- Разговор помогает. - Я слышал это в каком-то благополучном месте.

  - Тэг был моим очень хорошим другом. Очень хорошим. Он ценил своих сыновей больше всего на свете, и услышать, что гнев Рафаэля убил их, меня глубоко ранит это. Я не хочу быть аутсайдером, но я понимаю. Если бы кто-нибудь что-нибудь сделал с кем-либо из вас, они были бы мертвы. Вот и все, они были бы мертвы.

  - Я знаю. - Я понимал, почему Рафаэль воздержался от того, чтобы рассказать ему, но теперь я мог сам увидеть влияние этого.

  Я не мог представить, что он, должно быть, чувствует.

  Клавдий взял свой новый телефон и набрал номер.

  - Кому ты звонишь?

  Мы должны были поговорить.

  - Кассандре. Она мне понадобится сегодня вечером.

  - Разве ты не можешь пропустить сегодня шлюх? - Па ударил стаканом по столу.

  Ага, он был зол и, вероятно, пьян. Он ненавидел это слово, и я сомневался, что когда-либо слышал, чтобы он называл женщину так раньше. Даже если она этого заслуживала.

  Клавдий заправил прядь волос за ухо и положил телефон рядом с собой.

  - Проехали. Но можем ли мы поговорить, если мы пытаемся разговаривать? Я не из тех, кто сидит и смотрит в глаза.

  Па пристально посмотрел на Клавдия и повернулся ко мне. - Люк, в чем дело?

  - Па, мы можем отбросить внешний мир на несколько минут и перестать быть слугами Рафаэля? - Мы были такими с тех пор, как приехали в Чикаго. Казалось, что все, что мы делали, - это удовлетворяли все потребности Рафаэля, чего бы он ни хотел. Он звонил, мы отвечали. Никакого личного времени. Конечно, Рафаэль привел нас туда, где мы были сегодня, но это не значит, что он владел нами. - Я хочу, чтобы ты рассказал о своих чувствах.

  - Я чувствую себя преданным, сынок. Я больше всего выражает мои чувства.

  - Итак, мы в игре или нет? - спросил Клавдий.

  Если бы Амелия не участвовала, я бы спросил то же самое.

  - Вы двое, вы в игре. Я… все еще на заборе, - фыркнул папа.

  «Папа, если не брать в расчет Рафаэля, я забочусь об Амелии. - На самом деле я еще не говорил с ним о ней.

  Он приподнял брови и внимательно посмотрел на меня. - Ну, черт возьми, ты пошел и влюбился в девушку?

  Клавдий снова засмеялся. - Ты так поздно понял, папа.

  - Как я могу знать об этом, если мне не сказали?

  - Я говорю тебе сейчас. И ты мне нужен. - Я кивнул.

  - То, что сделал Рафаэль, было настолько неправильным. Люк, ты знаешь, через что я прошел с твоей матерью.

  - Я знаю. Мы оба знаем, и это время мы никогда не забудем.

  - Папа, я знаю, ты возненавидишь меня за то, что я говорю это, но если я поймаю какого-нибудь парня, который ебется с моей женщиной, он мертвец, - вмешался Клавдий, к большому разочарованию папы.

  Боже, мой брат выбрал худшее время.

  - Итак, вы думаете, что он поступил правильно? Тэг должен был потерять своих сыновей и практически свою жизнь?

  - Я не говорю этого. Это было досадно, но я не думаю, что Рафаэль хотел именно этого. - Клавдий выпрямился. Что-то в его поведении изменилось. - Мне показалось, что он просто хотел, чтобы их забрали федералы, например, посадили в тюрьму, а потом все пошло не так. Он ни в коем случае не хотел, чтобы его жена была убита. Подумай об этом. Это был план, который полностью провалился. По крайней мере, мужчина показал, что у него есть яйца. Это было больше, чем то, что ты сделал, когда узнал, что мама ушла от нас. Ты ничего не сделал, кроме как продолжил жить этой дерьмовой нормальной жизнью, а мы остались и страдали вместе с тобой.

  Клавдий встал, волосы перелетели через плечо. Голубой глаз стал темнее, а его щеки покраснели.

  Он никогда не говорил этого раньше, но я знал, что он всегда обижался на Па за наш неудачный опыт в Лос-Анджелесе. Хотя на каком-то уровне я понимал, что папа просто пытался жить нормально, надеясь, что мама вернется к нам, Клавдий подумал, что ему следовало занять более жесткую позицию и, по крайней мере, попытаться вернуть ее. Он подумал, что папа был трусом, который смирился и заткнулся, а затем убежал, поджав хвост, когда выдохся.

  Может быть, часть меня тоже так думала. Мы остались с ним, потому что любили его. Когда мы вернулись в Чикаго, нам было за двадцать. Любой из нас мог уйти задолго до этого. Особенно Клавдий.

  Сейчас не время поднимать этот вопрос. Хотя я видел сходство в ситуации. Наша мама и жена Рафаэля не сильно отличались. Они поступили одинаково.

  - Успокойся, чувак, - попытался я, но Клавдий бросил на меня суровый взгляд, показывая, что у него есть ранг по старшинству.

  - Это проблема. Мы ни о чем не говорим. Мы просто делаем. Конечно, давайте забудем о нас и о том, что случилось с мамой, как обычно, и…

  - Она была беременна, - внезапно сказал папа.

  Мы оба мгновенно повернулись к нему головами.

  - Что? – спросил я.

  - В день отъезда она сказала мне, что беременна, и ребенок не мой. В ее словах не было печали. Было очень ясно, чего она хотела. Конечно, мы поругались, а потом она ушла, но никогда я не позволял ей просто уйти.

  - Почему ты нам этого не сказал? - Клавдий плюнул.

