Дело «Бесцветный Зелёный»

Объект №: SCP-3125

Класс объекта: Кетер

Особые условия содержания: SCP-3125 хранится в камере № 3125 для содержания объектов, опасных для восприятия, на первом уровне Зоны 41. Камера имеет форму прямоугольного параллелепипеда размерами 10 × 15 × 3 метра и оснащена многослойной изоляцией из свинцовых элементов, звукопоглощающего покрытия и телепатического экранирования. Доступ в камеру осуществляется через шлюз, расположенный в одной из стен. Шлюз запрограммирован на допуск внутрь камеры не более одного человека за раз и блокируется во время пребывания человека в камере вплоть до его выхода.

Категорически запрещается доступ пригодной для восприятия информации изнутри камеры содержания за её пределы. К таковой информации относятся записи в письменном и электронном виде, фотографии, аудио- и видеозаписи, звук, электромагнитные и корпускулярные сигналы, а также псионные эманации. При выходе сотрудника из камеры система продувки производит чистку памяти субъекта путём заполнения шлюза амнезиаком в газообразной форме на три минуты.

Обязательно посещение SCP-3125 старшим сотрудником отдела антимеметики один раз в шесть недель (42 дня).

КОНЕЦ ЗАПИСИ

— Серьёзно, что ли? И это — вся запись?

— Это — вся запись, — отвечает Уилер.

В личном рейтинге странных записей БД по версии Пола Кима эта не тянет даже на пятидесятое место, но всё же…

— Ни тебе описания, ни тебе информации об обнаружении, ни протоколов экспериментов, ни даже дополнений? Ни словечка о том, кто или когда построил камеру, сколько раз туда ходили, кто исполнял прошлые посещения, что они туда приносили или сколько там пробыли?

— Ну, построил камеру, очевидно, Барт Хьюз, — говорит Уилер, и это крайне серьёзный аргумент. Хьюзовский фирменный стиль строительства помещений для содержания видно за версту. Белое, обтекаемое, настолько защищённое, что без тяжёлой техники его не вскрыть. — Следовательно, камере не менее семи лет. А это значит шестьдесят визитов, не меньше. Полагаю, есть веские причины и для остальных умолчаний. Так или иначе… судя по таймеру, пора туда снова.

— Не нравится мне, что тебе надо по расписанию ходить и подставляться под такую вредную опасность восприятия, что мы даже не можем записать причину, по которой не можем описать её, — замечает Ким. — Особенно потому, что таким образом мы не можем получить никакой полезной информации. Ты туда зайдёшь, станешь абонентом-временно-недоступным на два часа, а потом выйдешь с улыбкой на лице и с пустой головой. Какая нам от этого польза? Просто риск побега.

Уилер слышит каждое слово и принимает решение отклонить его доводы. Есть что-то смутно знакомое в том, как описан объект, выбор слов в некоторых местах каким-то неуловимым образом даёт ей понять, что автор этой записи знал, что делает. Возможно, она сама это и написала.

— Надо просто вычеркнуть последнюю строку из записи, — не умолкает Ким. — Не может в той камере быть ничего хорошего.

Уилер вставляет карту доступа в считыватель. Шлюз одобрительно мигает зелёными лампочками и начинает открываться. Он выполнен в форме узкого вертикального цилиндра с одним отверстием. Вся конструкция вращается на оси. Внутри едва хватает места, чтобы один человек мог стоять, касаясь стен плечами.

— Что берёшь с собой? — спрашивает Ким.

Уилер, пригнувшись, заходит внутрь, поворачивается к нему и пожимает плечами.

— Пластинку жвачки.

— Могу достать тебе полевую снарягу, — говорит Ким. Шлюз начинает вращаться обратно, издавая тихий, басовитый гул. Кроме этого гула нет никаких признаков того, что работают какие-то механизмы. — Можно устроить набег на склад. Дай пятнадцать минут, оснастим так, что можно будет войну выиграть в одиночку.

Если Уилер и даёт какой-то ответ, то звукоизоляция закрывшегося шлюза не даёт Киму его услышать.

Ким остаётся с внешней стороны. Какую-то тревожную секунду он глядит на внешнюю дверь. Он прижимается ухом к двери, но оттуда ничего не слышно, даже механизм шлюза не издаёт ни единого шороха.

Несколько секунд внутри царит кромешная тьма. Потом какой-то незримый датчик улавливает присутствие Уилер и зажигает флуоресцентные лампы. Точнее, половину из них. Остальные либо не горят, либо раздражающе мигают.

Внутренние стены помещения выполнены из молочно-белого стекла (зная Хьюза, можно смело полагать, что стекло пуленепробиваемое) и сверху донизу увешаны бумагами, посаженными на скотч и клейкую массу в несколько беспорядочных слоёв. Там, где стены не покрыты бумагой, кто-то рисовал маркером прямо на стекле. Посередине стоит длинный овальный стол для собраний, тоже заваленный бумагой. Рядом на столе грудой лежат ноутбуки, кабели питания змеятся по полу. Питание включилось, и машины постепенно загружаются. Прогревается проектор и высвечивает на дальней стене карту мира, почти совпадающую по контурам с массой набросков на той же стене. Ковёр на полу завален разноцветными самоклеящимися листочками, словно осенними листьями.

