ПРЕЛЮДИЯ Мик

Я оцепенев сижу в машине. Дождь начинает сыпать мелкой изморосью, и дворники каждые несколько секунд со свистом смахивают влагу с лобового стекла, открывая передо мной все то же зрелище, от которого моя челюсть отвисла еще пять минут назад.

— Ну что? — говорит мне в ухо голос. — Ты уже там? Он удивлен?

Я смотрю на двух мужчин, тискающих друг друга у машины в плохо освещенном углу автостоянки паба.

— Пока нет, но точно будет.

— Прости?

Я вздыхаю и с силой ударяюсь затылком о подголовник, но, к сожалению, он слишком мягкий, чтобы причинить какой-либо вред.

— Поверить не могу, — говорю я вслух. — Как я мог быть таким идиотом?

— Что случилось? — легкий, веселый голос в моем ухе внезапно становится настороженным, и я стискиваю телефон в кулаке, отчаянно желая протянуть руку через линию и заставить своего лучшего друга обнять меня. Его объятия и правда самые лучшие.

— Ну, он отнюдь не в восторге от того, что я вернулся из командировки пораньше специально ко Дню Святого Валентина. Мой бойфренд сейчас слишком занят тем, что лижется с каким-то мужиком, трахая того через штаны, поэтому заметить еще что-нибудь времени нет.

— Какого хрена?! — в голосе моего друга слышится возмущение, но это неудивительно. Я бы так же негодовал, поступи с ним кто-то подобным образом.

— Да... — Я наблюдаю, как белокурая голова моего бойфренда откидывается назад, это движение мне очень хорошо знакомо. — И он только что кончил.

— Надеюсь, это последний раз, когда ему довелось испытать оргазм, и в конце концов у него случится такой спермотоксикоз, что он от него сдохнет.

Моргнув, я слегка морщусь.

— Господи, неужели такое бывает? Тебе хоть раз доводилось такое видеть?

— Нет, конечно, нет, — фыркает он. — Я медбрат, Мик. Это не делает меня экспертом по всем болезням в мире. Я работаю в травматологии. Даже по субботам это в основном плачущие пьянчужки и людишки с предметами домашнего обихода, застрявшими в местах, для которых никогда не были предназначены. Вообще-то, я очень хочу, чтобы подобное случилось с дрочилой. Может, засос от шланга пылесоса хоть раз заставит его держать член в штанах. Ну и урод.

Я наблюдаю, как они отстраняются друг от друга, и меня накрывает ярость, стоит узнать во втором мужчине Даррена из отдела закупок. Он уже несколько месяцев вьется вокруг Патрика, моего бойфренда, но Патрик всегда посмеивался

над этим, называя его тупицей, перебарщивающим с лосьоном после бритья. Ну, очевидно, это перестало быть для него препятствием, кисло думаю я. Вот такой вот мой парень — ловко устраняет проблемы.

— Что ж, ты меня предупреждал, — тихо говорю я, глядя, как голубки забираются в «Форд-Фокус» Даррена и уезжают. — Ты говорил, что он кобель.

— Я сказал, что он придурок, а не кобель, — поправляет меня Арчи. — Детка, я сожалею, — мягко добавляет он. — Хотел бы я, чтобы все было иначе, и он изменился ради тебя, но надписи на стенах туалетов Лондона не лгут. — Он делает паузу. — Когда я в следующий раз пойду в The King’s Head, прихвачу с собой маркер. Мужчины Лондона должны быть проинформированы, что у Патрика Томсона крошечный пенис и запущенный случай недержания газов.

Я усмехаюсь.

— Черт, не смеши меня, — говорю я, устало потирая виски.

— Ты в порядке? Хочешь, приеду? Сейчас у меня перерыв, а смена заканчивается в полночь.

— Нет, — качаю головой, — ты будешь уставшим и меньше всего захочешь смотреть, как я расстаюсь со своим парнем. — Молчание на том конце затягивается, и я непроизвольно бросаю взгляд на дисплей телефона. — Арчи, ты еще тут?

— Да. Прости. — Он кажется немного взволнованным. — Перебои на линии.

— Говорю, не стоит беспокоиться, потому что вместо того, чтобы отпраздновать раннее возвращение домой горячим сексом и едой на вынос, я собираюсь порвать со своим парнем, вышвырнуть его из своей квартиры, а затем прокатиться до клиники, чтобы провериться на венерические заболевания.

— Да ты живешь на полную катушку.

Я смеюсь, и его голос внезапно становится тише.

— Есть ли повод для беспокойства? Ты предохранялся?

Внезапная тревога в его голосе греет душу. Он единственный, кто так обо мне заботится.

— Думаю, все в порядке. Мы всегда использовали презервативы, слава Богу, но я буду чувствовать себя гораздо лучше, если проверюсь.

— Это хорошо, — в голосе Арчи слышится облегчение. Затем его тон становится мягче. — Скажи в клинике, что ты от меня. Получишь лучшее обслуживание.

— Не знай я, что ты когда-то там работал, прозвучало бы настораживающе.

— Ш-ш-ш, не порти мне момент.

Я смеюсь и слышу, как он выдыхает. Этот легкий звук помогает мне почувствовать себя не таким одиноким. Будто бы он здесь со мной, и я не сижу один на залитой дождем парковке паба.

— Я просто думал, что он может оказаться тем самым, — тихо говорю я.

