Будто почувствовав, что я засыпаю на ходу, Эм встала с кровати, на которой мы лежали, и потянулась.

— Пожалуй, приму ванну.

— Хорошо.

— Или можем полежать в джакузи, если ты присоединишься ко мне.

Я подавила зевок.

— Как-нибудь в другой раз, ладно? Я не спала в самолете, как некоторые. И теперь разница во времени меня просто убивает.

— Тогда спокойной ночи?

— Только сначала мне нужно набраться сил, чтобы встать с этой кровати.

Эмбер вытащила из одного ящика комода трусики, а из другого — облегающую ночнушку. И я постаралась не думать о том, зачем она заказала через интернет что-то настолько сексуальное.

«Не думай», — повторяла я себе. Видимо, она планировала соблазнить Рива. Рано или поздно мне придется привыкнуть к тому, что она спит в его постели.

— Не спеши, — сказала она. — Можешь оставаться в моей постели сколько захочешь. Чувствуй себя, как дома.

Ага, потому что она, вероятно, не планировала спать здесь.

У двери Эмбер остановилась.

— Но если к тому времени, как я вернусь, ты уже уйдешь, то я люблю тебя и желаю сладких снов.

Ее признание одновременно ласкало и царапало, как любимый шерстяной плед, потерявший мягкость из-за многочисленных стирок. Я знала, что она меня любила, и эти слова согревали мою душу, но в то же время мне было не по себе, и я не знала, как реагировать и что ответить.

Она задержалась в дверях, видимо, ожидая, что я верну ей признание.

— Взаимно, — единственное, что я смогла из себя выдавить.

К счастью, этого хватило. Она ухмыльнулась и закрылась в ванной, а минутой позже послышался шум воды.

С усталым стоном я приняла сидячее положение и замерла, заметив торчащий из расстегнутой сумки предмет.

Я всегда уважала личное пространство Эмбер, хотя она не всегда отвечала мне тем же. Но любопытство и беспокойство взяли верх, и, прежде чем хорошенько все обдумать, я потянулась к сумке и вытащила предмет, который привлек мое внимание, — полную упаковку таблеток. Две упаковки, вообще-то. Под первой лежала и вторая. Даже не открывая, я уже знала, что это за таблетки — оксикодон.

— Вот черт, — тихо выругалась я.

И сразу было понятно, откуда она их взяла. Обе баночки были выписаны на имя Бад Гринвуд. Бадди. Он не просто передал ей сигареты. Он передал ей наркотики.

Я отсчитала секунды, которые отбивали часы на стене, пока решала, что же делать с этим открытием. Прошло уже сто двадцать, прежде чем я решила, что две минуты — это слишком долго для размышлений. Две упаковки оксикодона — это серьезно. Это было не то же самое, что втайне выпить две бутылки вина.

Со своей находкой в руках я отправилась на поиски Рива.

Я пересекла дворик между восточным крылом и центральным зданием. Увидев, что свет в кабинете выключен, я прошла через открытую дверь в спальню, сообщая на ходу:

— Не поверишь, что я только что нашла у Эмбер в комнате.

И только потом поняла, что в комнате пусто.

А затем появился Саллис. Вышел из ванной с влажными волосами и в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер.

— Что ты говоришь?

— Ой. — Мой взгляд скользнул по его груди, кубикам пресса и ниже, к косым мышцам живота, которые исчезали под белой махровой тканью. Каждый миллиметр обнаженной кожи, влажной и блестящей, так и манил меня провести по ней языком.

Пальцы покалывало, будто они помнили ощущения. Я почти чувствовала его подтянутое тело под ними.

Вот только в моих руках был не Рив, а две запечатанные пластиковые баночки наркотиков, найденные в спальне женщины, которая должна обладать этим мужчиной вместо меня.

Я отвернулась, отводя взгляд.

— Извини. Не знала, что ты был в душе. Я вернусь позже.

— Но теперь я не в душе.

Мне даже не нужно было поднимать на него взгляд, я буквально почувствовала, как он ухмыльнулся.

— Все нормально. Это может подождать до завтра. — Я направилась к открытой двери, двигаясь, словно сквозь густую патоку. Мне кажется, или с тех пор, как я вошла, расстояние будто удвоилось?

И успела сделать от силы шага три, когда Рив произнес то слово, которого я и боялась, и надеялась услышать:

— Останься.

В ответ я лишь покачала головой, однако будто приросла к месту.

— Мне нужно уйти.

— Я сказал тебе остаться.

И он использовал тот самый командный голос. Тот, который превращал мои внутренности в желе и заставлял мою киску пульсировать. Тот, которому я даже в мечтах не могла не повиноваться.

Но мне нужно было это сделать. Нужно было быть сильной.

— Рив... — умоляла я, только не знала, о чем просила. Чтобы позволил мне уйти? Да. Но в то же время — нет. Потому что независимо от того, насколько сильно я верила, что это правильно, мне не хотелось просить об этом. Одно дело уйти. И совсем другое — попросить его выгнать меня. Ведь я не могла это сделать. Верно?

Неважно. Рив бы все равно не послушал меня.

— Повернись, — скомандовал он, и я послушалась.

Я опустила взгляд и принялась изучать плитку под ногами, изготовленную из неглазированной керамики, как и во всем остальном доме. Только здесь преобладали серые и темно-коричневые цвета, а во всех остальных комнатах — песочный.