Кроме этого в комнате нет ничего и никого.

Пробежавшись по бумагам, Уилер выясняет, что почти всё написано от руки и в основном иллюстрирует ход бесед. Большинство записей датированы и подписаны, даты по большей части отстоят друг от друга на несколько недель. Беседы состоят из встревоженных и напуганных обсуждений десятков различных объектов, некоторые из которых имеют антимеметическую природу, но явной связи между ними не прослеживается. SCP-3125 не упоминается нигде.

Единственное имя, которое узнаёт Уилер, принадлежит ей самой и появляется примерно на каждой десятой или двадцатой записи. На вид они подлинные, почерк принадлежит ей. Но при этом заметки выдержаны в таком же отчаявшемся и неуверенном тоне, что и у всех остальных. Это обескураживает.

На стенах есть и диаграммы — слишком сложные, чтобы их расшифровать, но достаточно сложные, чтобы от взгляда на них у Мэрион заболела голова.

Так и не найдя входной точки в этот массив данных, Уилер костерит своих предшественников. Асинхронное исследование — метод, при котором тема исследования забывается полностью при каждой итерации, а потом открывается заново — совершенно обычное действие в Отделе Антимеметики. Её люди должны бы работать чётче. Должен быть какой-то очевидный и отдельный документ, который надо прочитать первым, чтобы осмыслить остальные. Некое введение…

— Мэрион, это я.

Уилер понимает, что голос принадлежит ей самой. Она обходит стол по кругу, пока не находит, какой из ноутбуков заговорил. Это видеозапись, похоже, сделанная на веб-камеру самого ноутбука в этом же помещении.

Мэрион Уилер на экране сидит в кресле и кажется странным образом незнакомой — Мэрион, которая смотрит на экран, не сразу понимает, что именно не так. Она не измотана, не больна, не ранена — такой она себя уже видела в зеркале. У этой женщины не осталось воли. Она потерпела поражение.

— Ты уже догадалась, что в этой камере SCP-3125 нет, — говорит она. — По сути, эта камера — единственное место в мире, где нет присутствия SCP-3125. Это называется «обратное содержание». SCP-3125 пронизывает всю реальность, за исключением тех объёмов, которые особым образом экранированы от его воздействия. Вот и всё. Единственное безопасное пристанище для нас. Наша война, во всей ширине и полноте, разворачивается здесь.

— На следы SCP-3125 рано или поздно натыкается каждый достаточно компетентный исследователь антимеметики. Он проявляется по всему миру, в тысяче разных форм. Большинство из них даже не аномально. Какую-то часть мы внесли в нашу основную базу под отдельными номерами. Очень малая доля этих следов даже находится на содержании. Секты, распространяющиеся невозможно быстро, неправильная арифметика, невидимые пауки размером с небоскрёб, люди, с рождения наделённые органами, которые никому не видны. Вот исходные данные. Эти проявления и сами по себе требуют немало усилий и внимания…

Уилер на экране шарит вокруг себя, берёт ярко-зелёный фломастер и чистый лист бумаги. Она начинает рисовать какой-то контур, не видимый в этом ракурсе, но по-прежнему продолжает свою речь.

— Но стоит только повертеться в этой сфере, как начинаешь видеть в этих данных закономерность. Для этого нужна тренировка в области меметики, но когда за плечами есть нужные знания, а перед глазами — нужные данные, то достаточно совсем немного усилий, чтобы выстроить разрозненные элементы данных как точки в концептуальном пространстве и прочертить по ним контур. Эти точки-элементы — точки на корпусе SCP-3125, эти проявления — тени, которые он отбрасывает на нашу реальность. Стоит связать четыре или пять разных SCP в единый образ, и тогда ты видишь его… А он видит тебя…

Она по-прежнему рисует. Рисунок изобилует подробностями. Она не поднимает головы, голос её звучит отстранённо, как будто она рассказывает финал страшной сказки для детей:

— Когда это происходит, когда вы «смотрите друг другу в глаза», он тебя убивает. Тебя и всех, кто думает так же, как ты. Расстояние не имеет значения, здесь важна умственная близость. Любого человека с такими же идеями, любого, кто мыслит сходным образом. Убивает твоих сотрудников, всю исследовательскую группу целиком. Убивает твоих родителей и детей. Ты становишься человеком, которого нет, отверстием в реальности, имеющим форму человека. А когда всё кончается, твой проект оказывается начисто выкорчеванным, и никто больше не знает, что такое SCP-3125. Это — чёрная дыра в антимеметике как науке, она поглощает неосторожных исследователей и не даёт о себе никакой информации. Само её наличие можно определить только по косвенным наблюдениям. Достоверное описание того, что такое SCP-3125, или даже намёк на то, что он такое, является нарушением условий содержания и смертельной косвенной опасностью восприятия.