ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Я оседлала его, двигаясь в идеальном темпе. Все это дарит такие ошеломительные чувства. Стейт настоял, чтобы на этот раз я была сверху. В конце концов я сдалась, но настояла на выключенном свете.

— Не переставай меня трогать, — хнычу я.

Большим пальцем Стейт потирает мой клитор, продолжая крепко сжимать мое бедро, и помогает мне двигаться. Это слишком. Мои нервы напряжены и готовы взорваться в любую минуту.

Стейт садится лицом к лицу и продолжает двигать мои бедра. Это новая для нас поза, более глубокая и еще более восхитительная.

Мои губы касаются его губ, а затем я облизываю свои.

— Стейт, я больше не могу сдерживаться.

— Давай, боже. Не сдерживайся, Королева, — он толкается в меня.

Мы оба падаем в наш вихрь удовольствия. Стейт дрожит, притягивая меня ближе к себе, пока между нами ничего не остается.

— Я загадал желание, — говорит он.

— Что?

— Я загадал желание, а потом нашел тебя.

— Ох, детка, я так тебя люблю, черт возьми, — я обхватываю ладонями его лицо.

Стейт откидывается обратно на кровать, а я ложусь у него на груди. Мы не утруждаем себя уборкой и скоро нас одолевает сон. Это самый лучший сон на свете. Мое тело полностью расслаблено, мысли легки, а сердце не пустое впервые в жизни.

Когда лучик солнечного света проникает в комнату, я чувствую легкие поцелуи на своей руке.

— Малышка.

Я открываю один глаз, отказываясь полностью проснуться от лучшей ночи в моей жизни.

— Мне нужно отправляться на поле. Я сделал для тебя кофе.

— А-а, ты мой ангел-хранитель, под номером семь, — я делаю вид, что нюхаю воздух, открыв один глаз.

— Шейн заедет за тобой через два часа. Кроме того, сюда доставят завтрак для тебя.

— А-а, двойной ангел-хранитель, — я стону и наконец переворачиваюсь на спину.

— Как же мне так могло повезти?

— Бог создал меня для тебя.

— Разве ты не должен быть в режиме «разорви и уничтожь их», а не в режиме «сентиментальный мальчишка»? — я хлопаю его по бицепсу.

Он издает сердечный смешок и целует меня в губы.

— Ииииууу. У меня несвежее дыхание.

— Это самое худшее, что было в моей жизни.

— Придурок, — я швыряю в него подушкой, а потом отталкиваю.

— Но мне это нравится, — он опускается ниже и целует меня крепче.

— Стейт, я не могу дождаться, чтобы увидеть тебя снова в игре.

— Ты даже не представляешь, сколько адреналина я получаю, когда знаю, что твоя задница стоит на трибунах с моим номером.

— Иди уже! — я толкаю его в грудь. — Прежде чем я затащу тебя обратно в постель.

— Ладно, только открой дверь на завтрак и Шейн.

— Да, папочка, — я хлопаю ресницами, глядя на него.

— Я дам тебе папочка сегодня вечером.

— Боже, ты отвратителен, но я люблю тебя.

Стейт подмигивает мне, прежде чем закрыть дверь. Я слышу, как снаружи поворачивается замок, а затем его тяжелые шаги удаляются по коридору. Я громко вздыхаю и снова откидываюсь на кровать. Я вдыхаю его запах и закрываю лицо его подушкой. Не проходит много времени, и я снова, под влиянием этого комфорта, засыпаю.

***

Шейн с таким же успехом может быть чертовым гонщиком Наскар. Вы бы никогда не узнали, что она была чемпионкой по гимнастике с ее свинцовой ногой. Я потеряла счет желтым огням, через которые она пролетела. Костяшки моих пальцев, стиснутых вокруг ремня безопасности, побелели.

— Ты можешь притормозить. У нас полно времени, — предлагаю я.

— Что?

— Притормози к чертовой матери, — наконец кричу я, когда она проносится на очередной желтый свет.

— Никто не может спокойно ехать со мной.

— Теперь я понимаю почему.

— А ты знаешь, что все знаки Стоп с белой каймой вокруг них необязательны для остановки?

— Значит, ты на свое усмотрения решаешь останавливаться или нет? — я бросаю на нее косой взгляд и позволяю ей все обдумать.

— Да, но только для тех, что с белой каймой вокруг них.

— У них у всех белые границы, ненормальная, — четыре квартала спустя, я начинаю орать на ее сказанный бред.

— Ты действительно мне поверила? — она смеется, пока не начинает задыхаться.

— Да, как последняя дура, — я поднимаю брови.

Она смеется всю дорогу до своего парковочного места. Как и у Стейта, у нее место намного ближе, чем парковочные места других людей. Я осматриваюсь и не могу найти, где находится место для парковки Стейта. Мне любопытно посмотреть, оно занято или свободно. Но путь, по которому мы следуем, я не узнаю.

— Я не помню этой дороги.

— Да, в прошлый раз ты, наверное, ошиблась входом. Эта сторона используется реже и находится примерно на таком же расстоянии от наших мест до рекомендуемого входа.

— Я не уверена, что снова поверю тому, что ты говоришь.

Она посылает мне улыбку, продолжая вести нас через толпу. Мы останавливаемся перед прилавками с едой.

— Я умираю с голоду. Ты голодна? — спрашивает она.

Мой желудок принимает приглашение, громко урча. Завтрак Стейта не очень устроил меня, и я сдалась после второго укуса бутерброда с яйцом.

— Чего ты будешь? — спрашивает она.

