— Помню, ты рассказывал, что был когда-то охотником.

— Был, но не такой дикой охоты, какую возглавили вы с Шолто.

— Я видел прежде только одну дикую охоту, и это были слуа, — сказал Гален.

— Как когда-то было гораздо больше холмов Фэйри, так и диких охот, — ответил Дойл.

— Я помню, как Дойл возглавлял свою собственную дикую охоту и был охотником для нашей королевы, — проговорил Айслинг.

Дойл провел рукой по волосам мужчины.

— Ты старше меня, мой друг.

— Что ты ответил дворянам, предложившим сделать тебя королем? — поинтересовалась я.

— Сказал, что не предам ни тебя, ни Дойла.

— И что они на это ответили? — спросила я.

— Попросили меня подумать, прежде чем дать ответ.

— Если ты хочешь править, Айслинг, то вперед, — сказала я.

Он казался пораженным.

— Мерри! — окликнул Дойл.

Я погладила золотые и теплые волосы у меня на коленях.

— Нет, Дойл, ты видел, как воспринимают меня некоторые из Благой знати. Они приходят сюда в надежде, что я помогу им завести ребенка, и все равно многие из них относятся ко мне как к какой-то дворняге. Люди могут последовать за тобой лишь по трем причинам: из любви, страха или преданности. Никто в Благом дворе не любит и не боится меня, и я не уверена, преданы ли они хоть чему-нибудь или кому-нибудь, кроме своего собственного стремления к власти.

— Лорд Хью и его дама хотят ребенка, — сказал Дойл.

— А еще он хочет приблизиться к престолу, и если посадит меня на трон, то у него получится, — ответила я.

— При дворе Благих нас с Мерри никогда радушно не принимали, — проговорил Гален.

— Вы оба серьезно считаете, что Мерри должна просто отказаться от золотого трона? — спросил Дойл, переводя взгляд с меня на Галена.

Мы оба кивнули.

— Как бы там ни было, Дойл, Благой ситхен признал Айслинга, когда Благие впервые пришли в эту страну. Таранис изгнал его, потому что его собственный ситхен пожелал другого короля. Ситхен уже выбрал Айслинга королем, пусть будет так.

— Что если ситхен изменил свое мнение после двух сотен лет? — спросил Айслинг.

— Тогда тебе будут рады здесь, в западных землях, — ответила я.

— Мы ничего не забыли? — поинтересовался Гален.

— Ты о чем? — спросила я.

— Король должен умереть, чтобы Айслинг занял этот трон.

— Я не возражаю, — сказала я.

— И я, — согласился он.

— И я, — присоединился Дойл.

— Если я соглашусь, это будет похоже не сговор, — проговорил Айслинг.

— Я хочу его смерти с тех пор, как он похитил Мерри, — сказал Гален.

— О да, — отозвался Дойл.

— За то, что он обидел Мерри, я тоже буду рад его уничтожить, — сказал Айслинг.

— Если ситхен по-прежнему желает видеть тебя своим королем, тогда будь королем Благих, Айслинг. Ситхены допускают наследственное монархическое правление, но каждый монарший род начинался с выбранного короля. Я уверена, что когда мы прекратили позволять земле выбирать своего правителя, тогда-то и началось наше падение как народа.

— Когда ирландцы перестали позволять великому камню выбирать своих королей

[30]

, тогда и начался их крах, — рассказал Дойл.

Я погладила его по руке, зная, что среди ирландцев были и его люди, и он до сих пор переживал то, как сильно они пострадали от рук англичан, хотя за последние годы я единственная, кто узнал о его отношении к этому. У Дойла были свои тайны, не от меня, но от большинства при дворе. Он был капитаном стражи, Мраком королевы, ее левой рукой, ее ассасином, и все это не давало ему почувствовать себя или быть на самом деле настоящим. Дойл по-своему был так же одинок, как и Айслинг.

— Ты правда отдашь мне золотой трон, когда у тебя впервые за столетия есть возможность объединить два престола сидхов?

— Мысль о том, что я могу объединить нас, хороша, но я считаю, что между темным и золотым народом слишком много страха и ненависти. О, Айслинг, шесть знатных домов выступили против меня. Я сомневаюсь, что буду в безопасности даже на троне Неблагих, и уверена, что Благой трон для меня, моих детей и моих возлюбленных слишком опасен. Я не стану рисковать всем, что мне дорого, ради какого-то трона, так что будь королем, если можешь, ситхен выбрал тебя, так и должно быть.

Он изучил выражение моего лица и в конце концов сказал:

— Ты и вправду очень неординарный человек, Мерри.

— Я практичный человек в этих вопросах или эгоистичный. Я не желаю терять еще больше тех, кого люблю, только не ради власти.

— Все верно, вы с Дойлом оба отказались от предложенных вам самой волшебной страной корон Неблагого двора ради спасения жизни Холода.

Мы улыбнулись друг другу и одновременно потянулись, чтобы сцепить руки, отчего заулыбались шире.

— Что может быть важнее любви? — спросил Гален.

