Глава 17

Кейден отвечает на мой немой ответ, притягивая мой затылок и целуя меня крепко и быстро

прежде, чем обхватить мою руку своей и повести к выходу. Мы выходим наружу, и я дрожу от ночи, которая стала холоднее, и Кейден реагирует, помещая меня в кокон тепла и под защиту своего тела, но я думаю, что это именно ему необходима защита.

Мы вместе идем спокойным шагом, между нами устанавливается тишина в той комфортной

манере, как и за ужином прошлым вечером. Преграда спадает и даже с отсутствием разговора я могу

почувствовать тяжесть его мыслей, но также верю, что ему просто нужно, чтобы я была рядом. Я знаю

это, и не знаю почему, но у меня есть такое чувство единства с ним, что за пределами пустоты в моем

прошлом, я не верю, что испытывала это раньше в своей жизни. Даже если такое было, имеет значение

только этот мужчина.

Звонит его телефон, и по какой-то причине, звук наполняет меня ужасом. Не колеблясь, его

рука спускается с моих плеч, он вытаскивает телефон с кармана, отвечая на звонок и слушая мгновение

прежде, чем ответить на итальянском. Это быстрый сжатый обмен, который заканчивается, когда мы

доходим до входа в замок, его выражение нечитаемое, когда он отпускает меня, чтобы засунуть

телефон назад в свой карман и набрать код для открытия ворот.

- Два семь два семь, - говорит он, давая мне код от ворот, и я достаю свой телефон из сумочки

и записываю его в закладки.

- Сделано, - говорю я, когда мы пересекаем частные владения замка. – Я удалю его, как только

запомню все эти номера у себя в голове.

Он нажимает на кнопку, чтобы закрыть ворота, и оборачивает свою руку вокруг моей, когда мы

начинаем идти прямо к входной двери.

- Я не пытаюсь быть навязчивой, но, пожалуйста, только скажи мне, что звонок не нес в себе

плохие новости.

- Ты не навязчива. Ты беспокоишься об одном из моих людей, и это никогда меня не расстроит.

Маттео пробил телефон Энзо и взломал его электронную почту. Никакой активности за двенадцать

часов.

- Звучит не хорошо.

- Если ты не хочешь быть найденным, включаешь режим радиомолчания. Это может быть

выбор, но все равно это означает, что у него проблемы.

- Ты так мне и не сказал, что за работа была. Тебе можно? Скажешь?

Он колеблется. – Восстановление украденного произведения искусства.

- Казалось, что ты не хотел мне рассказывать об этом, но это звучит, как ответственная работа.

Почему ты не хотел, чтобы он взялся за нее?

- Потому что человек, который украл, имеет связь с наркокартелем. В конце концов я

согласился, что он мог сделать заказ на охоту при условии, что ничего не сделает, кроме поиска

картины и отправления местонахождения клиенту, не восстанавливая ее.

- Ты думаешь, что он пытался ее восстановить.

- Он молод, и как большинство молодых людей он думает, что он – бессмертный. Поэтому да.

Это то, что я думаю.

Капля дождя падает мне на нос, и я глупо смотрю вверх, чтобы намочить свое лицо. – Пойдем,

- говорит он, хватая мою руку, когда переходим на бег и бросаемся вверх по ступенькам замка, доходя

до навеса как раз, когда начинается ливень.

- Это сумасшедшее количество дождя, - говорю я, снимая свое пальто. – Ты бы подумал, что

это был дождливый сезон в Париже. – Я продолжаю идти, а Кейден поднимает брови. – Париж, - шепчу

я. – Кейден, я знаю Париж.

- Во время дождливого сезона, - добавляет он. – Маттео совершил широкий охват по имени

Элла, но я скажу ему обратить внимание на Париж. Ты помнишь что-нибудь еще?

- Конечно, нет. Почему я не сделала бы нашу жизнь проще? Я даже не знаю, откуда этот

комментарий.

- Это зерно, которое может вырасти, и это лучше, чем вообще никаких зерен. – Он хватает мои

пальцы. – Иди сюда. Я хочу научить тебя, как войти в дверь.

- Мне нужен урок? – спрашиваю я, позволяя ему поместить себя между ним и дверью. – Это так

сложно?

- Несложно, но есть особый процесс или же ты включишь тревогу. – Он нажимает на панель у

двери. – Сначала код. – Он набирает его. – Два семь один один. – Он вставляет ключ. – Затем замок.

Если ты сделаешь все наоборот, он не сработает.

- И зазвучит тревога.

- Точно. – Он открывает дверь и кладет ключ мне в руку, зажимая мои пальцы вокруг него. –

Это твой. Я с тобой – единственные два человека, у кого есть доступ войти в эту дверь. Не рассказывай

никому коды и не позволяй никому пользоваться своим ключом.

- Даже людям, которые живут в замке?

- Правильно. Таким образом, если одну башню взломают, другую – нет.

- Ты не доверяешь Адриэлю или Джаде.

- Доверие не находится сверху моего списка, и мне не нравятся люди в моем личном

пространстве.

Значение этого утверждения приводит к тому, что я немедленно завожу его в башню и сообщаю

о своей оплошности сегодня утром. – Тогда мне следует рассказать тебе, что я позволила Джаде

провести со мной время в нашей башне. Я не разрешила ей никуда ходить, кроме гостиной.

Его глаза блестят сталью. – Я не хочу, чтобы она здесь была.