— Посмотри на меня, Эмили.

Я медленно подняла взгляд, будто он был безумно тяжелым. Таким тяжелым, что на это понадобились все мои силы. На самом деле, я догадывалась, что увижу, когда сделаю это. И старалась не торопиться, хотя по спине бежали мурашки. От страха, потому что не хотелось видеть то, что Рив хотел мне показать. От предвкушения, потому что хотелось увидеть это сильнее, чем что-либо другое.

И вот я смотрела на эрекцию Саллиса, а брошенное полотенце лежало у его ног.

У меня перехватило дыхание. Я возбудилась только от одного его вида. Голый и возбужденный. Мои соски напряглись и затвердели, как две горошины, а тонкая ткань между ног стала влажной и только мешала. И ночь, которая еще минуту назад казалась холодной, стала жаркой и душной.

Рив опустил руку и скользнул ладонью по члену, обхватив его у основания.

— Смотри, — голосом, не терпящим возражений, произнес он. Но это было вовсе необязательно, потому что мой взгляд и так был намертво приклеен к его ритмичным движениям.

— Сказать тебе, что я представляю себе, пока делаю это? — Его голос был как помеха. Словно нежеланный гость в сцене, которую и так было трудно смотреть.

Но я не могла отвести взгляд. Не могла шевельнуться. Но смогла выдавить из себя одно несчастное слово:

— Нет.

— А мне кажется, что стоит. — Он дразнил меня, и это было на грани жестокости, что усилило мое желание еще на градусов десять. — Разве ты не хочешь узнать, что меня так сильно возбуждает? Какие мысли?

— Нет. Не хочу. — Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой.

— Хм-м-м. Я тебе не верю. — Его движения замедлились, он передвинул ладонь выше и стер капельку смазки, а потом вновь провел ею по члену.

Боже, это так сексуально. И дверь была открыта настежь. Кто угодно мог войти. Она могла войти. И что же я за человек такой, если эта мысль еще больше меня возбудила?

— Тебе хочется смотреть, — произнес Рив, лениво совершая ритмичные движения. — Но не уверена, хочешь ли ты услышать, что я думаю именно о тебе, когда трогаю себя. Или чтобы я сказал, что думаю об Эмбер. Так ведь?

Я покачала головой, не в силах больше сказать «нет».

— Что ж, возможно, ты разочаруешься. Но я думаю не об Эмбер.

Он шагнул ко мне, а я, на автомате, от него.

— Не ее губы я представляю, обхватывающими мой член.

Еще один шаг ко мне и шаг от него.

— Или тугую киску, доводящую меня до оргазма. Не ее светлые волосы я представляю в своей руке.

Рив ускорился, а я все отступала и отступала, пока не уперлась в стену, что идти стало больше некуда.

Он самодовольно улыбнулся, будто кошка, которая собирается броситься на мышку.

— Это не Эмбер издает такие милые стоны.

Я вздрагивала каждый раз, когда он произносил ее имя, и периодически бросала взгляд на дверь, отчасти желая увидеть Эм в проеме, и лишь отчасти разочаровываясь, когда оказывалось, что ее там нет.

— Тот тихий крик удовольствия, который больше похож на стон боли — ты понимаешь, о каком я говорю? Ты замечаешь вообще, когда издаешь его?

Я и сейчас издавала его? Я больше не осознавала себя. Все, что знала — этот момент мучителен.

— Это не Эмбер умоляет меня войти в нее.

Я уронила баночки на пол и закрыла ладонями уши.

— Я не слушаю тебя.

Теперь он был всего в нескольких сантиметрах от меня, но резко остановился.

— Опусти руки. — Дразнящий тон исчез и на смену ему пришла горечь. — Или я свяжу их у тебя за спиной.

Это должно было быть наказание. И так и было, вот только заключалось оно не в самой угрозе, а в том, как трудно было ему противостоять.

— Не трогай меня, — взмолилась я. — Ты не можешь меня трогать.

— Не могу?

На этот раз я яростно покачала головой, вот только не имело значения, насколько уверенно я протестую. Если бы Рив захотел прикоснуться ко мне, он бы прикоснулся. И это никогда не было бы насилием, сколько бы раз я ни говорила «нет». Потому что мы оба знали, что, несмотря на возражения, мне хотелось, чтобы Саллис прикоснулся ко мне. Больше всего на свете.

Он почти полностью сократил расстояние между нами.

— Ты несерьезно. Ты не можешь диктовать мне, что делать, а что нет, с тем, что принадлежит мне.

Силы меня покинули. И если бы не опора, то я бы точно упала.

Рив оперся рукой в стену позади меня, прямо возле моей головы, и наклонился так близко, что его губы оказались в миллиметре от моего уха.

— Скажи, что я прав.

Я сглотнула, а на глаза навернулись слезы.

— Ты прав.

— Хорошая девочка. — Он улыбнулся одним уголком губ. Все еще опираясь одной рукой о стену, Рив взглянул вниз. Туда, где другой рукой удовлетворял себя. — Я награжу тебя за то, что ты такая хорошая девочка. Можешь перестать переживать о том, что я могу с тобой сделать. Я не трону тебя. Не стану заполнять твой ротик своим членом, хотя мог бы. Ты знаешь, что мог бы. Не сожму твою грудь и не войду в тебя пальцами. Не буду лизать складочки возле очаровательного клитора.