Часть 1

За два года до нынешнего разговора с Нанами… Тогда с поступления в Суйко прошло всего четыре с половиной месяца.

— Канда-кун.

Сората хорошо помнил, как услышал своё имя, произнесённое с незнакомым акцентом.

— Чего?

Он частенько слышал кансайский диалект у юмориста по телевизору, но чтобы в реальной жизни кто-то его использовал — с таким столкнулся впервые. Потому стало как-то не по себе.

— Э-э-э…

— Мы в одном классе, я — Аояма Нанами.

— А, Аояма-сан, да? Знаю-знаю, — притворился Сората, но Нанами его раскусила.

— Не похоже, что знаешь.

В то время они лишь обменивались короткими фразами. Например, про журнал дежурств. Долгих бесед не вели и, уж, тем более, не дружили.

В следующий раз они поговорили уже через два месяца, в конце весны — начале лета, когда Сората подобрал возле школьных ворот брошеную белую кошку Хикари. Он поднял картонную коробку и заявил, что отнесёт её в общежитие.

— Канда-кун.

К тому времени Нанами уже говорила как все окружающие — без акцента.

— Э-э-э… Аомори-сан?

— Это самая северная точка Хонсю. А я — твоя одноклассница Аояма Нанами.

— Да, Аояма.

— Не думала, что ты до сих пор не запомнил.

— Нет, запомнил, просто вылетело из головы.

— По-моему, это то же самое, что «не запомнить».

— Теперь запомнил.

Взгляд Нанами упал на картонную коробку.

— Хочешь принести кошку в общежитие?

— Типа того.

— Типа того?.. Вообще-то, животных там держать запрещено.

— Точно. Проблемка.

— Комендант разозлится.

— Я как-нибудь перетерплю. Ну, надеюсь.

— Нет, так просто не получится…

По пути к главному общежитию они много болтали о кошке.

— Твой сосед по комнате будет молчать?

— Это Мияхара из нашего класса, потому всё будет нормально.

— А ты оптимист.

— Он, наверное, любит кошек.

— А если он собачник, что тогда?

— Тогда ему придётся перейти на кошачью сторону.

— Ничего не обдумал, но всё равно решил взять кошку с собой?

— Не бросать же бедняжку.

Нанами посмотрела на него с удивлением.

— Мда… Ладно, может тогда обойдёшь сзади? У главного входа дежурит комендант, если она тебя раскроет, быть беде.

— Хорошая идея.

— Любой бы догадался…

Комната Сораты располагалась на первом этаже, и в тот день парень вернулся домой словно вор — через окно.

Благодаря этому случаю впоследствии Сората и Нанами стали чаще разговаривать на тему ухода за кошкой. Подключался и Мияхара Дайти из его комнаты…

— Выбрал имя?

— Хикари.

— Похоже на имя твоей первой любви.

— Так называть кошку… Зря ты, Канда-кун.

— Нет же! Мияхара, хватит нести чушь! Я назвал её как станцию «Хикари» у Синкансэна.

— Вот, значит, как. Ну не знаю…

— Что? Плохо?

До тех пор, пока не пошли слухи, об их секрете знали только Сората, Нанами и Дайти.

По пути из школы Нанами однажды спросила:

— Канда-кун, ты не ходишь в клубы? Я думала, ты в спортивном.

— До средней школы играл в футбол, потому ты, наверное, и подумала?

— А почему бросил?

— Ну, это, знаешь… Травму получил, и ещё там всякое.

— Хмф… Если не хочешь говорить, то ладно.

— Ты тоже не в клубе, Аояма?

— Угу.

— Ты вроде говорила, что каждый день поздно приходишь домой?

Даже утром в понедельник, после выходных, она частенько зевала.

— Я работаю, вот.

— О, вон оно что. Прям каждый день?

— Это, ну, почти.

Поначалу Нанами избегала неприятных для себя тем, но спустя какое-то время рассказала Сорате о желании стать актрисой озвучки, о спецшколе, о противостоянии с отцом и бегстве из дома.

— Не говори никому, что я хожу в спецшколу, ладно?

— Почему?

— В наши дни не принято иметь цель и ради неё стараться.

— Правда? А я завидую. То, что я бросил футбол, не даёт мне покоя… Иметь цель — вот чего бы мне сильно хотелось.

— Спасибо…

— За что?

— Если ты не понимаешь, то и ладно.

— То есть я недогадливый?

Сората вот так и болтал с Нанами, которая помогала заботиться о Хикари, весь первый семестр, пока парня не сослали в Сакурасо.

На этом Сората прекратил вспоминать.

Мелкие облака заполонили всё небо. Утренний прогноз погоды обещал к вечеру дождь.

Свежая страница календаря показывала, что наступило 2 мая.

Понедельник посреди Золотой недели.

В обеденный перерыв Сората прошёл сквозь толпу одноклассников, сетовавших на то, что можно было бы и сегодня сделать выходной, и в одиночку поднялся на крышу. Там он лёг на скамейке лицом вверх.

В голове все мысли были об одном. После свидания в парке развлечений Сората мог думать лишь о Нанами. И во время завтрака, и когда шёл в туалет, и когда отмокал в ванне, и когда направлялся в школу, и когда сидел на уроках. Всё время Сората высматривал в уголках своей памяти то, что связано с Нанами.

Это было естественно. И бесполезно было заставлять себя не думать о ней.

Нанами вела себя как обычно. Утром, когда они встретились в столовой, она бодро приветствовала его:

— О, доброе утро, Канда-кун.

Даже если они встречались взглядами на уроке, смущённо отворачивался только Сората.