- Почему, Кейден? Она – просто молодая девушка.

- У меня не всегда есть причина, только инстинктивное чувство, и оно никогда меня не

подводило. – Он меняет тему, давая понять, что не хочет говорить о Джаде. – Давай пойдем спать. –

Он делает паузу, и его голос смягчается. – Вместе.

Вместе. Я не верю, что он хорошо знает это слово, но он это предлагает мне, уверенность

согревает меня в местах под моей кожей. – Вместе, - повторяю я, что становится похоже на сделку.

Крапинки темно-синего цвета в его глазах говорят мне, что ему нравится мой ответ, и как в

баре, он обходит меня и открывает дверь. Меня пронизывает нервная энергия, и я вхожу в замок; мои

ноги несут меня в центр фойе, где мой взгляд поднимается на ступеньки центральной башни. Я

проглатываю комок в горле от знания, что смерть занимает комнаты вверху. Мне интересно,

чувствовала ли себя Элизабет здесь в безопасности. Мне интересно, думал ли Кейден, что он мог

защитить ее. Мне даже интересно, знал ли он, что на этапе своей карьеры, с еще живым Кевином, ему

нужно защитить ее. И мне интересно, преследуют ли это место привидения или просто страдания от

потери.

Кейден шагает в мою сторону, его взгляд следует за моим. – Мы жили в этой башне вместе все

три месяца прежде, чем их убили там, как животных, поэтому я ненавижу каждый ее дюйм. Я опечатал

ее три года назад.

Я дрожу от слов «убиты, как животные» и поворачиваюсь к нему. – У тебя есть какие-нибудь

мысли, кто это сделал?

- Нет, - говорит он, пропуская руку через свои волосы. – Но, если бы это было связано со мной, они также пришли бы и за мной, и поверь мне, я хотел, чтобы они пришли.

- Если не связано с тобой, тогда с Кевином?

- Это должно было быть связано с чем-то, с чем он работал, а Элизабет просто оказалась здесь, когда они пришли убить его. Она не была Охотником. Она была модельером по профессии, что

заставляло меня чувствовать, что моя жизнь была немного нормальной. Я встретил ее в розничном

магазине, ища подарок для Марабеллы.

- Она позволила тебе убежать из этого мира.

- Она ненавидела Подземелье, и я из-за этого отказался от него. – Он ожесточает свой голос до

чистой стали. – Тебе надо знать, что это больше не случится. Если бы я был связан с тем, с чем работал

Кевин, я мог бы остановить это. И поэтому нам ясно: я не только ненавижу эту чертову башню, я

ненавижу, что твоя находится в ней. Пойдем наверх. – Он идет к двери, разделяющей главное фойе от

нашей башни, и набирает код.

Я медлю, не двигаясь вследствие его очевидной злости. Но она направлена не на меня, хотя я

очевидно расшевелила к жизни демонов, которых он полностью сдерживал. И пока я не уверена, что

это значит для нас на долгий срок, я точно знаю, что ему нужен кто-то, кто закрепит его в настоящем

и прогонит прошлое, даже если только на сегодняшнюю ночь.

Переходя встать рядом с ним, я решаюсь взять его под локоть и сказать: - Я тоже ненавижу эту

башню.

Он высвобождает свои руки и обхватывает ими мою шею и прижимает меня к своей груди, его

дыхание тепло дразнит мои губы. – Это были правильные слова, - заявляет он, его рот наклоняется к

моему за быстрым глубоким поцелуем, вкус его затянувшейся злости пронизывает мои вкусовые

рецепторы, а затем исчезает, когда он отпускает меня и ведет через порог к нашей башне. Мы

останавливаемся только на другой стороне, и когда он нажимает на кнопку, чтобы закрыть нашу дверь, у меня такое ощущение, что мы запечатаны в своем собственном личном мире, по крайней мере до

конца этой ночи.

Бок о бок мы начинаем подниматься по лестнице, едва касаясь, когда я хочу, чтобы мы касались

везде. Но чем выше мы поднимаемся, тем более неуверенной становлюсь от того, что будет дальше, воспоминание, когда он оставил меня в одиночестве в своей кровати резко вспыхивает у меня перед

глазами. Тем не менее, уверенность в том, что независимо от того, где мы сегодня ночью ляжем, он –

не тот человек, за которого надо держаться. Он уйдет. Или я уйду, и я не могу в него влюбиться. Но я

влюбилась, очень сильно, и мне не важно, какая опасность лежит на пути к полному осознанию всего, что я могу и чувствую с этим мужчиной. Он останавливается на основном уровне, его рука

отстраняется от моей, в его действии виден вопрос. Пойду ли я с ним или нет? Но есть и еще один.

Боюсь ли я? Могу ли я справиться с тем, кем и чем он является? Он просит меня сделать решение. В

моей голове действительно нет правильного вопроса о том, куда я собираюсь и где хочу быть сегодня

ночью, и то, как он может требовать, командовать и до сих пор предлагать мне свободу скрывает мое

желание от этого мужчины.

Я начинаю идти прямо в его комнату, и он ступает следом за мной, мой пульс ускоряется от

каждого пройденного нами дюйма, пока он не открывает дверь, и я захожу внутрь. Он идет следом, задвигая замок на место и нажимая кнопку на стене за нами. Камин на той стороне комнаты загорается

к жизни и в то время, как в комнате холодно, моя кожа нагревается, когда он снова меня трогает, прислоняя к двери и возвышаясь надо мной.