— Я знаю, что ты зовешь себя не хорошим, — сказала она. Сирша пылко заглянула в его глаза. — Ты не думал, что я не ищу хорошего мужчину? Мне нужен тот, кто нарушит все правила ради меня.

Он застонал.

— Нельзя так говорить, Сирша.

Ее имя гудело в ее венах как магия. Оно бурлило, пенилось, лопалось в ее сердце, и она могла думать только о нем.

— Ты целовал меня? — спросила она. — Или использовал для воздуха?

— Все сразу, — признался он низким голосом. — Каждый раз.

Ее кожа стала горячей от признания. Он целовал ее. Ее. Простую русалку из простой семьи, у которой ничего не было, кроме семьи, желающей выдать ее замуж.

Этот мужчина постоянно удивлял ее, и она не хотела скрывать чувства.

Сирша обвила руками его шею, ладони поднялись к голове, пальцы запутались в его волосах. Дреды были жесткими и толстыми, напоминали ей о глубинах океана, что были в его глазах.

— Поцелуй меня еще раз, — прошептала она, — когда нет опасности для жизни. Просто мужчина и женщина, и ничего между ними.

Ее слова сломали его контроль. Манус целовал ее так, словно он тонул, и она была его спасением. Он поглощал ее с зубами, губами и языком.

Она едва помнила, что нужно было держать их наплаву, ей хотелось в объятия океана, где их обоих будут любить. Они были половинками одной раковины. Они родились вне своей истинной стихии, но их связала любовь к морю.

Он отпрянул, чтобы вдохнуть, его дыхание задело ее лицо как морской бриз.

— Этого хватит?

— Никогда.

— Разве ты не хотела что-то мне показать?

Это уже не было важно. Ей и без того было плевать на золото. Они не могли и дальше целоваться? Новое желание было сложно подавить.

Но в его глазах было любопытство, и его пальцы постукивали по ее горлу.

— Да, — ответила она. — Обернись.

Пещеру озаряли редкие черви на потолке. Вещество из них сияло, озаряя пещеру голубым светом.

Сирша помогла ему повернуться, ладони были на его ребрах. Его спина прижалась к ее голой груди, она обвила руками его плечи.

— Золото тут, — сказала она. — Видишь? Это русальи запасы. Редкие тут, ведь многие из нас живут в бездне.

И запасы были серьезными. Несколько зависимых русалок носили горсти сюда, когда могли. Монеты, короны, кубки были горой богатства, что сыпалось в воду.

Он отодвинулся от нее, подплыл к краю и забрался на гору. Его глаза были огромными от потрясения, он споткнулся и упал на колени.

Сирша смотрела, как он хватал горсти монет. Они сыпались с его ладоней, звенели, падая в воду, мерцая в голубом свете. Он повернулся к ней с раскрытым ртом.

— Как все это сюда попало?

— В этих водах разбивалось много кораблей, и некоторые из нас собирают вещи.

— Ты?

Сирша покачала головой.

— Нет, я добавила сюда только одно.

— Что?

Она покраснела. Он посчитает это глупым? Детским желанием добавить что-то к запасам, но без значения за этим?

Но он спросил, и она не могла отказать. Сирша указала на него и вверх на небольшой каменный выступ в стороне от входа в пещеру.

— Там.

Он встал и прошел по горе к ее дополнению. Это была золотая статуя, ее можно было легко держать, ведь она была чуть больше ее ладони.

Может, это был какой-то принц, правитель, известный в мире людей. Его гладкие черты лица были искусно сделанными, он не должен был находиться в глубинах. Корона на его голове была с острыми пиками, меч на бедре вызывал у нее фантазии о войнах, в которых он сражался.

И побеждал.

Она мечтала о принце почти все детство, а потом и повзрослев. Он был красивым, добрым, королем, который превосходил других королей. Его ум был известен на всех землях, и все женщины из королевских семей хотели быть его женой.

Истории в ее голове наполняли ее счастьем. Теперь Сирша боялась того, что скажет Манус. Принц был выдуманной фигурой? Просто мужчиной, которого слепил скульптор?

Манус покрутил статуэтку в руках и кивнул.

— Кухулин. Один из величайших королей из легенд, сын Луга и смертной женщины. Такой талисман приносит удачу. Он тебя оберегает.

— Он был защитником?

— Защищал всех, кого любил, но ему не повезло больше всех в истории.

Она подплыла ближе, опустила локти на гору золота и смотрела на него.

— Расскажешь мне?

— Историю? — удивился он. — Сейчас?

— Пожалуйста.

— Другие русалки не вернутся и не разозлятся, что мы возле их сокровищ?

— Вряд ли, — она подвинулась, больше золота упало в соленую воду. — Я люблю истории, а ты хорошо их рассказываешь.

— Ты останешься в воде?

Сирша посмотрела ошеломленно на горы золота.

— Да.

Он посмотрел на богатства вокруг него и вздохнул.

— Ладно.

Манус опустился на груду, заерзал, делая выемку под себя в монетах. Он убрал руки за голову и кашлянул.

Она любила эти моменты с ним. Он рассказывал истории ночью под луной, Сирша едва дышала. Ей нравилось притворяться, что она была в его историях, переживать моменты приключений, сражений и любви.

— Кухулин известен как один из самых сильных мужчин в истории. Он — сын Луга, бился не хуже своего отца. Говорили, в бою он становился другим. Зверем. И он был таким красивым, что все лорды переживали, что он украдет их жен и дочерей.