— Всё нормально? Ты какой-то отстранённый, — наконец спросила она его. Видимо, забеспокоилась.

Нанами показывала, что между ними ничего такого не случилось, оттого Сората просто не знал, что и думать. Как ни крути, их свидание не было сном, а поцелуй — мимолётным виденьем. Его губы до сих пор помнили то ощущение, что лучше всего доказывало реальность произошедшего… Воспоминания, которые отпечатались в сердце и никогда не сотрутся.

В то же время Сората не слишком мучился вопросом, что это было. Ответ вырисовывался лишь один.

«Ну, когда закончится это прослушивание, я расскажу».

В тот день они снова обменялись обещаниями. И в этот раз Сората отчётливо понимал, о чём шла речь. Слишком много всего приключилось, и время, когда можно всё списать на воображение, давно прошло.

К тому же день прослушивания, когда Нанами собиралась выполнить обещание, наступит уже завтра.

Потому Сората думал. Думал только о Нанами, отбросив всё остальное. Внутри него бурлили самые разные чувства. Приятные воспоминания о встрече. Беззаботное веселье того времени, когда они ухаживали за Хикари. Как они втроём с Дайти хранили секрет и каждый день будто сидели на иголках. После его переезда в Сакурасо контактировали они уже меньше, но всё равно временами болтали в классе.

— Как поживает Хикари?

— А, хорошо.

В общем, ничего серьёзного, но Сората почему-то прекрасно помнил их разговоры.

На второй год они снова попали в один класс, а летом Нанами и вовсе загремела в Сакурасо. Каждый раз, когда Сората видел целеустремлённость Нанами, он хотел ей помочь достичь мечты. От всего сердца желал, чтобы её труды принесли плоды.

Память о провале на прослушивании, которое определяло её будущее в компании, была ещё свежа. Стоило только подумать об этом, как в груди возникала пульсирующая боль. Ему за всю жизнь не забыть заплаканное лицо Нанами в тот день. Что уж говорить, ей тяжело пришлось.

А ещё Сората вспомнил, как они пошли гулять в Рождество, как провели новогодние каникулы у него дома, и как ему подарили шоколад на День святого Валентина.

Всевозможные воспоминания и чувства набегали, будто волны на берег. А потом уходили, оставляя внутри ощущение. Ощущение радости.

Давящего чувства в груди больше не было. Теперь, когда он думал о Нанами, его душа наполнялась теплом.

Сората прикрыл глаза рукой, чтоб мир вокруг не мешал думать. В это время послышались чьи-то шаги. Остановились они аккурат возле его головы.

Масиро? Или, может, Нанами?

— У тебя нет друзей?

Оказалось, ни та, ни другая.

Открыв глаза, парень увидел перевёрнутое лицо Канны. Она смотрела на него сверху вниз сквозь стёкла очков.

— Хочешь поесть бэнто вместе со мной?

— Сегодня мне хотелось побыть одному.

Находиться в классе с Нанами было тяжеловато.

— Тебя что-то беспокоит?

— Просто надо подумать.

Ничего его не беспокоило.

— О выборе вуза?

— Я же третьегодка. Не без этого.

— Вечернее меню?

— В Сакурасо мы должны сами готовить. Об этом тоже думаю.

— О кошках?

— Они милахи.

— А ещё… о любовном треугольнике.

— …

— А тебя легко понять.

— Спасибо на добром слове.

— Это был сарказм.

Разумеется, он понял, но не сказал. И Канна поняла, что он понял.

— Кстати, Канна-сан.

— Что?

— Не стой так близко, ладно? Трусики видно.

Он едва не увидел, взгляд прям-таки скользнул по причинным местам. Ему удалось удержаться и не взглянуть. Но воображение удержать не удалось…

— Всё в порядке. Я их сейчас не надела.

— Понятно, раз так, то я их точно не увижу… Э, чего?!

— Шутка. Надела-надела. Но если не веришь, можешь проверить.

— Ещё бы, обязательно, — отшутился в отместку Сората.

— Я знала, что ты попросишь, и надела свои любимые. Ну, Сората-сэмпай, прошу.

— …

От слов Канны Сорате сделалось не по себе.

— Не нужно принимать всё серьёзно. Это снова шутка.

— Нет, не в том дело… Ты назвала меня Соратой-сэмпаем?

— А как иначе, пришлось. Если скажу «Канда-сан», то будто обращаюсь к твоей младшей сестре.

— Вообще-то, Юко ты можешь звать по имени.

— Я уже привыкла её звать «Канда-сан», а менять привычку для меня — слишком большой стресс.

— Ну, ладно тогда. Какие-то дела?

Она увидела Сорату и решила поговорить? Он слабо себе представлял такой вариант.

— Хотела немного подразнить сэмпая.

— Тогда у тебя получилось.

— Шутка.

Канна, казалось, вела себя мягче обычного. Даже если она и правда собиралась потроллить Сорату, она делала это легко и по-доброму. И шутила она наверняка впервые за долгое время. Неужто у неё приключилось что-то хорошее?

— Когда я показала сюжет, ответственный редактор предложила продолжать в этом направлении.

— Понятно, вон, значит, как?

— Что именно понятно?

— Я вот думал, какое у тебя довольное лицо.

— Отвратительно. Пожалуйста, больше так не говори.

— Прости… Не хотел портить тебе настроение.

— Я снова шучу. Пожалуйста, хватит принимать всё настолько всерьёз.

— А можно шутить как-то попонятнее?.. Значит, у тебя прогресс? Здорово.

— Ну… большое тебе спасибо.