  - Потому что теперь вы можете стать взрослыми мужчинами, и да, вы были бы достаточно взрослыми, чтобы понять, что произошло в пятнадцать и тринадцать лет, но для меня вы оба были моими маленькими мальчиками. Моими детьми. Я должен был позаботиться о вас и убедиться, что вы знаете, что у вас есть родитель, который всегда будет рядом. Не смотря ни на что. Я хотел вернуться сюда сразу после этого, но подумал, может быть, если бы мы остались в Лос-Анджелесе, было бы лучше. Я думал, она может вернуться ко мне. К нам. Это тоже было неправильно. С моей стороны было глупо не видеть, что мы ей не нужны. Так что это на мне, и я несу за это полную ответственность. Думаю, мое сердце просто взяло верх.

  Я вздохнул. Годы, последовавшие за отъездом мамы, были ужасными. Все было плохо, но папа все еще пытался вести нормальную жизнь ради нее. Он расплатился с долгами деньгами, заработанными на ненавистной ему работе по продаже подержанных автомобилей, и второй работой официантом. Он пытался, и у нас были такие ужасные времена.

  Па покачал головой и продолжил. - Я бы хотел, чтобы Рафаэль рассказал мне, что случилось, потому что я бы понял боль предательства. История очень похожа. Я бы понял. Обе наши жены изменили нам, а моя изменила мне задолго до его. Он знал, как это меня обидело, как обидело нас, и должен был довериться мне. Может, если бы он сказал мне, никто бы не умер.

  Моя голова была в беспорядке тумана и суматохи. Что, черт возьми, это был за день? Я был готов чтобы он закончился.

  - Может быть. Мы не можем останавливаться на этом, - предложил я. - А ты сделал то, что нужно было тогда. Все это.

  Я не хотел больше думать о маме. Меня тошнило, когда я узнал, что она была беременна в то время, когда оставила нас. Это вонзило нож в мое сердце и вызвало мою потребность полностью забыть ее.

  Клавдий снова сел и посмотрел на меня, затем снова на папу. – Согласен. Прости, папа. Я ... понял.

  Па кивнул в знак признательности. Я не мог себе представить, что он должно быть пережил за это время.

  Клавдий вздохнул и снова сосредоточился на мне. - Если мы в этом деле, мы делаем всё вместе. Я не брошу Люка в беде. Ты, Па?

  Па вздохнул и откинулся на спинку стула. - Нет, я в деле.

  - Благодарю. Теперь, когда все прояснилось, можем ли мы обсудить несколько вопросов? - Если честно, я просто хотел перестать говорить о маме. Она была тем, кого я никогда не забуду, и мне нужно было навсегда выбросить ее из головы. За эти годы она никогда не выходила на связь. Ее молчание и отсутствие прояснили ее намерения.

  - Давайте сделаем это. - Клавдий кивнул. Папа тоже.

  - Как вы думаете, кто рассказал Тэгу о Рафаэле?

  Па покачал головой. - Понятия не имею. Я думал о возможных людях, и у меня ничего не получалось. Хуже, потому что нас тогда не было.

  - Как насчет того, чтобы посмотреть, кто был в то время, и начать расспрашивать людей, - предложил я.

  - Мы можем, но тогдашние ребята не участвовали бы ни в чем таком большом. Рафаэль никому не сказал, что делал.

  - Значит это тот, кто что-то слышал?

  Клавдий покачал головой. - Почему они так долго молчали? Я думаю ... это был несчастный случай.

  - Что ты имеешь в виду? - я сузил глаза.

  - Я думаю, он узнал об этом случайно, и тот, кто сказал ему, точно не сказал ему именно это.

  Все это было так расплывчато и предположительно.

  - Итак, он понял это по тому, что ему сказали?

  - Может быть, правда? - Клавдий закусил губу.

  Я обдумал это. Да, это могло быть правдой. - Должно быть больше, потому что они знали, что я был в Лос-Анджелесе, - указал я, просматривая все ключевые события, которые произошли. - Они знали, что я в Лос-Анджелесе, а вскоре после этого в дом Амелии ворвались и забрали ее вещи, чтобы опознать ее. Кто-то, должно быть, сказал им, что я в Лос-Анджелесе.

  - Кто был в доме той ночью, когда мы встретились с Рафаэлем? В ту ночь, когда он выбрал тебя, - спросил папа.

  -Ни одного человека. Никого, - предложил Клавдий. - Дворецкий открыл нам дверь и ушел.

  Я тоже это помнил. Похоже, в доме никого не было. Если только они не прятались.

  У меня зазвонил телефон.

  Я поднял трубку и нахмурился, увидев неопознанный номер.

  Это мог быть только один человек.

  Я поднял руку, чтобы привлечь внимание Па и Клавдия, затем ответил на звонок.

  - Знаешь, чего мне не хватает в Чикаго? - раздался голос Виктора по телефону.

  - Чего? - я сжал кулаки.

  - Хот-догов.

  - О, да, - я пытался сдержать голос, но это было тяжело. Блин, это было чертовски сложно. Я так хотел убить этого парня, до боли.

  Я обещал Амелии измениться, но этот парень толкал меня не в ту сторону.

  - Безусловно, они на вкус ближе всего к человеческой плоти. У них есть та дополнительная дерзость, которую можно уловить, только съев кого-то в расцвете сил.

  - Ты гребаный ублюдок, что тебе нужно? - От него меня тошнило каждый раз, когда я с ним разговаривал.

  - Ты знаешь, чего я хочу. Твою маленькую подругу. Вы, ребята, заставили меня плохо выглядеть перед моим боссом. Представьте, каким идиотом я выглядел, когда вернулся к нему с пустыми руками.