Глава 26

Отель «Уолдорф-Астория», Пятая Авеню.

18:00.

— У нас нет никого с таким именем, сэр. — Молодой человек с взъерошенными каштановыми волосами нахмурился, изучая журнал регистрации. — Здесь определенно не зарегистрирован никакой Синклер. Может быть, вы ошиблись отелем?

— Он должен был приехать в среду, — настаивал я. — Ближе к вечеру, между четырьмя и пятью часами. Возможно, он использовал не настоящее имя.

Карие глаза клерка расширились.

— Но я не могу проверить записи о каждом госте, который зарегистрировался в среду после обеда! Мы — самый большой отель в мире, мы регистрируем более полутора тысяч гостей в день!

Я не сдвинулся с места.

Молодой человек почесал нос.

— Ну, я могу, конечно, попытаться. Возможно, вы узнаете одно из имён…

— Сначала проверьте секцию «Астория», — сказала Изабелла. — Она более новая и более роскошная.

Клерк полистал журнал и начал зачитывать имена вслух.

Жак Раймс.

Энтони Блэк.

Хью Стоув.

Джон Рис.

Мы покачали головами. Ничего не получалось.

Я попытался продумать другие варианты — от расспросов прислуги до поиска конкретного посыльного, который доставлял багаж, — пока парень перебирал варианты.

Эдвард Грэм.

Джеймс Уорбл.

Ханс Энрико.

Изабелла взволнованно схватила меня за руку.

— Это он!

— Ты уверена? — спросил я. Мне это имя ничего не напоминало.

Изабелла кивнула.

— Это идеальный псевдоним для Алистера. Имена двух его наставников-криминологов.

— В каком номере проживает мистер Энрико? — поинтересовался я.

— Номер 1621. Это в «Астории». Чтобы добраться до лифта, вам нужно пройти через аллею. Первый поворот налево, — кивнул он в нужном направлении.

Изабелла поблагодарила его и поспешила за мной к лифту, объясняя по дороге:

— Видишь ли, до недавнего времени это были два отеля — «Уолдорф» и «Астория», принадлежавшие двоюродным братьям Астор, Уильяму и Джону Джейкобу. Теперь они соединены в один большой отель.

— Этим переходом? — спросил я, глядя на голубые и золотые украшения вокруг нас.

— Именно. Идём скорее.

У лифта бесстрастный служащий в строгой сине-золотой униформе нажал на кнопки, которые должны были доставить нас на восемнадцатый этаж.

Маленький лифт, наполненный горячим воздухом, казалось, двигался со скоростью улитки, пока, наконец, не остановился.

Мы с Изабеллой бросились в дальний конец коридора, где кремовую дверь украшали медные цифры 1621.

Я постучал трижды и крикнул:

— Алистер! Открывай!

Никакого ответа.

Я постучал громче.

— Алистер!

Дверь в соседний номер открылась, и на пороге появилась пожилая женщина в вечернем розовом атласном платье.

— Сэр, в самом деле, — властно произнесла она, — консьерж внизу может помочь вам с любой проблемой. — И с легким щелчком она закрыла дверь.

— Дай я попробую, — сказала Изабелла, нервно оглядывая коридор. — А то ещё кто-то начнёт жаловаться на шум.

Она сама постучала в дверь — несколько коротких, резких ударов.

— Алистер, это я, Изабелла. Впусти нас; мы знаем, что ты там. Мы пришли, чтобы помочь.

Ответом нам снова послужило молчание.

— Ничего не получится, — покачал я головой. — Придётся найти кого-то из персонала с ключом.

Изабелла жестом попросила меня замолчать и продолжила:

— Ты должен кое-что знать. Насчет Аллана Хартта. Мы знаем, почему ты и другие члены клуба «Беллерофонт» стали мишенью преступника.

Мы услышали тяжелые шаги за дверью.

Алистер распахнул ее и сердито на нас посмотрел.

— Как, черт возьми, вы меня нашли? И что вы знаете о клубе «Беллерофонт»?

Говорил он невнятно — небритый, воняющий спиртным, одетый в грязную, не заправленную рубашку. Он загородил дверной проем, но я всё равно протиснулся внутрь.

Изабелла вошла следом за мной, и я услышал её резкий вдох, когда она увидела саму комнату: Алистер умудрился превратить один из лучших люксов «Уолдорф-Астории» в полный свинарник.

Роскошный ковер с серо-голубым рисунком был усеян бутылками из-под виски. И хотя большинство из них были уже пусты, в одной всё же осталась выпивка, которая пролилась и оставила на ковре тёмное пятно. По меньшей мере, десять серебряных подносов, уставленных грязными тарелками с недоеденной едой, были разбросаны по всей комнате. Багаж Алистера стоял слева, всё ещё закрытый и нераспакованный. Но газеты и личные заметки валялись повсюду.

— Что происходит? — яростно прошипел я. — Ты отсиживаешься здесь, пока мы тебя повсюду ищем? Ты оставил сообщение в Колумбийском университете, что будешь на юридической конференции в Бостоне. Почему ты солгал? — Я отшвырнул пустую бутылку из-под скотча с дороги и вошел в комнату. — Почему ты нам ничего не сказал?

Он наклонился ближе, обдавая меня несвежим перегаром.

— Я никому не верю. Они пытаются меня убить.

— Ты мог довериться мне, — прошептала Изабелла. — Семья так не поступает друг с другом. По крайней мере, не должна поступать.

Ясные голубые глаза Алистера на мгновение затуманились.

— Я не хотел, чтобы ты волновалась.

