул меня.

- О, ты думаешь, что я охотница за приданым, не так ли? Так ты считаешь, я продаю свое тело за твои деньги? Это то, о чем ты думаешь? Должно быть, у меня это здорово получается, потому что я ничего от тебя не получала, а ты использовал мое тело так, как только хотел.

- Ну, ты остановилась в этом прекрасном большом доме, - заметил я и тут же пожалел об этом, потому что ее рука, указывающая на меня, задрожала.

- Ты никогда не покупал мне цветов, Дейр, и почему-то думаешь, что я трахаюсь с тобой ради денег? Знаешь что? Пошел ты. Я уезжаю и больше не вернусь в этот твой прекрасный большой дом.

Я не мог этого вынести.

Она была уже в одном шаге от двери, когда я схватил ее, буквально поднял и понес обратно к лестнице.

Она не сопротивлялась, а просто обмякла, не держась и не отталкивая.

Это было хуже, чем бы она боролась.

Я лишился контроля.

Я посадил ее на третью ступеньку и опустился на нее, раздвинув ее ноги, прижавшись к ней всем телом.

- Прости, - простонал я. Я хотел бы взять обратно каждое грубое слово, хотя я все еще был в ярости. В основном я был зол на себя, за то, что сказал эти вещи, и за то, что я чувствовал все это к женщине, которую я не мог прочитать или предсказать ее действия, не говоря уже о контроле. – Я не это имел в виду. Я беспокоился о тебе. Я вышел из себя.

Она не ответила, но ее губы, казалось, прижались к моим, превращаясь из безжизненных в мягкие и дрожащим.

- Простишь меня? – Спросил я.

Она никак на меня не отреагировала.

- Прости меня! – Потребовал я.

Она ничего не сказала, но ее руки обвились вокруг моей шеи, давая согласие на мои все более настойчивые прикосновения.

- Ты мне нужна, - горячо сказал я. – Не знаю почему, но ты мне нужна, понимаешь?

Она застонала мне в рот, еще шире раздвинув ноги.

Ее крошечное белое подобие платья совсем ничему не препятствовало. Оно уже было у нее на бедрах. На ней не было трусиков. Я в мгновение ока оказался снаружи, жестко толкнулся в ее вход.

Она была не такой мокрой, как я привык, но и не совсем сухой, и я продолжал давить, наблюдая за своим продвижением, мои челюсти сжались так сильно, что стало больно.

Каждый дюйм, который исчезал внутри нее, был мучителен своей медлительностью и настолько захватывающим, что он оставлял выжженный след в моем мозгу, даже если все происходящее было бесконечно лучше, чем всякая фантазия.

Я был уже наполовину похоронен, когда взглянул ей в лицо. Ее глаза были плотно закрыты, словно в гримасе. Она сильно прикусила губу.

Но это меня не остановило.

Она больше не сжимала мои плечи, вместо этого упираясь локтями в ступеньки, выгнувшись, ее аппетитные обнаженные груди проступали через вырез платья. Ее соски затвердели и дрожали при каждом вдохе.

Мои руки переместились с ее бедер к маленьким пуговицам на платье. Они начинались от ее декольте и заканчивались прямо на талии. Я расстегнул их до самого таза, чуть не разорвав платье.

Я наклонился, изгибая свое тело, чтобы вторгнуться в нее, в то время как засасывал один ноющий кончик в рот, сильно тараня, каждый дюйм меня мучительно медленно проникал в нее, хотя и брал с боем.

Я с рычанием вырвался и яростно вонзился обратно. Потом еще раз. И еще.

С каждым движением становилось все легче и легче проникать. Даже когда я брал жестко, ее тело принимало меня, хотя я не мог сказать, что она чувствовала по этому поводу. Я не мог читать ее с закрытыми глазами, даже если ее тело было широко раскрыто.

В течение долгих минут я трахал ее, прижимая ее к ступеням, издавая громкие животные звуки, рычание и хрюканье, которые были почему-то менее впечатляющими, чем тихие вздохи, которые время от времени вырывались из ее горла.

Оргазм застал меня врасплох. Я не был готов к этому, и я мог сказать, что она даже не была близка к тому, чтобы кончить со мной.

Я прикусил ее сосок, освобождаясь глубоко внутри нее, дергаясь и толкаясь в нее даже после того, как во мне не осталось и капли. Сегодня я был зверем, и все то, что пробудило эту часть меня, было слишком запутанным и многочисленным, чтобы я мог думать об этом сейчас.

Я приблизил свой рот к ее губам, посасывая ее изуродованную губу, чтобы заставить ее углубить поцелуй. Ее губы были мягкими и дрожащими, но в остальном не реагировали.

Я отстранился, надеясь, что она откроет глаза. Но она этого не сделала.

- Обхвати меня ногами за талию и держись за плечи, - приказал я хриплым голосом.

Я не мог выносить такого ее состояния и не мог разорвать нашу связь.

Она повиновалась, ее голова упала на меня, глаза все еще были закрыты.

