— Пошли.

Пыхтя, Смит поднялся на холм, ведя Джинни прочь от оврага. Он широко шагал, дергая её за руку.

Боже, как меня это бесит, — кипел он. — Ради Бога, у меня же есть ребёнок. А какой-то придурок из химической компании выбрасывает это дерьмо рядом с детьми? Да что не так с этим миром?

— Я видела падающую звезду, папа, — заметила Джинни, когда они возвращались в колониальный особняк Смита, обшитый кедром и стоивший $150 000.

Смит упорно трудился для этого и для всего, чтобы его семья чувствовала себя комфортно, и теперь какой-то тупой подонок выкинул подобный трюк. Пойдут слухи, и вся община может катиться ко всем чертям. Смит представил заголовки:

ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ СБРАСЫВАЮТСЯ В ГОРОДКЕ СТОРИБУК. РЫНОЧНЫЕ АКТИВЫ ПАДАЮТ.

Придурки, — подумал он.

— Что ты сказала, милая?

— Но это была не настоящая звезда, — оживилась девочка — Это был тот контейнер. Я видела его вчера вечером.

— Ты смотрела «Звездный путь» прошлой ночью, мисс. Вот, что ты видела.

Дети, — подумал Смит.

Потом они вернулись в дом, к своей нормальной жизни.

— Ужин готов, — сказал он. — Hе забудь вымыть руки.

Он сообщил об инциденте в полицию анонимно; ему не нужны были вопросы.

Если мне повезёт, они решат, что я не имею к этому никакого отношения. Смит решил, что тот, кто сбросил контейнер, привёз его по старой лесовозной дороге с другой стороны посёлка, скорей всего власти решат точно так же.

В ту ночь он спал беспокойно, то просыпаясь, то снова засыпая. У него никогда не было кошмаров: работа сделала его чёрствым ещё во время обучения в медицинской школе. Смит был окружным коронером, и после стольких лет вскрытия человеческих останков на его столе в морге Эймсуорта, он мог одной рукой есть тунца на ржаном хлебе, а другой — копошиться в кишечники препарируемого. Ничего особенного в этом не было. Сегодня, однако, вереницы кошмаров тащили его сквозь отвратительнейшие видения, подобные которым ему ещё никогда не снились.

— Она ест. Папа, она ест! Разве мама не хорошенькая, когда ест? — Джинни в пижаме с медвежонком улыбнулась, смотря вниз, в ночное ущелье.

Тем временем обнаженная жена Смита стояла на коленях у открытого контейнера. C энтузиазмом она вытаскивала комки из вонючей чёрной лужи и обсасывала их с пальцев. Лунный свет мерцал сквозь деревья, вызвая у Смита головокружение. Глаза Джинни блестели, как новенькие серебряные доллары.

— Ешь, мамочка, ешь. Я бы тоже поела, но я слишком маленькая.

Во сне Смита чуть не стошнило. Ему, конечно, следовало бы нагнуться и проблеваться. Нелегко же было смотреть, как твоя, крайне заторможенная, жена ест куски какого-то химического дерьма из пузырящейся, вонючей массы токсических отходов. Нет, на это было совсем нелегко смотреть.

— О, на вкус просто восхитительно дорогой, — заметила Мари. — Тебе действительно стоит попробовать.

Нет, спасибо, милая. Эта штука, вероятно, не входит в диету Аткинса[43].

— Папочка не может это есть, — быстро сказала Джинни, и Смит вздохнул с облегчением.

Ему казалось, что он был привязан к дереву, вынужденный наблюдать эту отвратительную череду кошмаров в одних боксерских трусах.

— Мама, — повторяла Джинни с края холма. — Мама, мамочка… Мать.

Фрейд обосрался бы в штаны, если бы увидел этот сон, — подумал Смит.

Он достаточно разбирался в психологии сновидений: эрото-социальный символизм, секс, смерть и всё такое. Но, связь секса с отходами? — удивился он. Что этот сценарий говорит о нем самом?

Дальше не было ничего удивительного в том, что Донна, соседская девушка в бикини, размером с зубную нитку, спустилась в жаркое ущелье. Она тоже была совершенно голая, и не теряя времени, присоединилась к омерзительному шведскому столу Мари.

— Донне тоже можно есть! — обрадовалась Джинни. — Только папа не может есть, не здесь.

Сон, казалось, оторвал Смиту веки, манифесты Фрейда заставили его смотреть дальше. Боже, — подумал он в ужасе. Донна и Мари откровенно ласкали друг друга, перемазанные отвратительной субстанцией.

Они начали целоваться!

— Вот, — сказала Мари.

Она передала кусок, размером с грецкий орех, из своего рта в рот Донны.

— Ещё, — выдохнула Донна.

Боже правый, — снова подумал Смит. — Кто-нибудь, пожалуйста, разбудите меня!

Мари лежала на спине в чёрной жиже, положив себе на живот и между грудей ещё несколько комочков, чтобы Донна могла их съесть.

— У твоего мужа есть что-нибудь пожестче для меня? — спросила Донна, выедая очередной кусок из промежности Мари.

— Не обольщайся, — засмеялась в ответ Мари, лаская свою грудь в слизи. — Он слишком быстро кончает и у него маленький хрен. Что-то вроде этой небольшой вкусняшки.

Они захихикали, как ведьмы, вдохнувшие гелий. Несмотря на отвращение, Смит кипел от злости. Маленький хрен значит, да? Как кусочек этого говна, да?

