Эпилог

Мечты сбываются

Я стояла у раковины в нашей ванной в лифчике и трусиках, рассматривая свое тело в зеркало.

На теле не было ничего.

Потому что, когда я вышла из больницы, примерно через полсекунды после того, как Тэк занес меня в дом (хотя я могла ходить сама, только не очень быстро) и уложил в постель, он занялся поиском. И нашел лучшего пластического хирурга в стране, и я дважды летала в Лос-Анджелес, чтобы убрать рубцы от пяти колотых ран, нанесенных мне бандитом Григория Лещева.

— Этот день выжжен у меня в мозгу, — прорычал Тэк после того, как вручил мне билеты на самолет и объяснил, куда мы направляемся и зачем. — Не хочу, чтобы ты и я смотрел на твое прекрасное тело и все время вспоминал. Ты определенно не будешь жить со шрамами от этого дерьма в воспоминаниях и на теле. Не будешь, бл*дь.

После его объяснений я решила для себя — кто я такая, чтобы спорить?

Так что не стала.

С того дня прошло чуть больше девяти месяцев, и все напоминания о моих ранах на теле исчезли.

Мой мужчина позаботился об этом.

Я повернулась спиной к зеркалу и посмотрела на поясницу. В трусиках с заниженной талией отчетливо был виден дракон Тэка. Его татуировщик сделал его именно таким, художественным. Татуировка была... чертовски… крутой. Весь черный, его крылья охватывали поясницу, а кончики крыльев скользили к бедрам, остроконечная голова повернута в сторону, тело дракона свернулось, будто собираясь атаковать когтистыми лапами.

Было адски больно, но Тэк оказался прав, это того стоило. Мне нравилось иметь на себе его метку.

Мне нравилось то, что ему она очень сильно нравилась.

Эти мысли заставили меня развернуться назад лицом к зеркалу. Я прислонилась к стойке, скользнув двумя руками по животу, опустив глаза на свои руки, глядя на кольца на пальце.

На второй день после того, как я очнулась в больнице, увидела кольцо с огромным бриллиантом на левой руке. Выступающий бриллиант огранки принцессы, в два карата с маленькими круглыми бриллиантами рассыпаны вокруг, и бриллиантами побольше, поддерживающими большой на возвышении.

В ту же минуту, как я увидела кольцо, несмотря на обезболивающие, вызывающие заторможенность всего организма, я улыбнулась.

Бедный Тэк.

Босс байкеров всех байкерских боссов, пока его женщина была без сознания, он обручился со мной официально. Он делал то, что считал нужным делать, и получал то, что хотел, это должно было случиться.

По этому поводу я тоже не стала спорить. И когда пять минут спустя Тэк вошел в мою комнату, я просто подняла руку (хотя и слабо), пошевелила пальцами и прошептала:

— Я согласна.

Тэк только улыбнулся в ответ, подошел ко мне, наклонился и поцеловал.

Это было немного отстойно, что наш поцелуй во время помолвки был мягким, нежным и коротким, учитывая, что я была сильно накачана обезболивающими, имела пять зашитых дырок в теле, капельницу, восстанавливаясь после сильной потери крови.

Но несмотря на все это, поцелуй был не менее сладким.

У нас не было грандиозной свадьбы, но мы не стали откладывать свадьбу.

Лежа на больничной койке, моя мечта изменилась. После того, что я пережила, и что пережил Тэк, пытаясь меня найти, и того факта, что мое сердце перестало биться на одну минуту и сорок шесть секунд, мои приоритеты в жизни изменились.

Нужно жить и наслаждаться жизнью каждую минуту, ничего не откладывая.

Но это не означало, что свадьба не удалась.

Удалась.

Когда я была готова, Тэк посадил меня к себе позади на байк, нам повезло, что погода была хорошей, пока мы ехали через Роки Маунтин в Долину Напа.

Это была долгая поездка.

Но мне нравилась каждая гребаная минута.

Там нас встретили все: парни «Хаоса», мама и папа, тетя Бетт и дядя Марш, Тэбби и Раш, Хоук и Гвен, Брок и Тесс, Митч и Мара, Эльвира и даже мама Тэка.

Я обнаружила, что у мамы Тэка, что меня не удивило, был затравленный взгляд. Но она была при этом дружелюбна и любила своего сына, хотя в своей необычной отстраненной, нерешительной манере, которую я не понимала, и мне все это не очень нравилось. Но она вернулась в Сан-Диего и держалась с сыном на расстоянии. Мы редко с ней общались. Тэк привык к таким отношениям, и его это не беспокоило, поэтому я решила, что меня это тоже не должно беспокоить.

Что касается моих родителей, то они познакомились с Тэком, когда приехали в Денвер после того, что со мной случилось. Пока меня накачивали обезболивающими, Тэк оставил маму со мной и пошел с моим отцом выпить чашку кофе. Он рассказал все, что касалось «Хаоса», русских и того, как я оказалась мишенью. Он также сказал, что мы любим друг друга, и он намерен провести со мной всю оставшуюся жизнь, создав семью.

Это было сказано очень тактично, прямо и честно, и, по-видимому, мой отец оценил его слова.

Я поняла это, когда была уже не такой измученной, с ясной головой, обратилась к отцу с разговором о Тэке, надеясь, что он не будет его осуждать.