Я отнес ее к своей кровати, не позволяя ей сдвинуться ни на дюйм, мой член все еще был внутри нее.

Я лежал на ней, мои губы напротив ее уха, прижимаясь к каждой части ее тела, держа свое тело напряженным, удерживая свой собственный вес, все еще умудряясь не раздавить ее.

- Я сделал тебе больно? – Наконец спросил я, вопрос вырвался сам собой, потому что я не хотел ответа.

Ее единственным ответом был громкий, дрожащий вздох.

Я начал прикасаться к ней, и хотя ее тело отзывалось, этого было недостаточно, не то, к чему я привык от нее.

Она была не в себе или не той, которую я знал.

Она отдалилась от меня.

Я вышел, опускаясь вниз по ее телу, решив получить от нее то, что мне было нужно, что не являлось моим собственным удовольствием. Уже нет. Я нуждался в ней.

Я зарылся лицом между ее ног, поглаживая руками ее бедра, широко раздвигая их. Они были скользкими от влаги, ее, моей, и я вздрогнул от удовольствия.

Я приподнял ее бедра, подложив под них подушку. Я поместил каждый ручеек своего семени обратно в ее лоно. Я хотел, чтобы она приняла каждую частицу этого внутри и держала там. Я не позволял себе думать об этом, что это значит, но даже на самом примитивном уровне я видел, что отмечаю ее как свою.

Я наклонился к ее клитору, посасывая его, пока мои занятые пальцы глубоко входили в нее. Я работал над ней, делая все то, что, как я знал, ей нравилось, и хотя Ирис реагировала, я не мог заставить ее отпустить себя.

Отчаявшись и снова напрягшись от своих усилий, я подтащил под нее еще одну подушку, обхватил ее бедра руками и с силой вонзил в нее свой член. Я входил в нее многократно, сильными, размеренными толчками, пока она молча задыхалась, мой палец безжалостно касался ее клитора.

Я надавил на ее бедра, ее спина выгнулась, так чтобы при каждом проникновении тереться о сверх чувствительную часть. Я не остановлюсь, не смогу остановиться, пока не получу от нее то, что мне нужно.

Наконец, к счастью, она кончила, всхлипывая от вынужденного освобождения. Грубо толкнувшись в нее, я опустошил себя глубоко в ее чреве, думая, что после этого ей будет очень больно. Я не был нежным.

Отчаяние и нежность не шли рука об руку.

Я заставил ее поцеловать меня, мягко вторгаясь в ее рот, довольствуясь теперь нежностью, когда я получил хотя бы немного облегчения от нее. Для нее.

Она открылась для меня, каждая ее частичка была доступна для меня. Кроме ее сердца, подумал я. Оно закрылось для меня, если вообще когда-либо было открыто.

В конце концов, я набрался смелости отодвинуться и посмотреть на нее. Она смотрела на меня широко распахнутыми ясными глазами, что было заметным улучшением.

- Ты все еще злишься на меня? – Спросил я ее, мой голос был хриплым и грубым даже для моих собственных ушей.

Она покачала головой и провела языком по верхней губе.

Я зарычал и снова поцеловал ее, втягивая ее язык в свой рот, пока не вырвал из нее упрямый стон.

Я приподнялся, чтобы снова взглянуть ей в лицо. Ее взгляд по-прежнему был открытым и незатуманенным, хотя и таинственным, как всегда.

- Ты прощаешь меня? – Спросил я, гадая, зачем мне все это надо. Я не мог бы сказать, добавились ли к моим прегрешениям те два последних тяжелых раза, когда я взял ее.

- Я прощаю тебя, Дейр, - сказала она торжественно, даже не моргнув.

Я позволил словам омыть меня, потому что мне нужно было услышать это.

Конечно, она была лгуньей, и это была очень маленькая ложь, так что ей, должно быть, нетрудно было меня обмануть.

Я позволил себе заснуть, находясь все еще на ней и в ней, измученный беспокойной ночью и всем, что последовало за ней.

Я не должен был быть так потрясен, проснувшись и обнаружив, что Ирис пропала. Не только она. Все ее следы пребывания. Даже зубной щетки не было.

Я знал, просто сразу понял, что это было больше, чем ее обычное исчезновение. Она не появится снова, как будто ничего не случилось.

Я был настолько уверен в этом, что немедленно отправился в ее убогую квартиру, ища хоть какой-то след, намереваясь заставить ее посмотреть мне в лицо, прежде чем она уйдет из моей жизни.

Я пришел в ужас, обнаружив, что все ее следы исчезли даже из той ужасной комнаты, которую она снимала, что было легко обнаружить, поскольку квартира оказалась незапертой, ключи лежали на кухонном столе, как будто она оставила их там для хозяина жилья, которого я быстро разыскал.

Это был ворчливый белый мужчина лет шестидесяти, без ноги и с плохими манерами. Он был откровенен, но бесполезен, так как все, что он мог сказать мне, это то, что она уехала всего несколько часов назад, без лишнего шума.