— Милый, в сердечных делах может не прокатит. Тут либо да, либо нет. Ты пытался слепить из него то, чем он не являлся, и из этого все равно ничего бы не вышло. Патрик не способен держать член в штанах. Это неоспоримый факт. Как

то, что небо голубое, а Дональд Трамп рыжий. Думаю, его верность на протяжении нескольких месяцев уже следует расценивать как маленькое чудо. Возможно, в следующий раз тебе стоит попробовать превратить воду в вино. Ты будешь невероятно популярен во время праздничных гуляний на Тоттенхэм-Хай- стрит.

Я хохочу, но тут же прихожу в себя.

— Спасибо, что пробыл со мной все это время. Знаю, ты, наверное, устал.

— Детка, да я бы с того света вернулся, если бы тебе понадобилась помощь, чтобы надрать задницу твоему придурку парню.

— Арчи, он на две головы выше тебя.

— Бомбы тоже не велики сами по себе, — напоминает он мне, и я снова усмехаюсь.

— Не хочу говорить о том, что у тебя там невелико.

Он смеется, и этот смех настолько уютный и успокаивающий, словно мягкое одеяло или теплая ванна. Арчи всегда был моим утешением.

— Мне пора, — говорит он с сожалением. — Уверен, что я тебе не нужен?

— Нет, я уже давным-давно взрослый мальчик.

— Слишком давно, — язвит он. — Но ты никогда не будешь одинок. Ты же знаешь об этом, правда?

От нежности в его голосе на глаза наворачиваются слезы.

— Точно не буду, пока ты есть в моей жизни, — мягко отвечаю я. — Возвращайся к работе. Со мной все в порядке.

— Отпишись мне, когда закончишь, — командует он. — А если вдруг спор перерастет в ругань и тебе придется ткнуть его носом в какую-нибудь горькую правду, можешь записать это? А то последние серии Ист-Энда стали до боли скучными.

Затем он отключается и наступает тишина. Моими компаньонами становятся лишь слабый стук дождя по стеклу и поскрипывание щеток дворников.

Я вздыхаю и пристегиваюсь ремнем безопасности. Пора кое-кого выселить.

Я осторожно вхожу в квартиру, будто опасаясь наступить на мину, а не вляпаться в ту свеженькую кучку дерьма, в которое Патрик превратил наши отношения. Иду в гостиную, где тихо играет музыка и нахожу Патрика на диване читающим что-то на своем айпаде. Стоит мне войти, как он поднимает голову с радостным выражением на лице.

— Майкл! — восклицает он, вскакивая на ноги. — Ты рано вернулся.

Патрик подходит ближе, пытаясь обнять меня, но я избегаю его объятий и прохожу мимо, направляясь к дивану, чтобы кинуть пальто и шарф.

— Знаю, — говорю я четко и холодно. — Торопился закончить работу, чтобы успеть вернуться вовремя и провести с тобой День Святого Валентина.

— Но это же замечательно, — широко улыбается он.

С секунду я ошеломленно пялюсь на него. Может, мне привиделось? Неужели я вообразил себе эту интерлюдию на парковке? Но тут же вспоминаются его руки, вцепившиеся в плечи Даррена, и то, как они смеялись. Наверное, они все это время насмехались надо мной. Ярость и боль разгораются во мне с новой силой.

Я пожимаю плечами.

— Вернулся пораньше, потому что забронировал одно место и придумал кучу всего, желая показать тебе, что ты для меня значишь.

— Так в чем же дело? Устал на работе? — спрашивает он с сочувствующим выражением на лице.

Я делаю глубокий вдох. Ну что ж, поехали.

— Нет, просто понял, что если и впрямь хочу показать тебе, что чувствую, то самый лучший и простой способ — попросить тебя свалить из моей квартиры как можно быстрее.

— Какого хрена? — выдыхает Патрик, мгновенно меняясь в лице. Улыбка исчезает, а в прищуренных глазах закипает гнев.

Я безэмоционально смотрю на него, размышляя что на меня нашло. Обычно я позволяю мужчинам вытирать о себя ноги.

— Я рад, что вернулся пораньше и занял место в первом ряду, получив прекрасный обзор на то, как ты дрочишь Даррену Сандерсону на автостоянке The King’s Head.

Патрик тут же бледнеет и его взгляд мечется по комнате, глядя куда угодно, только не на меня. Я начинаю хохотать с неподдельным весельем.

— У меня было не так уж много времени, чтобы убедиться, что это ты. — Я оглядываю его с ног до головы. — Ты никогда не мог похвастать большой выносливостью, — качаю я головой. — Хотя этот эпизод на парковке отнюдь не решающий момент. Честно говоря, думаю, проблемы в наших отношениях начались уже давно. Ты злой, поверхностный, а твои умственные способности скуднее, чем запасы воды в пустыне Сахара.

— Я не такой, — шипит он.

— Именно такой, — киваю я. — Уже не помнишь, как спрашивал, что такое брексит (прим. перв.: Выход Великобритании из Европейского союза, сокращённо бре́ксит)?

— Уверен, я не единственный, кто задавался этим вопросом.

— Да, но не после того, как только что проголосовал. — Он фыркает, и я качаю головой. — А еще ты более неряшлив и небрежен, чем маленький ребенок, и вечно все ломаешь.

— О, твои вещички. Всегда все сводится к тебе, — плотно сжимает он губы и часто дышит. Раньше я бы горы свернул, лишь бы изменить его настроение. Теперь мне плевать.

— Да, речь обо мне, — холодно говорю я. — Это моя квартира. Я очень много работал, чтобы приобрести эти вещи, и отношусь к ним бережно.