9

В четверг, 15 января к Оригену пришли сенаторы Валент и Марсалий.

- После вчерашнего побоища, Юстиниан быть императором ромеев не достоин! – возмущался Валент.

- С народом надо договариваться! – добавил Марсалий. – Мы передним на коленях стояли! Умоляли! А он чем ответил? Мечами и стрелами!

- Я с вами согласен, – сказал Ориген, - но где достойнейший? Тот, кто поведёт народ на схватку с Юстинианом?

Валент посмотрел на сенатора как на помешанного:

- Народ на схватку поведём мы, – сказал он. – Зачем нам достойнейший? Мы сумеем руководить государством и сами. Нам нужен тот, кто имеет право стать императором, с условием, что он должен быть нам благодарным за императорскую диадему и подчиняться нам, сенатором. Племянники Анастасия Дикора нам подходят.

- Ну, вы же знаете, что говорят про них?

- Как ни один из них не стал наследником императора? – осведомился Валент. – Да мало ли, что болтают. Нельзя же всему верить. Кто это видел?

- Слуги, – ответил Ориген, - мы слуг, как правило, не учитываем и не замечаем. А они же люди и имеют язык. Кто-то же принёс ему пергамент, кто-то написал на нём «царская власть». Хотя, может быть и сам. Под подушку на одно из трёх лож для трапезы, может быть, он положил тоже сам. Слуги всё это видели. Видели, как двое сели на одно ложе. Не возлегли, по обычаю, а сели, как христиане. Ложе с «царской властью» осталось пустым. Знак свыше!

- Вот именно! – сказал Валент. – Знак свыше! Ипатий и Помпей сели на одно ложе, пусть и дальше сидят! А императором крикнем Прова. Его Господь выделил! Тем более что ты, Ориген, Ипатия не очень и хотел.

- Я не хочу никого из этой троицы. Но если Господь будет за нас …

- Будет! – убеждённо сказал Валент. – Главное, что бы ты был за нас. Ты больше всех обижен василевсом, с тебя всё это началось …

- И самый знатный, – перебил Марсалий.

- Не самый, – возразил Ориген.

- Не скромничай, – сказал Валент. – За тобой пойдут люди. Итак, решено! Кричим Прова императором.

- В его доме, говорят, много оружия, – добавил Марсалий.

Через некоторое время, толпа с криком: «Прова – василевсом ромеев!» и «Побеждай!», направилась к дому Прова.

Дом Прова встретил восставших распахнутыми настежь дверями и пустотой. Хозяин благоразумно покинул дом и Город.

Дом ограбили и подожгли. Оружия там не нашлось.

Восстание продолжалось. Город горел.

Антонина вошла к Феодоре. Полдень, аристон. Феодора как обычно только что пришла из дворцовой термы, где принимала тёплые морские ванны. И теперь как обычно ела варёные овощи и свежие фрукты, макала кусочки хлеба в оливковое масло. Ела не спеша, тщательно пережёвывая пищу. За столом именно сидела по-христиански, а не возлежала, как было принято у греков и римлян, то есть по-язычески.

Жестом Феодора пригласила подругу сесть напротив.

- Как ты можешь, августа моя, сохранять спокойствие, когда в Городе такое твориться вот уже несколько дней?

Феодора на мгновение удивлённо подняла брови и ничего не ответила.

- И ты будешь заниматься своей внешностью как обычно?

- Да. А что тут такого?

- Как что? А если тебя убьют?

- Я умру красивой.

Антонина с досады ударила себя по коленям:

- Ты не прошибаема, августа. Тебе не страшно умирать?

- Страшно.

- Мёртвым красота не нужна!

- Мёртвым – нет, – согласилась Феодора, голос её был совершенно спокоен. – Но если всё образуется, то красота будет мне просто необходима. Я должна удерживать возле себя мужа.

- Юстиниан тебя любит, – отмахнулась Антонина.

- Сегодня любит, а завтра может и разлюбить.

- Кого? Тебя? Да ты смеёшься, подруга, – нарушила этикет Антонина. – Да ты умна и красива! И это не лесть, это зависть.

Феодора улыбнулась, в глазах её зажглись озорные искорки.

- Красоту и ум нужно поддерживать! Почему ты это не делаешь, подруга.

- Вот ещё, – фыркнула Антонина, - Флавий меня и так любит!

- Смотри, ты старше его.

- Всего на два года.

- Это много.

- Нет. И, кроме, того, я занимаюсь собой. Не так как ты. Ты всё-таки василиса! Но занимаюсь. За тобой, конечно, угнаться сложно, поэтому приходиться чаще заниматься любовью.

- Особенно когда он не во дворце.

- Ну и что? Для него же стараюсь. Занятия любовью молодят. Особенно с молодыми. А когда вы с Юстинианом занимаетесь этим? Он ночью бродит по дворцу, днём диктует писцам свои скучные законы. Ты спишь ночью, спишь днём, а между сном, занимаешься своей красотой.

- Не преувеличивай. Сон придаёт лицу свежесть. А семья освещена церковью! Семью надо сохранять.

- Я и сохраняю. А как ты сохраняешь семью – не понятно. Говорят, что в молодости ты отдавалась более ста мужчинам за ночь, а то и больше.

- Врут! – резко сказала Феодора, и в глазах её загорелся злой огонь. Но она справилась с собой и спокойно сказала:

- Выдумки всё это. Мужчинам нравиться рассказывать эти сказки, их это, наверное, возбуждает. Да, у меня были тяжёлые времена, и мне как-то от аристона до утра пришлось отдаться по очереди четверым мужчинам. Это было один раз и в Александрии. И об этом ты сейчас узнала первая.

- И об этом больше никто не узнает, – заверила Антонина.

И это было правдой. Феодора за что и ценила Антонину, что всё, с чем она делилась с ней по-женски, никогда не придавалась огласке.

- Я знаю, - сказала Феодора, - а то, что ты сказала, происходило с моей старшей сестрой Комито. Я это всё сама видела, так как прислуживала ей, одетая как рабыня.

- Не могу себе это приставить.

- Это было ещё до нашей с тобой встречи. Мне тогда было лет тринадцать. В Комито вселился бес похоти. У неё страшно болела голова. И только, когда она отдавалась мужчинам, голова переставала болеть. И обессиленную, мне приходилось вести её домой, чуть ли не нести на себе. Камито заваливалась на постель и сразу же засыпала. Так она и умерла через два года во сне. А её подвиги приписали мне.

- Бедная, – сказала Антонина, жалея не то Комито, не то Феодору.

Феодора вздохнула.

- Но это всё в прошлом, – сказала Антонина. - А сейчас! Посмотри, что твориться в Городе! Нас могут убить!

- Это не самое страшное.

- А что же страшней?

- Самое страшное, это оказаться там и тем, где и кем мы были с тобой в молодости.

- Не хотелось бы. Надо что-то делать.

- Женщина всегда должна оставаться женщиной, – назидательно сказала Феодора. - Мы с тобой замужем не за самыми худшими мужчинами. Они должны всё решать.