– Что, если мне будет больно?

– Боль никогда не будет сильнее той, что вы сможете выдержать. Вы научитесь воспринимать её как средство на пути к цели, как ключ к пониманию. Я буду вашим проводником.

Страх заставлял Гермиону тяжело дышать, и от каждого вздоха изо рта вырывалось облачко пара, повисая в неподвижном воздухе. Вдруг она покачала головой.

– Это совершенно недопустимо.

После паузы он заговорил снова:

– Я не буду пытаться вас убедить. Я всего лишь предлагаю вам антидот к вашему текущему состоянию. Вы сейчас находитесь в процессе осознания, что искреннее желание помочь, подкрепленное благими намерениями, не имеет ничего общего с профессиональной компетенцией. И когда вы осознаете это в полной мере и не сделаете ничего, чтобы измениться, вы оставите эту профессию. У вас дар от природы, и, мне кажется, вы уже слишком многим пожертвовали, чтобы позволить этому случиться.

Его проницательный взгляд на ее ситуацию очень смущал, но в то же время немного успокаивал.

– Как бы вы охарактеризовали эти отношения? – она нахмурилась, рассматривая свой шарф.

– Я бы назвал это деловым соглашением.

– Деловым?

– Вы сможете сами оценить мою компетенцию, – просто ответил он, и его пальцы снова запорхали вокруг деревяшки.

Гермиона потерла лицо руками, сама не веря в то, что она всерьез рассматривает его предложение.

– Мне нужно будет довериться вам.

– Конечно.

Она залпом втянула воздух.

– Что вы сказали Линчу?

Снейп повернулся к ней, изучая её лицо пристальным взглядом темных глаз, прежде чем ответить:

– Я сообщил ему, что вы хотите уйти. Что у вас проблемы. Я сказал: если он оставит меня в покое, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, и вы, возможно, останетесь.

– Что?! – Гермиона встрепенулась. – Но это неправда. Я не собиралась уходить.

– Сколько раз вы думали об этом за последние несколько дней? – он откинулся назад и скрестил руки на груди.

– Так вот что вы сделали. Легилименция?

– Конечно нет. Ответьте на мой вопрос.

Ответ был очевиден. Она думала о том, чтобы уйти, множество раз.

– Разве так важно, ушла ли бы я? Линч легко бы нашел кого-то мне на замену, – Гермиона нависла над ним.

Снейп закатил глаза.

– Ну же. Вы не настолько тупая.

– Тупая?

Он вздохнул и поджал губы. Гермиона в растерянности покачала головой.

– Очевидно, что он влюблен в вас, – проворчал Снейп. – Вероятно, уже много лет.

– Что?! – воскликнула она. – Но… он женат!

Брови Снейпа взлетели.

– С каких пор это имеет значение?

Схватившись за голову, Гермиона отвернулась от него. Она часто дышала. Мир закружился перед ней как в калейдоскопе.

– Что, он думает, вы собирались сделать, чтобы убедить меня?

– Кто знает, – Снейп пожал плечами.

– Поговорить со мной?

Он не ответил.

– Линч подумал, что вы собирались переспать со мной? – Гермиона резко повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Может быть.

– Это бессмыслица, – она покачала головой. – Если всё, что вы говорите, правда, с чего бы он позволил, чтобы вы переспали со мной?

– Потому что, мое наивное невинное дитя, – Снейп наклонился в её сторону, – он, очевидно, так влюблен в вас, что скорее позволит другому трахнуть вас, чем потеряет совсем.

Воздух стал густым, тяжелым, будто налился свинцом.

– Черт, – неожиданно пробормотала она, закрыв рот руками.

– Мне действительно нужно объяснять вам всё это? – Снейп нахмурился.

Гермиона медленно опустилась на скамейку.

– Я… я в состоянии понимать такие вещи, когда они относятся к другим, но не ко мне.

– Разумеется.

Или Снейп ошибся с Линчем, или она упустила, а может, намеренно годами не замечала очевидное. Если так, это был серьезный промах, как личный, так и профессиональный. Снейп был прав: если ей не удастся стать таким терапевтом, каким хочется быть, она оставит профессию. И тогда она решилась.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне… стать лучше, – сказала она тихим голосом.

Снейп коротко кивнул и встал, чтобы уйти.

– Подождите! Когда мы… начнем?

– Вам не нужно этого знать. Иначе вы почувствуете необходимость всё переиграть или манипулировать ситуацией. Всё начнется тогда, когда я решу, что пришло время. И закончится по моему усмотрению.

Сердце колотилось как бешеное, и Гермиона тяжело дышала.

Снейп направился прочь.

– Профессор?

Он остановился спиной к ней.

– Почему вы это делаете?

Снейп помолчал.

– Считайте это академическим интересом.

Он ушел, бросив что-то в птичью купальню, когда проходил мимо.

Она встала, чувствуя себя опустошенной. На что она только что согласилась?

Подойдя к купальне, Гермиона увидела её, плавающую на поверхности, затейливо вырезанную из куска дерева. Бабочку.

Трансформация.

***

Гермиона наблюдала, как зубная паста вяло кружится в сливном отверстии раковины. Усталые глаза пытались сфокусироваться, но картинка плыла. Она засиделась за чтением до позднего вечера. Ей нужно было просто…

Сзади возникло какое-то движение. Она не успела отреагировать, как вдруг ее развернули и впечатали в кафельную плитку стены, а зубная щетка упала на пол. Твердая ладонь прижалась к губам, сминая их.