— Ты только представь, насколько мы могли бы продвинуться в расследовании, если бы ты сразу с нами поговорил! — воскликнула Изабелла. — А так мы потеряли впустую несколько дней, пытаясь выяснить твоё местоположение!

— Вы могли бы избавить себя от лишних хлопот, — проворчал он. — Я не хочу, чтобы вы вмешивались. Я могу справиться с этим сам.

— Как Хьюго Джексон? — фыркнул я. — Или Ангус Портер? Или Аллан Хартт?

Алистер побледнел и упал на кровать.

— Аллан Хартт ведь не…

Я не стал юлить:

— Остался только ты. И убийца идёт по твоему следу. Если мы хотим его остановить, нам нужна твоя помощь.

— Но я ничего не знаю! — Он снова встал и принялся расхаживать взад-вперед. — Если бы знал, то не сидел бы здесь под замком.

Я убрал стопку бумаг, которые Алистер положил на пуфик, сел и заговорил с ним более спокойно:

— Алистер… Что именно ты здесь делаешь?

Он рухнул в кресло с высокой спинкой, стоявшее рядом со столом.

— Пытаюсь понять, почему кто-то хочет меня убить.

— Идеи есть?

Он опустил голову.

— Вообще никаких.

Я бросил на него косой взгляд.

— Тогда давай соберем воедино все, что нам известно. Я начну. — Я подробно изложил все, что узнал о Леруа Сандерсе. — Похоже, что корень этого заговора с убийством лежит в процессе Сандерса. Кто-то считает, что вы четверо ответственны за ошибочное, по мнению убийцы, обвинение.

Алистер откинулся на спинку стула.

— Я впечатлён, Зиль. Ты узнал о деле тридцатилетней давности больше, чем я мог себе представить.

— И ты мог рассказать всё это сам, а не тратить впустую моё время и подвергать свою жизнь опасности.

— Я же сказал: я не хотел вас вмешивать.

— Черт побери, Алистер! — воскликнул я. — Ты втянул меня в это дело; ты привлек меня к расследованию убийства Джексона. Ты мог бы больше доверять мне!

Я попытался усмирить свой нарастающий гнев и произнёс уже спокойнее:

— А теперь расскажи мне о музыкальных шифрах. Вы использовали их на юридическом факультете в закрытом клубе.

— Да, — вздохнул он. — Это была форма секретной связи для членов клуба. Мы его придумали… Даже не помню почему. Мы были молоды и хотели доказать, насколько мы умны, изобретая секретный язык.

— Откуда шантажист мог это узнать?

Его лицо вспыхнуло от смущения.

— Вы знаете про шантаж?

— Знаем, — кивнул я.

Он закрыл лицо руками и несколько секунд молчал.

— Понятия не имею, — разочарованно прохрипел он. — Я решил, что это его способ доказать, насколько он умен. Он хотел, чтобы мы поняли, что он знает о нас всё.

— Мы тоже так решили. Сколько он требовал?

— Обычно пятьсот долларов. Иногда больше. Последнее требование составляло две тысячи долларов.

Я присвистнул. Для меня это была зарплата за два с лишним года.

— Насколько часто?

— У меня — примерно два раза в год. Но Хьюго, по-видимому, получал письма гораздо чаще.

— И вы продолжали встречаться в Нью-Йорке, даже после окончания университета?

— Да. Все четверо — вы ведь уже выяснили, что Хьюго, Ангус, Аллан и я вместе работали в офисе окружного прокурора — встречались в Адвокатском клубе каждую неделю.

— Чего беспокоиться, если вы уже не в институте?

Он пожал плечами.

— Мы думали, что у нас есть ответы на все вопросы. Что мы, в отличие от всех остальных, достигли понимания мыслей преступников. Поэтому мы встречались, чтобы обсудить дела, которые рассматривали в офисах.

— И когда перестали?

— Как раз перед тем, как я покинул офис окружного прокурора. В этом больше не было никакого смысла. Кроме того, мы поссорились — и из-за этого наша дружба испортилась.

— А когда вас начали шантажировать? — вмешалась в наш разговор Изабелла.

— Пять лет назад, — ответил Алистер. — Мы четверо начали получать письма от кого-то, обозлённого из-за дела Леруа Сандерса. Автор, подписывавший каждое письмо ‘Леруа отмщён», знал об этом деле все.

— И чем он угрожал в случае отказа заплатить? — резко поинтересовалась Изабелла.

Алистер криво усмехнулся.

— А чем обычно угрожают шантажисты? Разоблачить нечто постыдное. Что-то такое, о чем мир предпочел бы не знать.

— Настоящую ошибку в деле Сандерса, — закончил я за него.

— Именно. В то время мы считали, что признавать свои ошибки публично будет унизительно. Кем бы ни был шантажист, он правильно предположил, что мы скорее заплатим, чем станем тщательно изучать наши прошлые ошибки.

После этого признания его лицо вспыхнуло от смущения, но во взгляде читалось облегчение.

— Прокуроры все время ошибаются, — покачал я головой. — Не понимаю, почему ты поддался на угрозы шантажиста.

Алистер пожал плечами.

— Хьюго только что назначили судьёй. Я только что опубликовал крупную статью. Мы хотели избежать любых неприятных толков. И не желали возвращаться в прошлое. Пусть даже то, что случилось, не было полностью нашей виной. Доказательства были налицо.

Я сделал глубокий вдох, осознавая с разочарованием, что Алистер по-прежнему не до конца честен со мной. Но решил, что не стоит пока на этом останавливаться. Не сейчас.