— Мне все равно, — пожимаю я плечами. — Я буду то же, что и ты.

Она бросается к лавочке с питой (прим.пер. — круглый, плоский пресный хлеб).

Перед ней стоит длинная очередь, которая быстро рассасывается. Я просто сую Шейн деньги и прошу ее заказать мне тоже, что и себе. Я молюсь, чтобы там не было рыбы или ананаса. Все остальное я могу с лёгкостью вынести.

— Не говори Стейту, что я это сделала, — она поворачивается и протягивает мне огромную завернутую питу.

— Что? — спрашиваю я.

— Что я делала заказ за тебя, — она откусывает огромный кусок от своей куриной питы и начинает говорить с набитым ртом. — Он сказал, чтобы ты принимала сама решения и делала заказы.

— Серьёзно? — я криво улыбаюсь.

— Да, назовем это кодексом сучки.

— Кодекс сучки, — повторяю я. — Мне это нравится.

— К этому нельзя относиться легкомысленно. Это как Бойцовский клуб, только с сучками и кодексами.

— Поняла, — смеюсь я и следую за ней.

Я завидую тому, как она так легко расправляется со своей питой, двигаясь к нашим местам. Это определенно не первое ее родео. Я жду, пока мы сядем на свои места, чтобы разложить на коленях салфетки.

Шейн позволяет мне спокойно поесть, пока она занята своим телефоном.

Тот, кому она пишет, действительно занимает большую часть ее мыслей. Мне нравится проводить с ней время. Она такая же простушка, как и я. Не то что другие девушки из колледжа, с которыми я сталкивалась, у которых были слои косметики, и распутная одежда.

Сегодня она одета не в майку Райдера, а в спортивную футболку цветов колледжа. Я восхищаюсь ее самоотверженностью и в глубине души немного завидую. Я вполне могла представить себя в танцевальной команде колледжа, надирающей задницы или, по крайней мере, пытающейся это сделать. Но это просто было не для меня, и ничто не могло это изменить. Черт возьми, я запуталась.

— Бэйлор.

Я слышу свое имя как раз тогда, когда откусываю от питы совсем не женский кусок, из-за чего в моем рту появляется слишком много еды. Когда я поднимаю глаза, то сталкиваюсь лицом к лицу с родителями Стейта. Я мысленно проклинаю дурацкие места.

Его мама, кажется, только рада меня видеть.

Я машу рукой и борюсь с желанием проглотить еду. Шейн протягивает мне свою колу, и я с благодарностью делаю большие глотки шипучей жидкости. Прежде чем я успеваю встать и заговорить, мое тело охватывает приступ кашля.

— Сильно проголодалась? — спрашивает его мама. — И возьми во внимание, это не маленькая детская порция.

Я игнорирую ее комментарий настоящей сучки-мудилы-ненормальной и обнимаю отца Стейта.

— Здравствуйте.

— Мы как раз поднимались в нашу ложу. Стейт хотел, чтобы я убедился, что ты нормально добралась до своего места.

— О, я на месте и объедаюсь, — я провожу потными ладонями по своим рваным джинсовым капри.

— Прекрасная стратегия. Еда на стадионе — самая лучшая.

— У тебя будет сердечный приступ, и ты растолстеешь, — усмехается мама.

Господи Иисусе, этой женщине нужно хирургическим путем засунуть в задницу початок кукурузы.

Я собираюсь открыть рот и просто прояснить все между нами, но она опережает меня как чертова молния.

— Бейлор, я хочу познакомить тебя с Тией, — из-за ее спины выходит великолепная девушка примерно моего возраста.

У нее длинные темные волосы, идеально спадающие волнами по спине, оливковая кожа и тонкие черты лица. На Тие также надета футболка с номером семь.

— Привет, — я посылаю ей теплую волну, молясь, как чертова дура, что она просто кузина.

— Тиа и Стейт знакомы еще со средней школы. Они были королем и королевой бала два года подряд.

— Мило, — я включаю автопилот и протягиваю ей руку для рукопожатия.

— Приятно познакомиться. Я Бейлор, девушка Стейта, — последние два слова я рычу, как могучая львица, и чертовски горжусь этим.

— Забавно, он никогда не упоминал о тебе, — мурлычет она в ответ.

— Забавно? Как давно ты знаешь Стейта, Тиа? — Шейн поднимается на ноги, и я чувствую ее горячее дыхание на своей шее.

— Со средней школы.

— Тогда ты дерьмовая лгунья. У него на спине уже много лет написано имя Бейлор.

Так что я раскрыла твой блеф, сучка.

Я подавляю смешок, когда у обеих женщин отвисают челюсти.

Отец Стейта прочищает горло.

— Я всегда была его, но было приятно познакомиться с тобой, — просто назовите меня хищницей, которая нашла свои новые клыки.

— Бейлор.

Я слышу, как кто-то выкрикивает мое имя, оборачиваюсь и вижу, как Стейт перепрыгнул через ограждение, отделяющее поле от трибун, и я начинаю бежать к нему, не утруждая себя извинениями.

— Королева.

— Номер семь.

Он на секунду заглядывает мне через плечо, и я точно знаю, на кого он смотрит.

— Похоже, твоя мать начинает играть в свою игру.

Его губы врезаются в мои, а его рука в перчатке впивается в мои волосы, притягивая меня ближе. Я чувствую, как мои ноги отрываются от бетона и взлетают в воздух. Это заставляет меня хихикать ему в рот, не останавливая его язык от притязаний на меня. Он отстраняется на секунду и снова быстро чмокает меня в губы.