– Это начнется… сейчас, – бархатный баритон Снейпа достиг её ушей, а теплое дыхание пощекотало кожу.

Она громко замычала, пытаясь закричать.

– Ш-ш-ш, – он тянул звук до тех пор, пока она не прекратила сопротивляться. – С этого момента ты будешь соблюдать наше соглашение, – его голос оставался тихим и спокойным. – Ты не заговоришь, пока я не разрешу. Тебе понятно?

Он так крепко прижимал её, что Гермиона едва могла вздохнуть. Даже вместо кивка головой ей удалось лишь мазнуть лбом по плитке.

– Хорошо.

Она почувствовала, что стало легче дышать, когда Снейп убрал ладонь от её лица, но бедрами он по-прежнему прижимал ее к стене. Его дыхание касалось её шеи, в то время как обе руки медленно, но решительно проскользнули под халат, остановившись на бедрах, а затем поползли дальше, пока не обхватили их с внутренней стороны, прямо под половыми губами, создавая натяжение сильными пальцами.

– Ты взяла за привычку отрицать свои желания. Свои нужды, – пробормотал он, касаясь горлом её шеи. – Сейчас тебе придется встретиться с ними лицом к лицу. Услышать их и осознать.

Его пальцы усилили хватку, раздвигая половые губы.

– Ты не услышишь ничего и никого, кроме себя. И лишь среди этой тишины, может быть, ты наконец устремишь внимание на себя и свои желания.

И тогда пропал весь шум: звук бегущей воды в раковине, шорох его движений позади и его голос. Всё, что она могла слышать, – свои резкие хриплые вздохи. И через мгновение стон, долгий и незнакомый. Свой собственный стон.

Одной рукой Снейп развязал халат Гермионы и скользнул на грудь, сжав сосок, потянув его сильно и аккуратно от ареолы до кончика, в то время как другую руку он опустил вниз и без промедления проник длинными пальцами между половыми губами.

– О Мерли-и-и-и-и-н! – её усиливающийся бесстыдный крик эхом отразился от плитки ей в лицо.

Его рука продолжала касаться её груди, а пальцы играли с твердым соском, приводя в замешательство своей сноровкой. В сочетании с пощипыванием и перекатыванием клитора это создавало головокружительную комбинацию, которая стала почти перегрузкой для её заглушенных органов чувств.

– О-о-о, – стонала она, лицо терлось о стену, а расфокусированные глаза наблюдали за тем, как от дыхания запотевает плитка.

Снейп переключился на другой сосок, начав оттягивать и перекатывать его между пальцами, и накрыл другой рукой её половые губы и клитор вместе, потирая их широкими круговыми движениями, которые заставляли её дырочку попеременно сжиматься и растягиваться даже без прикосновений.

Гермиона задержала дыхание, затем возобновив его с хрипами. Она издала звук, который никогда не издавала ранее: междометие, искаженное акустикой плитки, и это словно поставило её лицом к лицу с самой низменной частью своего существа.

Снейп вернулся к первому соску, выкручивая и оттягивая, как вдруг она ощутила прямо над своей ключицей кончик его языка, оставивший влажную скользкую дорожку вверх по шее. Она почти захлебнулась собственным дыханием, рот открылся, издавая хриплый стон желания, пугающего своей необузданностью.

Затем пальцы, сминавшие её половые губы, неожиданно скользнули глубже, и один прижался кончиком ко входу, в то время как язык, неспешно добравшийся до мочки, вдруг взметнулся к тесному отверстию уха.

Она зашипела сквозь стиснутые зубы, как будто это могло оттолкнуть его от обоих отверстий сразу. Словно торжествуя над её неудачей, Снейп ворвался в них одновременно, и ноги Гермионы подогнулись.

Рука, лежавшая на её груди, обхватила талию для поддержки, одновременно с этим второй палец втиснулся в сжимающуюся дырочку. Она была такой узкой, что даже двух пальцев хватило, чтобы, растянув, заполнить её на всю длину и ширину. Они начали ритмичные движения, а кончик языка крутился в ухе, но всё, что Гермиона могла слышать, были её собственные стоны.

Пальцы ускорились, толкаясь в местечко внутри, о существовании которого она знала теоретически, но ощущала его впервые ноющей болью от давления на чувствительную уретру через стенку влагалища. Его большой палец продолжал массировать и кружить по клитору, и она услышала свой пронзительный крик, чувствуя, как от тяжелого дыхания разрывается грудь.

Наслаждение всё усиливалось, отчего сжимался весь низ живота, как вдруг возник еще один сочный и влажный звук от движений его пальцев внутри нее. И эта столь вульгарная симфония вожделения сломала все барьеры, так что Гермиона закричала, и одновременно с выпущенным наружу криком её тело содрогнулось в конвульсиях удовольствия, выпуская наружу её соки.

– О-о-о, м-м-м, – простонала она, содрогаясь и изворачиваясь в его хватке, уперевшись лбом в стену, пока её мышцы сокращались снова и снова, и это казалось бесконечным. Оргазм был настолько мощным, что с каждым спазмом она чувствовала, как жидкость из нее толчками вырывается наружу, брызгая на плитку под ногами.