Некоторые девочки, в том числе и я, не смогли выдержать экзамены, ведь столько не учились! Но, к счастью, назад в детдом нас не отправили, дав возможность подтянуть свой образовательный уровень в подготовительных классах, поэтому учились мы в РУ на год-два дольше остальных. Обмундировали нас в гимнастерки, юбки, стеганки — всё б/у, не по росту, на головах береты. Как же мне было жалко расставаться с подарком Черчилихи — полюбившимся синеньким пальтишком, я так просила его оставить! Но порядок — есть порядок: пальто вернулось обратно в детдом.
Организация жизни в училище была почти военная — отделение, взвод, рота, в каждом подразделении командир из своих. Дисциплина, строевая подготовка, ходили только строем, даже одно время отдавали честь. В город — только по «увольнительной», за провинность — «наряд вне очереди». Военрука Коленкина А.А., инвалида войны, мы очень любили — строгий, но добрый Человек с большой буквы. Он научил нас отлично стрелять, метать гранату, грамотно исполнять все воинские команды.
Но главное, в РУ мы не только грызли гранит наук в объеме семи классов, но и обучились работе на различных станках, получили прекрасную специальность радиста-оператора, став впоследствии классными специалистами. Помимо учебы работали на заводе, разбирали разрушенные здания, тянули электропроводку, ставили столбы для проводного вещания — копали для них ямы, шкурили, смолили. Словом, лозунг «Всё для фронта, всё для Победы» относился к нам в полной мере. В пятигорском парке культуры и отдыха рыли озеро, таская носилки с мокрой галькой, босиком, по щиколотку в холодной родниковой воде. Но стойкие, закаленные, неприхотливые выдерживали всё.
Летом, кому некуда было уехать на каникулы, работали на колхозных полях и садах. Никаких перчаток и в помине не было, все руки в нарывах. Помню, как однажды объелись абрикосов и ядрышек из их косточек — и отравились. Нас «откачивали» военврачи и медбратья из расположенной неподалеку воинской части.
В память врезался еще один случай. Где-то со второй половины 1944 года и особенно в 1945 году наши города наводнили пленные немцы. Их было очень много: серые толпы понуро бредущих под конвоем бывших вояк стали привычной частью городского пейзажа. В основном, они работали на разборах завалов и стройках, устраняя последствия своих злодеяний. Странное дело: чувства ненависти и жажды мести я к ним не ощущала. Однажды знойным летом, когда кукуруза налилась восковой спелостью, подсолнухи набрали цвет, а в садах и огородах вызревали фрукты и овощи, на Северный Кавказ обрушилось бедствие: нашествие закрывавших солнце туч огромной прожорливой саранчи. Над садами и полями кружили самолеты малой сельхозавиации, обрабатывая их химикатами. Но победить саранчу никак не удавалось, разоренная войной страна рисковала потерять бесценный урожай. Всё население было мобилизовано на борьбу с этой напастью, привлекли к общему делу и наше РУ, перебрасывая нас с поля на поле. Нам выдали широкие дощечки-колотушки с рукояткой, которыми мы, двигаясь цепью через поле, колотили ненавистных насекомых. Работа оказалась нелегкой и неприятной: над головой жгучее солнце, под ногами толстый ковер из давленной саранчи. Мы, резко встряхивая стебли, бадыки, початки, зонтики подсолнухов или виноградные кусты, с энтузиазмом предавались битве, в прямом смысле слова, за урожай.
В тот день совсем рядом оказались пленные немцы — на соседнем участке поля они тоже били саранчу. Я заметила, что невдалеке от меня работает пленный в потёртой черной робе. Постоянно отвлекаясь от работы, он пристально сверлил меня взглядом. Я отошла подальше от него. Через пару минут он подошел совсем близко, всё также не сводя с меня глаз. Вздрогнув от неожиданности, я почти вскрикнула: «Вас ист дас?! Вас воллен зи?! (Что такое?! Что вам нужно?!)» Услышав родную речь, немец расчувствовался — в его глазах появились слёзы. На смеси русского и немецкого он, путая слова, объяснил, что у него в Германии осталась «кляйне мадхен» (маленькая девочка), почти точь-в-точь как я. И недавний враг — высокий взрослый мужчина с прямыми светлыми волосами и грустными голубыми глазами — горько разрыдался. Это было так неожиданно! Я пережила оккупацию, жестокие бомбёжки и издевательства, видела смерть раненных, женщин и детей, вынесла столько горя и слёз — и вот, передо мной стоит бывший немецкий солдат и плачет, как ребенок. Его слёзы потрясли меня! Я начала что-то отвечать, но договорить не смогла: прибежавший конвоир увёл его, а меня забрала наша воспитательница.
Сводки Советского информбюро, политзанятия тоже были частью нашей жизни. Как мы радовались нашим военным успехам, отмечали на картах продвижение Красной Армии на запад. Особенно радостным для меня было сообщение о взятии столицы Румынии Бухареста и вдвойне — что «одумавшаяся» Румыния объявила войну Германии. Откровенно говоря, меня это даже не удивило, как впоследствии говорил один персонаж из кинокомедии «Гараж»: «Вовремя предать — вовсе не предать, а предвидеть!» Вот только не желала я ни одной немецкой девочке быть, подобно мне, втоптанной в землю сапогами того урода, которого, надеюсь, наши всё же «шлёпнули».
