Вечер у Тэка выдался утомительным, потому что здесь были Тэбби и Раш. Я обнаружила, что подростки обладают повышенной энергией. И они шумные.

Это я обнаружила, пока мне все показывали, и я слышала музыку, ревущую из подвала, где у Раша была его комната. Громко играл металл.

Явно чувствуя себя в своей стихии и чувствуя себя вполне комфортно, Тэбби взяла на себя роль «хозяйки дома» и немедленно заявила на меня права. Она провела меня по дому, подробно рассказала, что где находится на кухне, принесла мне выпить, все это не закрывая рта. У меня было такое чувство, словно она жила на необитаемом острове, десять лет не видела ни одного живого существа и была вне себя от радости, что ей наконец-то удастся поговорить с женщиной, а не только с кокосовым орехом.

Тэк заранее позвонил Рашу и отправил его со списком за продуктами, из которых я собиралась готовить ужин для Тэка и его детей. Ужин я готовила под песни «Лед Зеппелин». Нет, вычеркнем. Ужин я готовила под бесконечно повторяющуюся песню «Рок-н-ролл». Это была крутая песня во все времена, но в двенадцатый раз, должна была признать, я готова была заткнуть уши.

К счастью, Тэк тоже слушал эту песню в двенадцатый раз, поэтому он подошел к открытой двери в подвал и крикнул вниз:

— Или ты включаешь другую, или твоя гребаная стереосистема переезжает на террасу!

Тут же заиграла другая песня «Черный пес».

Это оказалось таким облегчением, что я улыбнулась Тэбби. Она расхохоталась.

И я подумала, что очень мило, Тэк не выкрикивал угрозы своему ребенку, что выкинет его стереосистему, а просто сказал свое веское слово. Пока я готовила, Тэбби постоянно что-то бормотала мне рядом. Комфортабельный, обжитой дом с захватывающим видом и фантастической кухней. И со стороны все твердо говорило о том, что здесь живет семья.

Да. Я решила, что мне нравятся эти американские горки.

Я приготовила спагетти с домашними фрикадельками, чесночным хлебом и салатом «Цезарь» с домашней заправкой. За этим подала фисташково-шоколадным парфе, просто разложила шоколадный пудинг в стаканчики (мгновенный результат, у меня не было времени сделать домашний пудинг, и я не знала, как делается домашний пудинг) и сверху сдобрила взбитыми сливками «Кул Уипа», посыпав фисташками. Моя еда была не так хороша, как Тэка, но Тэк и его дети справились с ней. Кроме того, мой ужин имел почти такие же калории и жирность, так что я решила, что все в порядке.

Мы ели перед огромным телевизором с плоским экраном в гостиной Тэка, где меня угощали марафоном «Битва за склад». Поскольку я не смотрела телевизор, то никогда не слышала об этом сериале. Но ко второму эпизоду я подсела на него. И заявила, что Брэнди и Джеррод «очаровательные», отчего Раш начал так сильно смеяться, что я подумала не вырвет ли его ужином. Рашу мои слова могли показаться забавными, но я решила, что начну одеваться как Брэнди. Она каждый эпизод выглядела очень клево. Я также поделилась с Тэком и его детьми, что Дэйв мой любимый «персонаж», на что Тэбби с убийственной серьезностью заявила:

— Но, Тайра, он плохой парень.

Мне казалось, что он тот парень, который знает, что делает, и мне нравилась его ухмылка, но что я могла знать?

Поскольку дети засиделись допоздна, мы с Тэком отправились в его спальню раньше них. Этот момент мне показался неудобным, и было еще более неудобно за то, что Тэк вел себя так, словно он частенько приводил в дом женщин, отправляясь с ними в свою спальню в тот момент, когда в доме у него были дети. Не говоря уже о том, что его дети вели себя так, будто в том, что мы отправились в его спальню, не было ничего необычного. Кроме того, я обнаружила, что нахожусь в необычном настроении, вернее, не будучи в настроении находиться с Тэком.

Дети, как я обнаружила, воодушевились.

Но когда мы вошли в дверь его спальни, Тэк не пошел за мной.

— Сначала ты сходи в ванную, детка. Я должен кое-что сказать Рашу.

Он ушел, а я принялась рыться в сумке. Когда он вернулся, я сидела, скрестив ноги, на его неубранной кровати, одетая в небесно-голубой лифчик-ками и шорты от пижамы цвета мокко, с завязками, с небесно-голубыми и травянисто-зелеными завитушками.

Именно тогда я обнаружила, что подготовка Тэка ко сну включает в себя снятие одежды и бросание ее на пол. Учитывая тот толстый слой одежды на полу, это не было для меня сюрпризом.

Именно тогда я поняла, когда он забрался ко мне в постель, погасил лампу и прижал меня к себе, что Тэк тоже может быть не в настроении.