Мне не следовало волноваться (хотя я этого и не знала тогда).

— Дорогая, Бог принимает такие решения, а не я, — сказал папа, шокировав меня до чертиков. — Я всего лишь знаю, что это не твой мужчина ударил тебя ножом. Я также знаю, что его чуть не изрешетили пулями, когда он пошел тебя спасать. И я знаю, что он готов был сделать все, чтобы вытащить тебя живой. И наконец, думаю, что путь к искуплению тернист, но предполагаю, что этот мужчина прошел по нему в основном потому, что рядом с ним была сильная женщина. И я знаю это, потому что вырастил тебя такой женщиной.

На самом деле, это было отстойно, что я лежала на больничной койке, потому что это означало, что я не могла очень сильно обнять своего отца.

И плакать, оправляясь от колотых ран, чертовски было больно.

Я не знала, приехали ли мама с папой в Денвер с открытым сердцем, никого и ничего не осуждая. Просто знала, что они уважают открытость и честность Тэка, и они увидели, как Тэк, Тэбби, Раш и «Хаос» относились ко мне, поэтому, если они даже сначала относились с предубеждением ко всему, то потом им все равно бы пришлось поменять свое решение.

Мы с Тэком поженились на винодельни.

На мне было простое, но крутое платье цвета слоновой кости и не простые, а очень крутые шпильки цвета слоновой кости с шипами. Рядом со мной находилась безмерно грустная, но старающаяся сделать счастливый вид за меня Лэни. Тэк был одет в джинсы и невероятно крутую рубашку цвета слоновой кости с тонкой строчкой в западном стиле и не очень тонкой черной вышивкой в стиле рокера-байкера сверху на груди и позади на плечах. Во время бракосочетания Дог стоял рядом с Тэком. А когда нас объявили мужем и женой, воздух разорвался коллективным байкерским воем, заставившим меня засмеяться и заплакать одновременно.

После того, как я надела ему на палец широкое золотое кольцо, а он мне — тонкое, усыпанное бриллиантами, мы долго еще веселились и шумно. Владельцы виноградника, к счастью, присоединились к нам, вместо того чтобы вызывать полицию.

Все потом разъехались, но мы с Тэком остались на неделю, чтобы провести медовый месяц на винограднике. Затем мы продлили наш медовый месяц и поехали по побережью Калифорнии.

Только после этого отправились домой.

Мне не хватало времени кататься по дорогам с моим мужчиной, ветром в волосах. Но все равно это было время, которым я наслаждалась.

Каждую секунду.

Мы с Лэни пропустили похороны Эллиота, потому что обе лежали в больнице. Но она ждала меня, моей моральной поддержки, и я отвезла ее потом на его могилу, когда мы с Тэком вернулись домой после медового месяца. Я также поддерживала ее, когда мы стояли у его могилы, а она рыдала в моих объятиях. Вскоре после этого она вернулась в Коннектикут, поближе к маме, папе и сестре. Я скучала по ней каждый день, но понимала, почему она так сделала.

Слишком многое об Эллиоте ей напоминало в Денвере.

Он облажался, умер, а Лэни оказалась в реанимации. Но даже несмотря на это, она любила его и до сих пор не забыла.

И она конечно ни с кем не встречалась. Ни разу.

Я беспокоилась о ней и планировала к ней съездить, чтобы встряхнуть ее дерьмо.

Жизнь слишком коротка и драгоценна, чтобы долго предаваться горю.

Моя подруга была красивой, веселой, любящей, и ей необходимо было вернуться к нормальной жизни, черт возьми.

Начать дышать.

Ей нужно было начать жить.

И она вернется к жизни, даже если мне придется надрать ей задницу.

Да, я стала крутой байкершей, и если моя подруга не разберется со своим дерьмом сама, она ответит передо мной.

При этой мысли дверь ванной открылась, и я посмотрела в зеркало, вошел Тэк, одетый только в выцветшие джинсы с моими жетонами на шее.

Ммм... Мило.

Я прошлась взглядом по его груди, заметив тату на его верхних ребрах с моим мнением, под именем Тэбби, близко к его сердцу. Рядом находились жетоны на его груди.

Он сделал мою татуировку еще до того, как я вышла из больницы.

На внутренней стороне его правого предплечья появилась еще одна новая татуировка. Весы, не в балансе. На верхней чаше было написано «Красное» убийственными буквами, со стекающими реками крови. На нижней — «Черное», вверху над этим словом плыл призрачный Жнец в капюшоне, с черепом вместо лица, с жуткими голубыми глазами и косой в костлявой руке. А на подставке весов было написано «Никогда не забывай».

У каждого члена «Хаоса» была такая татуировка. «Красное» была я и напоминание о том, что я выбралась живой, но с трудом. «Черный» представлял их падшего брата (чья фамилия была Блэк), который был убит, когда они впервые стали осуществлять свой план, ухода от русской мафии. Тату сообщало, что весы могут потерять равновесие в любую секунду, о чем нужно было помнить постоянно, и думать мозгами, потому что потери не стоило того, что было поставлено на карту.

Братья и кровь.

Ничего более важного в жизни нет.

Ни одной вещи.

Даже Арло и Хай сделали такую татуировку. Можно сказать, что случившееся в тот день было тревожным сигналом. Ни деньги, ни адреналин не стоили того, что случилось с их братом или со мной.