— Они поймут это, — сказала я, хотя не знала: правду говорю, или нет. — Они ведь сильные, так? Совет, я имею в виду. А она — одна, против тринадцати.

— Но у нее есть Кронос, — фыркнула Ава. — Когда он восстановится, нам будет не под силу его одолеть. В первый раз потребовалась вся шестерка, и они выиграли войну только из-за элемента неожиданности. Титаны никогда не думали, что те пойдут против них. Но сейчас…

Сейчас Кронос знал, чего ожидать, и в его запасе было почти все время существования человечества, чтобы придумать план победы. — Теперь вас стало больше, — сказала я, ради Авы сохраняя тон голоса ровным. Когда она была в таком состоянии, мне было легче не думать о своих страхах. — Вы сможете выиграть снова.

Ава вытерла слезы, а когда беспомощно посмотрела на меня, я удивлено моргнула. Несмотря на редкие минуты сомнений, Ава всегда была игривой и оптимистичной девушкой, которая видит лишь хорошее, в каком бы унынии ни прибывала. Она приняла свою смерть в Эдеме, вместо того, чтобы оплакивать человеческую жизнь, какой бы короткой та ни была. Даже когда я наложила на нее суровое наказание за ту роль, которую она сыграла в роковом плане, результатом которого стала смерть Ксандера и тяжелые травмы Тео, она не отвернулась от меня. Она вытащила мое тело из реки, когда Каллиопа убила меня, и принесла его к Генри, полагая, что он сможет спасти меня. Ава была той, кто верил в невозможное, а не я. И если сейчас она потеряла всякую надежду, то как я могла продолжать надеяться?

— Ты не понимаешь, — произнесла она сломленным голосом. — В первый раз понадобились силы всей шестерки. И неважно сколько появилось новых богов. Мы, все вместе взятые, не обладаем той силой, что имел один из них. Если Каллиопа не на нашей стороне, то шансов нет.

Я отвела взгляд, чтобы она не увидела мои глаза, которые наполнялись слезами. Проигрыш означал разрушение всего в пределах и за пределами моего понимания. В лучшем случае он будет означать порабощение Генри, моей матери и всех, кто важен для меня; в худшем — нашу смерть.

Совет прожил бесчисленное количество жизней, но мне было всего лишь девятнадцать. Я хотела отметить и двадцатилетие.

***

Я не помнила, как заснула, но, когда открыла глаза, Ава уже ушла, а на ее смятой подушке уже храпел Пого. Вздохнув, я осмотрела себя, и обрадовалась, что боль хотя бы частично ушла. Передвигаться было до сих пор проблематично, но я твердо решила терпеть.

Однако в ту минуту, как я села, от внезапной вспышки боли потемнело в глазах, и стала болеть голова. Я застонала и откинулась назад; Пого начал облизывать мою щеку, пока я массировала виски. Похоже, что за время сна вся боль собралась именно в голове.

Справа от меня кто-то хихикнул, и я распахнула глаза, глядя на внезапно окружившие меня каменные стены. Я больше не была в своей спальне. Вместо нее я оказалась в пещере, уже являвшейся мне в видении, в котором Генри сражался с туманом, известным мне теперь как Кронос. Передо мной возвышались массивные ворота, выточенные из самой скалы. Я обернулась, чтобы найти того, кто смеялся, и вдруг оказалась лицом к лицу с Каллиопой.

Я замерла. Ей как-то удалось похитить меня, и я ничего не могла предпринять для своей защиты. Если она и вправду обладала хоть частью той силы, о которой говорила Ава, то могла бы разорвать меня напополам одной лишь силой мысли. Я понимала, что нет смысла надеяться на спасение.

К моему изумлению, ее взгляд был нацелен куда-то мимо меня; она шагнула вперед. Вместо того, чтобы натолкнуться на меня, она прошла сквозь, как будто я была всего лишь призраком.

На самом деле меня здесь не было. Точно так же, как и в видении по прибытию в Подземный мир. Каллиопа понятия не имела, что я наблюдала за происходящим.

Я поспешила вслед за девушкой. Она горделиво шагала по пещере к небольшой впадине в стороне. Я заметила странную груду, на которую не падал свет, исходящий от потолка пещеры. Я могла различить только тени; но чем бы это ни было, Каллиопа снова захихикала.

— Глазам своим не верю. — Она остановилась в шаге от ямы. — Миллиарды лет страданий, и это всё, что потребовалось?

Мои внутренности превратились в лед. Я не хотела смотреть туда, но ноги повели меня вперед, пока не удалось разглядеть три тела, связанных цепями из тумана и камня.

Слева был Уолтер. Его голова склонилась вперед, а по щеке стекала кровь. Справа — Филлип, чей глаз рассекала уродливая рана, которая спускалась по лицу и исчезала под рубашкой.

А посередине — Генри. Бледный и неподвижный, словно был уже мертв.