Часть 1

Когда он поднял веки, открылся прекрасный вид на маленькую попку.

— Аоба… Сегодня ты?

Сората попытался прогнать проныру, но ему хлестнули по щеке красивым тонким хвостом, да ещё и дважды. Похожая на сиамскую кошку Аоба обладала скверным характером.

— Как грубо…

Парень приподнялся, поглаживая щёку, и зевнул.

Стрелка на часах показывала половину восьмого.

Кошки, что свернулись калачиком вокруг Сораты, разом замяукали, требуя покормить. Сората проигнорировал завывания и глубоко выдохнул, пытаясь избавиться от вялости, которая была в теле.

— Уф… Утро, да?

Утро, которого не хотелось, настало. Лучше бы вчерашний день не заканчивался. Нет, вчера случилось столько всего, что дыхание могло остановиться. Может, это ад?.. Если бы Сората мог, остался бы во вчерашнем дне навсегда.

8 марта. День выпускной церемонии.

Через полтора часа вся школа должна собраться в спортивном зале и в торжественной атмосфере устроить выпускную церемонию. И Сората тоже будет там. И Дзин с Мисаки, Масиро и Нанами, Рюноске и Тихиро.

— …

Когда Сората представлял себе церемонию, она казалась какой-то нереальной. Сегодня правда выпускная церемония? Особого настроения не было. Вчерашний день ушёл, наступило сегодня. Просто сменилась дата.

Но всё же настрой отличался от вчерашнего.

Беспокойство, которое сковывало по рукам и ногам, таинственным образом исчезло. Сожаление, настолько сильное, что разрывало тело, и даже чувство вины за то, что в последний день сбора подписей ничего не получилось, растворились.

Отчего-то в груди, к которой Сората приложил правую руку, словно открылась дыра, которую заполонили пустые эмоции.

Он понимал. Улавливал самое главное: Сакурасо не станет и нет смысла жалеть о вчерашнем…

Раз Сората в такой ситуации отчётливо понимал, что он не во сне, значит, перестал быть ребёнком. Раз его одолевали болезненные мысли — он набрался опыта. Сората множество раз сталкивался с реальностью, которая плевала на его ожидания. Реальность не подстраивалась под индивида, как бы сильно тот ни протестовал. Так работал мир.

Сората прекрасно это понимал. Именно потому в сердце воцарилась пустота. Ощущения немного отличались от того, как если бы он сдался. Было странное чувство принятия. И он ещё не решил, можно ли его показывать другим.

Поглаживая голову прыгнувшей на колени белой Хикари, Сората спокойно осмотрел комнату. Взгляд упал на простынь. На белой ткани красовалась дерзкая надпись «Порхай», которая осталась с осеннего происшествия. Для проводов Риты они сделали баннер из трёх простыней, а Мисаки нарисовала там свою фразу.

— Да какой «порхай», провалил всё, что можно.

Не собрал две трети от всех учеников. Не отменил снос Сакурасо. А если брать конкретно свои дела, не смог даже совладать с проектным собранием. То же самое с прослушиванием Нанами, которой он от всего сердца желал успеха…

Не получилось ничего из запланированного.

Когда Сората, прикусывая губу, поднял голову, в поле зрения попали обои на стене. Один кусок покрывал гигантский рисунок — панель с Галактическим котом Нябороном, который вместе нарисовали Мисаки и Масиро. Было бы жестоко стирать его, потому с осени ничего не изменилось.

Теперь та осень уже стала воспоминанием. Как и события весны и лета. Даже Рождество и зимние каникулы казались далёкими. В Сакурасо будто пролетело невероятно много времени, и жили они вместе уже кучу лет.

Комната слишком о многом напоминала.

Перед телевизором они часто играли с Мисаки. Бывало, подключались Дзин и Масиро. Посмотрел на дверь — и в памяти всплыла яркая улыбка Мисаки, с какой девушка вламывалась в комнату.

Даже простой шкаф хранил воспоминания. Например, о времени, когда Сората впервые заявился в Сакурасо. Мисаки зачем-то залезла внутрь и устроила засаду.

На полу Сората спал кучу раз, когда Мисаки оккупировала кровать, когда приезжала Рита и когда там спала Масиро…

Скоро придётся покинуть наполненное воспоминаниями место, потому что его снесут. Какая уж тут уверенность в завтрашнем дне. Но в будущее приходилось смотреть, каким бы неприятным оно ни было.

Уведомления о победе на этот раз не появится. Именно потому хотелось кое-что сделать: от всего сердца поздравить Дзина и Мисаки с выпуском.

— Хотя бы это надо не запороть.

Проводить их с улыбкой и показать, что беспокоиться не о чем.

Сората, ведя кошек за собой, вышел из комнаты и отправился на кухню, чтобы позавтракать. По пути он встретил Мисаки, которая бежала со второго этажа по лестнице.

— Доброе утро, Кохай-кун!

Она уже оделась в школьную форму и полностью приготовилась к выходу. Не останавливаясь для приветствий, она обулась около дверей, буркнула что-то типа «Юху» и с прущей как обычно из всех щелей энергией вылетела наружу. Дверь оставила открытой настежь.

Образ убегающей вдаль девушки выжег в памяти Сораты неизгладимый след.

Сегодня в последний раз он увидит Мисаки в форме Старшей Суйко… и в последний раз проводит взглядом её фигуру, когда она соблазнительно раскачивает подолом юбки и бодро выскакивает на улицу…

Сегодня всё будет в последний раз.