— Боже как классно же — восхищалась Донна.

Вскоре, когда она и его жена насытились, они сосредоточили свои аппетиты друг на друге. Смит вспотел. Происходящее было похоже на лесбийские порнофильмы, которые он с друзьями смотрел на своей холостяцкой вечеринке, только в тех фильмах не было свернувшейся токсичной грязи. Донна и Мари скользили языками по их телам, слизывая чёрные разводы. Субстанция блистала на них, как чёрный лак.

— Разве это не здорово, папочка? — спросила Джинни, радостно хлопая в ладоши в лунном свете.

Нет, — подумал Смит. — Это не здорово.

— Ууууу, бляяяя, — ворковала Мари, — у тебя это получается гораздо лучше, чем у моего муженька.

Смит нахмурился. Лицо Донны, издавало звуки, очень похожие на те, что издает большая голодная собака, вгрызающаяся в груду собачьего корма. Только оно находилось между раздвинутыми ногами Мари…

Смит не знал, сколько ещё сможет выдержать.

Это всего лишь сон, — отмахнулся он.

— Тебе тоже придётся поесть, папочка, — снова сообщила ему дочь. — Но не здесь, не от Матери.

О чём, чёрт возьми, ты говоришь, маленький бесёнок! — в отчаянии подумал Смит.

Но тут Мари и Донна начали подниматься по склону оврага. Хихикая, они оттащили парализованного Смита от дерева, и положили его в грязь.

— Не слишком усердствуй, — предупредила Мари, ощупывая дряблую грудь мужа. — Я же сказала, что он очень быстро кончает.

Смит снова нахмурился. Когда он посмотрел мимо своего растущего живота, то заметил, что Донна делает ему минет, причём довольно искусно. Соседка на мгновение остановилась, оторвав свой рот oт члена Смита, чтобы хихикнуть и заметить:

— Ты права, Мари, он чертовски мал!

Это ещё больше взбесило Смита.

Что, парень должен иметь баранью ногу между ног, чтобы женщина была довольна? Господи!

— Его кончун уже близко! Тебе лучше сесть на него, — предложила Донна.

Грязь вокруг их оргии потрескивала, когда Мари собиралась забраться на него. Но тут вперёд высунулось лицо дочери Смита, искаженное лицо молодого херувима:

— Нет! — эхом отозвался детский требовательный голосок. — Папочка ещё не готов! Папочка должен навестить Отца!

Следующий день Смит провёл на работе, словно с похмелья. По крайней мере, так он себя чувствовал, ощущение было сродни работающей дрели в его голове. Он бросил пить много лет назад, так как вскрыл слишком много трупов, принадлежащих изуродованным пьяным водителям, и слишком много раз гистологизировал опухшие, склеротические печени. Но как бы то не было, голова у него трещала весь день, а перед глазами бушевали мрачные круги.

Чертов сон, — думал он. — Кошмар.

Он видел отвратительные чёрные сгустки повсюду: в автоклаве, в сосуде хроматографа, на плоской поверхности анализатора крови серии «Vision» и в стальных водосточных желобах морга. Он даже видел их в бутылке с водой «Polar» и во время обеда…

Но только на мгновение. Когда он моргнул, они исчезли.

Стресс, вот в чём причина. Кошмар вымотал его. Возьми себя в руки, Смит.

Сегодня он уже испортил два Y-образных разреза, и ему пришлось переделать отчеты о вскрытии. Слава Богу, клиенты Смита не умеют рассказывать истории. Он уже много лет был так далёк от точности.

В конце концов, он отпустил сон, как лёгкую мысль, просто его терзало чувство страха и вины. Страх, что за его домом свалили бочку с химическими отходами, и чувство вины за вуайеризм. В тот день, позвонив домой, он почувствовал себя намного лучше.

— Полиция была на заднем дворе, — сообщила Мари, — а потом приехали машины с эмблемой «ЕРА»[44]. Они увезли ту бочку на большом грузовике. Это было как в кино, повсюду рыскали люди в противогазах и белых резиновых костюмах. Они разбрызгали какую-то пену по всему оврагу и оставили в почтовых ящиках объявления, что район безопасен и беспокоиться не о чем.

Эта новость полностью успокоила Смита. Неизвестный белый контейнер исчез, а чёрная жидкость обеззаражена. Конец истории.

Но не конец головной боли.

Когда Смит ехал домой, он заметил Донну, идущую от автобусной остановки.

— Подвезти? — предложил он.

— Конечно, спасибо — ответила она и села в «Бьюик» Смита. Её белокурая голова склонилась набок, и она пристально посмотрела на него.

— С вами всё в порядке, мистер Смит? Вы выглядите напряженным.

Мистер Смит. Господи, она заставляет чувствовать себя динозавром.

— У меня весь день раскалываеться голова.

— Подождите-ка, можете остановиться, — предложила она.

— Зачем?

Она проскользнула ближе к нему и улыбнулась.

— Я помассирую вам виски.

Смит покраснел.

— Э-э-э, ну, э-э-э… знаешь, я вроде как… женат.

Донна вяло рассмеялась.

— Мистер Смит, позволить девушке потереть Вам виски — это не совсем то, что можно назвать супружеской неверностью.

Смит задумался изо всех сил, стараясь не смотреть на обрезанные джинсы Донны и её оранжевую блузку. Ну, да, она права. Что плохого в том, что она потрёт мне виски… Смит остановился и припарковал «Бьюик».

— Э-э… Ладно, — сказал он.