Сирша вздохнула и опустила голову на предплечья.

— У него была жена? Она была красивой, как он?

— Нет, — Манус покачал головой и улыбнулся. — Он был слишком диким для этого. Жены у него не было, и другие презирали его за это. Пытаясь убрать его от их женщин и дать их сыновья шанс на брак, Форгалл Монак заявил, что Кухулин не был таким уж легендарным воином, как заявлял. И любой воин с таким званием учился с Скатах из Альбы, женщиной, что была сильнее и опаснее всех живых мужчин. Она жила в Дун Скейт, Крепости теней, далеко на острове Скайе.

От имени Сирша выпрямила спину. Она радостно склонилась ближе.

— Я слышала о Скатах! Ее дочери когда-то давно проплывали тут.

— Ее дочери?

— Они были опасные, как она. Чудесные существа в броне людей и шлемах в форме зверей. Стражница угрожала им, но они кричали боевые кличи так громко, что мы слышали их в глубинах океана. Они заслужили право миновать наши воды.

Его щеки побледнели.

— Страшно подумать, что за существо напугало бы стражницу.

— Напугало? Нет. Они не запугали стражницу, они были в родстве, — она прижала ладонь к груди. — Стражница знает боль обиженной женщины. Они родились из душ утонувших и существуют, чтобы остальные не испытали такую боль снова.

Ее душа желала бережных объятий стражницы. Они были добрыми, и хотя они разрушали, они делали это не без повода. Сирша любила их до боли.

Он мог такое понять? Он знал боль в сердце женщины от того, что ее могли не любить в ответ?

Он не мог, но она не думала от этого о нем хуже.

Сирша подняла руку и махнула ему продолжать.

— Кухулин. Что стало с ним, когда он отправился на остров?

— Он долго тренировался со Скатах и ее дочерями. Он узнал все техники, какие знали только женщины острова. Но, как красивый мужчина, он привлекал к себе женщин. Они были сильными жестокими существами, которые порой казались мужчинами, а не женщинами. Кухулина очаровала одна, а ее соперница, Айфе, стала завидовать. В порыве гнева она вызвала Кухулина на дуэль.

Сирша охнула.

— Да?

Манус серьезно кивнул.

— Да. Они бились днями напролет кулаками и мечами. Солнце взошло, луна опустилась, и так снова и снова, пока бой не был завершен. Кухулин прижал меч к ее горлу, победив. Он попросил в знак победы ночь с ней, и она забеременела.

Слезы тут же наполнили глаза Сирши. Она сглотнула и подняла руку, чтобы он притих.

— Я думала, ты назвал его хорошим. Героем?

— Так в истории.

— Но он заставил женщину спать с ним? Он уже победил, но еще и завоевал ее тело?

Манус глубоко вдохнул, сдвинув брови.

— Я не думал об этом в таком ключе, но, думаю, ты права.

— Я не верю, что он — герой. Уже нет.

— И, может, ты права. Даже старые легенды напоминают, что это истории о людях, а не богах. А люди ошибаются.

— Расскажи остальное, Манус. Я хочу знать, что стало с Кухулином, — огонь пылал в ее груди, чистый гнев, и она не знала, что с этим делать.

Он повернулся на бок, чтобы видеть выражение ее лица.

— Узнав все навыки, что мог, он покинул остров Скайе, вернулся домой. Он ворвался в крепость мужчины, который подставил его, захватил его замок, его людей и земли, стал лордом. Пророчества Кухулина говорили, что его имя будут знать, но он умрет молодым. С таким знанием не удивляло, что в день, когда к его дверям прибыл нарушитель, он нервничал. Кухулин крикнул: «Кто там?». Ответа не было. Он снова и снова спрашивал, пока не произнес предупреждение: «Если не ответишь, я сражусь и убью тебя». Нарушитель не ответил. Они начали дуэль, она была короткой, жестокой и кровавой. Неизвестный мужчина лежал на полу и умирал, любопытство пересилило Кухулина, и он склонился рядом с телом и снял шлем с головы нарушителя. Его лицо смотрело на него, глаза были зелеными, как у его матери. Его сын умирал в его руках, и он шепнул отцу: «Я пришел, чтобы понести флаг Улстера к вратам Рима и дальше с тобой».

Последние слова звенели в пещере. Сирша вытерла слезу со щеки.

— Тогда у него нет счастливой истории.

— Точно, — сказал Манус, но звучал растерянно. — Я всегда думал, что он — легенда, но не теперь… Его история не счастливая.

— Как он умер?

— В бою с королевой Маб Кухулин стал наглым, нарушил много табу. И каждое нарушение было как гвоздь в его гробу. Ее воин, Лугад, сделал три волшебных копья, зачарованные, чтобы убивать королей. Первым он убил колесничего Кухулина, короля всех колесничих. Потом убил лошадь Кухулина, Лиат Мака, короля всех лошадей. И последнее он бросил в Кухулина. Герой привязал себя к камню посреди поля боя, чтобы умереть на ногах. Ворона опустилась на его плечо, Морриган пришла забрать его душу в загробный мир. Лугад отрубил его голову, но меч Кухулина упал и отрубил ладонь Лугада.

— И Кухулин отомстил.

— Он совершил много подвигов.

— Ваши герои творили и великие и ужасные дела.

Он протянул статуэтку к ней. Металл был холодным на ее пальцах.