Мы взглянули на него, и я протянула ему свою свободную руку. Он принял ее с улыбкой.

— Ничего, — ответила я.

— Не соглашусь, — проговорил Айслинг.

Мы посмотрели вниз, туда, где он так и лежал, приподнявшись на локтях.

— И что же может быть важнее любви? — спросила я.

— Безопасность, — ответил он.

На мгновенье мы все притихли, а затем каждый кивнул.

— Власть помогает сохранить то, что ты любишь, в безопасности, — сказал Дойл.

— Все всегда упирается в силу, — сказал Айслинг. — Она нужна, потому что иначе ты не можешь защитить то, что принадлежит тебе.

— Не могу поспорить с вами, — вмешался Гален, — но черт возьми, это просто убивает все настроение.

Мы рассмеялись, даже Айслинг.

— Ты очарователен, Зеленый Рыцарь.

— В этом суть моей магии.

Айслинг поднял на него взгляд.

— Правда?

Гален кивнул.

— Истинно.

— Очаровывать в дружеском плане, не в романтическом? — уточнил Айслинг.

— Именно так, — он улыбнулся и пожал плечами. — Думаю, это помогло мне не погибнуть в дуэлях много лет назад. Я просто нравился людям, даже когда был политической катастрофой и не имел влиятельных друзей, способных защитить меня.

Я притянула Галена к себе за поцелуем и сказала:

— Я так рада, что ты магически внушаешь симпатию. Мне бы тебя не хватало.

Он ухмыльнулся.

— Люблю тебя, наша Мерри.

— И я люблю тебя, мой Гален.

— Я ревную, — проговорил Айслинг.

Мы все повернулись к нему, и он поспешно добавил:

— Я не имею в виду именно Мерри, но вы все влюблены и способны разделить ложе с женщиной. Я же так и не решился нарушить свое долгое воздержание из страха зачаровать какую-нибудь несчастную женщину.

— Полагаю, в этом есть своя ирония: чтобы заняться с кем-то безопасным сексом, тебе нужна женщина, которая уже в кого-то влюблена…

— Что-то вроде того, — сказал он со смешком, в котором слышалась скорее горечь, чем счастье.

Дойл потрепал его по спине.

— Мне жаль, мой друг.

Я вспомнила, о чем хотела поговорить с Айслингом, и рассказала ему о том влиянии, что оказывает Брилуэн на няню. Он сел, и волосы рассыпались вокруг него, выражение лица было серьезным, пока он слушал.

— Очень необычно, что кто-то в таком юном возрасте проявляет такую силу.

— Значит тебе не было нужды скрывать свое лицо, когда ты был ребенком?

— Пока я не достиг подросткового возраста, нет, а затем в течении года я вырос сантиметров на пятнадцать, раздался в плечах и вдруг стал выглядеть старше своего возраста, тогда-то все и началось. Я полагал, что просто очень хорош с женщинами, а потом стал привлекать тех, чьего внимания не добивался, и мы начали понимать, что что-то не так.

— Твоя сила так близка к тому, что делает Брилуэн. Можешь ли ты взглянуть на нее, может что-нибудь почувствуешь? — попросила я.

— Я буду счастлив увидеть малышку, но не уверен, что смогу что-то сказать, как я уже говорил, моя сила не проявлялась до подросткового возраста. Очень необычно, что обе твои дочери демонстрируют свои силы едва ли не с самого рождения.

— Они будут очень могущественными, — сказал Дойл.

— Не сомневаюсь, что ты прав, — согласился Айслинг. Он собрал свои волосы на затылке, начав почти машинально снова заплетать их. — Мне нужно чем-то прикрыть лицо, прежде чем идти в детскую.

В конечном итоге мы использовали обрывки майки Дойла в качестве маски, прикрывая ею нижнюю часть лица и завязывая достаточно крепко, чтобы Айслинг остался этим доволен. Он заплел волосы в две длинные толстые косы. Сараид похожим образом заплетала волосы, хотя его косы были длиннее и казались толще. Я не касалась волос Сараид, так что насчет их толщины не была уверена. Мы направились к дому, держась за руки с Дойлом и Галеном. Гален протянул свободную руку Айслингу. Я не уверена, но кажется, тот улыбнулся под своей белой маской, принимая руку мужчины. Мы вчетвером переступили границу тренировочного круга и, едва покинули пределы заклинания, не дающего репортерам увидеть то, что скрыто за ним, услышали оклик:

— Эй, принцесса!

Я оглянулась, и не смотря на мою осторожность, они все же запечатлели меня на фото с тремя мужчинами, одетыми лишь в тренировочные шорты… ну, в случае с Айслингом — в штаны, как бы то ни было, они были почти обнажены, и мы все держались за руки. Скоро расползутся слухи о том, что Гален с Айслингом были больше, чем просто друзьями, потому что никто в Америке не способен принять, что мужчины могут взять друг друга за руки и быть при этом только друзьями. Я люблю свою страну, но культура прикосновений здесь очень странная.