У нас в училище была прекрасная художественная самодеятельность, один хор насчитывал около двухсот участниц. Еще и петь научились отлично. Руководил хором лейтенант подшефной воинской части Леонид Алексеевич Яресько. Он был нашим кумиром, девчонки постарше даже влюблялись в него, писали записочки. Впоследствии Яресько стал художественным руководителем народного казачьего ансамбля песни и пляски «Терек», получив высокое звание заслуженного артиста РСФСР. Аккомпанировал хору на баяне тоже лейтенант В. Нахман, и танцы ставил лейтенант А. Байдовлетов. Концертная бригада училища, куда входила и я, регулярно выступала перед ранеными в госпиталях, на открытой сцене в Цветнике. Наши выступления пользовались огромным успехом. Еще и спортом все, по возможности, занимались. Я была чемпионкой Ставропольского края общества «Трудовые резервы» по бегу на короткие и средние дистанции.
Пишу и реально осознаю, что, несмотря ни на что, никогда больше я не видела такого всеобщего подъема, самоотверженного порыва, сплоченности и единения народа, как в те годы, никогда столь отчетливо не ощущала себя частичкой огромной великой страны — Советского Союза, который мы, спустя десятилетия, что бы мне ни говорили, так бездарно профукали...
* * *
Но самым светлым, самым радостным, долгожданным и незабываемым праздником стал великий День Победы 9 мая 1945 года!
Подъем в училище был обычно в шесть утра, а тут вдруг раньше. В радиоточке что-то зашуршало, защелкал метроном... Мы уже радовались 2 мая, когда сообщили о падении Берлина, и вдруг родной, неподражаемый, бархатный голос Юрия Левитана торжественно возвестил: «Наше дело правое, враг побежден! ПОБЕДА!!! УРА!!!»
Ликование было неописуемое! Мы, как сумасшедшие, стали скакать на своих койках, обниматься, целоваться, плакать, подбрасывать вверх всё, что попадалось под руку. Дежурная воспитательница не знала, что с нами делать, пробовала успокоить — какой там! Потом и сама стала с нами плакать от радости. Мы все выбежали на спортплощадку, кричали, танцевали, плакали, пели, прыгали. Вокруг училища стояли частные дома — район Гора Погост — из них тоже выбежали жители и стали вместе с нами радоваться, обниматься, плакать. Это была непередаваемая словами, всепоглощающая радость, высшее счастье!
К тому моменту, чуть ли не прибежали в училище наши военрук, воспитатели, учителя, мастера производственного обучения — все те, кто нас воспитывал, учил, кормил, обшивал, лечил; у многих в руках цветы. Наш израненный военрук — майор, фронтовик — быстро взял ситуацию в свои руки. Нам выдали парадную форму, объявили праздничное построение. Торжественно вынесли красное знамя училища, мы с большим воодушевлением исполнили «Гимн Советского Союза». После митинга и праздничного завтрака пошли к подножию горы Машук, нарвали букеты ранних весенних цветов — тюльпанов, нарциссов, маков — и строем, с песнями маршем через весь город пошли в госпиталь к раненым бойцам. Все жители города вышли на улицы — добрые, гостеприимные, хлебосольные пятигорчане угощали друг друга, наполняли сосуды красным виноградным вином.
В госпитале раненых уже угостили фронтовыми «ста граммами», они восторженно встретили нас. «Ходячие» пытались танцевать, «лежачие» — петь и плакали. Вокруг них хлопотали врачи, сестрички, нянечки, тоже веселые и радостные, но строгие. Наша концертная бригада исполнила любимые песни бойцов — «Синий платочек», «Вася-василек», «Тульская винтовочка» и другие. Читали стихи, я, как сейчас помню — «Слово к товарищу Сталину» Михаила Исаковского:
«Тот день настал. Исполнилися сроки.
Земля опять покой свой обрела.
Спасибо ж Вам за подвиг Ваш высокий,
За Ваши многотрудные дела!»
Во второй половине дня на городском стадионе было торжественное построение училищ «Трудовых резервов» Пятигорска — РУ №2, ФЗУ №7 и мы, СпецРУ связи №13. Состоялся торжественный парад, праздничные строевой марш, митинг, поздравления руководства с великим Днем Победы и постановка наших задач на будущее.
Вечером мы долго не могли угомониться — непередаваемые эмоции, радостное перевозбуждение переполняли нас. Я и сейчас, спустя почти 70 лет, не могу спокойно вспоминать всё это, такое ощущение, что было вчера. Но дисциплина — есть дисциплина! Военрук скомандовал: «К построению!», мы выстроились повзводно на вечернюю проверку, еще раз вдохновенно исполнив «Гимн Советского Союза» — и отбой! Однако дежурившая в тот счастливый день воспитательница Глафира Андреевна не была строга, как обычно, и мы до глубокой ночи, сидя на койках, вслух мечтали, как вернутся с фронта наши папы, найдутся братья и сестры, с которыми разлучила нас война, и как мы счастливо заживем в мирное время...