Адам был моим лучшим другом с пеленок.

Наши мамы родили нас практически в один день.

Мы всегда жили по соседству, а потому, как говорила моя бабушка, выросли в одном подгузнике.

Я знала каждое пятнышко на теле Адама.

Ну, знала.

До момента, пока мы не стали слишком большими, чтобы заглядывать друг другу в такие места, куда друзьям путь заказан.

В тринадцать мы предприняли попытку поцеловаться, потому что немного иначе трактовали нашу дружескую любовь.

После минут двадцать плевались и решили, что лучше останемся друзьями.

Больше мы не сделали ни единого шага в этом направлении.

Мы слишком сильно дорожили нашей дружбой.