Стоило Сорате с головой уйти в размышления, разглядывая Мисаки со спины, в голову прилетел вполне реальный кулак.

— Ай!

— Шалишь с утра пораньше.

Развернувшись, Сората увидел Дзина, который сдерживал зевок.

— Ничего подобного.

— Ну, сегодня всё в последний раз, потому хочешь вдолбить себе в память побольше приятного?

Глаза Дзина за стёклами очков улыбались. Он видел Сорату насквозь.

— Если понял, не надо лишний раз говорить!

Проигнорировав Сорату, Дзин закричал вслед Мисаки, которой почти след простыл.

— Погоди, Мисаки!

Резко затормозив, та быстро вернулась.

— Че-го?

— Я с тобой пойду, погоди чутка.

— Ладысь!

Девушка, словно послушная младшеклассница, подняла руку. И не одну, а сразу две. Не хватало ещё крикнуть «Банзай!»… нет, это скорее походило на медведя, который готовился к атаке.

Дзин зашагал по коридору, чтобы переодеться.

Мисаки, покорно сев на входной приступок, вытянула ноги и стала, как маленькая девочка, сводить и разводить носочки.

Сората многое хотел ей сказать, но при взгляде на девушку заготовок текста в голове стёрся, и адекватную замену ему составить не удалось.

Черепаховая Кодама замяукала, требуя корм, и парень пошёл на кухню, бурча что-то нечленораздельное.

Напольные панели издали опасный звук. То ли ощущения обострились, но скрип, который обычно пролетал мимо ушей, теперь сильно беспокоил.

Раньше Сораты с кошками на кухню пришёл кто-то другой. Сидя за привычным местом за круглым столом, там завтракала Нанами.

— А, Канда-кун…

— Доброе утро.

— Угу, доброе.

— …

— …

На этом разговор и закончился. Вчерашний день для обоих вышел не очень. Тишина создавала неприятную паузу. Чтобы избавиться от неё, Сората присел в углу столовой и стал сыпать кошкам корм, а Нанами, жуя тост, подошла ближе.

Какое-то время помалкивая, она смотрела на кошек за едой, словно соревновалась в гляделки.

Но находиться в одном помещении и бесконечно делать вид, что не видишь, было сложно.

Сората краем взгляда проверил состояние Нанами. Вчера он забеспокоился о ней, когда девушка плакала. Наверное, и ночью рыдала в одиночестве. Веки опухли, а верхняя губа покраснела от частых прикусываний.

— Не смотри на меня так.

— А что, страшное лицо?

— Тебя девушки не полюбят, если будешь говорить, какие они неказистые.

Глядя на то, как Нанами в преувеличенной манере дуется, Сората немного успокоился. Ведь к ней вернулись эмоции, какие не подделать. Значит, Нанами понемногу оправлялась от новостей о провале прослушивания и постепенно продолжала идти вперёд, пускай и мелкими шагами.

— Ты сама про себя так вчера говорила, вообще-то.

— Да, но… Я бы хотела забыть вчера. Забыть себя…

— Я хочу всё переделать… — неосознанно выдал Сората, поглаживая спины кошек за едой, хотя и не собирался такого говорить. Даже в мыслях не было. Настолько сильно на него повлияла фраза Нанами.

— Канда-кун…

Девушка несчастно глядела на Сорату. Она выглядела настолько разбитой, что, казалось, уже не склеить…

— Прости. Забудь.

— Нет, ничего… Я понимаю. Всё равно бесполезно.

— Пожалуй, бесполезно. Никуда не годится.

Время не вернуть. Если итог не устраивал, нельзя было, как в игре, начать с точки сохранения и переиграть. А иначе изначально не пришлось бы ни на что жаловаться и не жалеть о сказанных словах, от которых теперь было стыдно.

Кошки, доев корм, стали выпрашивать добавку. Сората насыпал им в миски ещё чуть-чуть и встал.

— Пойду будить Сиину.

— А, ага.

Сората вышел из столовой и заодно из неловкого положения. Мисаки всё ещё возилась около дверей — играла с башмаком Сораты, будто с самолётом. Он хотел бы её остановить, но решил, что если позовёт, это затянется надолго, и ушёл по лестнице наверх.

С каждым шагом ступени издавали скрип, от которого становилось жутко.

Сората прошёл мимо комнаты 201, комнаты Мисаки, к комнате Масиро, номер 202.

— Сиина, уже утро, — позвал он, одновременно открывая дверь. В сонном царстве никто так и не ответил.

Внутри, как и всегда, царил страшный беспорядок. Пол был усыпан школьной формой, нижним бельём, раскадровками и манускриптами манги.

Сората, как и раньше, заглянул под стол. Масиро всегда спала там, словно хомяк. Но именно сегодня её там не оказалось.

— Сиина?

Парень проверил кровать. Поднял одеяло, но и там никого не нашёл. Опустился на карачки и заглянул под кровать, и снова не увидел Масиро. То же и в шкафу. Неужели ушла в туалет?

Сората тут же вышел из комнаты.

— Сиина! — громко позвал он, но ответа не последовало.

Вместо этого по лестнице примчалась Мисаки.

— Чаво, Кохай-кун?

— Сиина пропала.

Мисаки сильно наклонила голову набок.