И наконец, я обнаружила, что у него дома в его постели, я лежала на другой стороне постели. Не то чтобы у нас были закрепленные стороны, как таковые, поскольку у нас не было таких отношений, и мы спали, просто прижавшись друг к другу. Но у себя дома в своей постели я занимала правую сторону. А у себя дома он уложил меня слева от себя.

Я лежала, прижавшись к нему в темноте, пока он не заговорил:

— Ужин был хорош, Рыжик.

— Спасибо, — прошептала я.

— И я тебя понимаю. Дейв из «Битва за склад» — тот самый мужик.

Я улыбнулась в темноту. Тэк должно быть почувствовал, как моя щека шевельнулась на его плече, потому что сжал вокруг меня руку.

Мы молчали.

Потом я начала:

— Гм…

Потом остановилась.

— Что?

— Ничего, — прошептала я.

— Гм... так что?

— Ничего.

— Что?

— Ничего, Тэк.

— Давай, говори, — приказал он.

Я вздохнула. Тогда и заявила:

— Э-э... дети, мне показалось, не удивились, что мы с тобой отправились вместе в спальню.

— Не удивились, потому что я позвонил им и сообщил, что ты придешь, приготовишь ужин и останешься на ночь. Раш даже сходил в магазин за продуктами, дорогая.

Это было правдой.

— И э-э это нормально?

— Ненормально. Но также не является чем-то необычным.

Черт побери.

Открытость и честность обычно хорошие вещи, за исключением таких моментов, как сейчас.

— Хотя никто из них не готовил моим детям ужин, — продолжил Тэк, — и не смотрел с ними телевизор.

Это уже хоть что-то в правильном направлении, но я не почувствовала себя лучше.

Рука Тэка напряглась, и он потянул меня на себя вверх, мы оказались грудь к груди, лицом к лицу в темноте.

— Я не мальчик из церковного хора, — тихо произнес он.

— Я знаю, — спокойно ответила я.

Я знала, что он не монах, но мне не нравилась эта сторона вопроса.

— Когда дети были маленькими, при них ни в коем случае. Женщины появлялись у меня только тогда, когда дети были с мамой. Они стали старше, так уж устроен мир.

Хмм. Я могла бы не согласиться с этим, если бы его дети были моей плотью и кровью.

— Тем не менее, детка, — продолжал Тэк, — ни одна из этих сучек не приезжала сюда со мной на байке.

— А это существенное объяснение? — Поинтересовалась я.

— Да.

— Дети это понимают?

— Да.

— Ты объяснишь мне, что это значит, я тоже хочу знать? — Спросила я.

Смех Тэка гремел вокруг меня и сквозь меня, ощущался и звучал приятно.

Когда он перестал смеяться, то объяснил:

— Некоторые байкеры имеют своеобразное правило, которое определяет, кого и когда они сажают на свой байк. Ралли, вечеринка, поездка по дороге — это может быть кто угодно, кого ты подберешь. Твои колеса везут тебя домой, от меня, от «Хаоса. Сюда приезжали женщины на своей машине. И когда я заканчивал с ними, они уезжали на своей машине. Тебе же придется ждать, когда я отвезу тебя домой. Это значит, если я не отвезу тебя домой, ты никуда не поедешь.

«И когда я заканчивал с ними, они уезжали на своей машине».

В этой фразе было много поводов для раздражения, поэтому я решила попробовать его избежать.

Полностью.

— Думаю, красавчик, что было бы неплохо закончить урок байкеров сейчас, так как именно твои слова выводят меня из себя.

— Не удивляюсь, детка, но мы неплохо поладили.

— Прости?

— Я отвез тебя на работу, привез к себе домой, ты приготовила ужин, мы ели и смотрели телевизор, все было хорошо. Никаких ссор. Никаких подколов и раздражений. Целый день. Но всему приходит конец.

Именно в этот момент я уставилась на него в темноте.

— Я сейчас думаю, красавчик, что тебе лучше вообще перестать что-либо говорить, потому что все, что ты скажешь, может вывести меня из себя.

— Похоже, детка, что уже никаких «может» уже нет — ты разозлилась. Уже.

При этих словах мой взгляд превратился в пристальный, потому что я с удивлением пялилась на него, заметив белую вспышку его зубов от улыбки в темноте.

Но чтобы окончательно удостовериться, все же спросила:

— Тебе смешно?

— Да, черт возьми.

Я пошла дальше.

— Тебя забавляет, что я злюсь.

Он обнял меня другой рукой и крепко сжал, говоря:

— Да, черт возьми.

Именно тогда до меня кое-что стало доходить.

— Тебе нравится? — тихо спросила я.

— Определенно.

— Тебе нравится, когда я злюсь?

— Нет. Мне нравится то, что я могу от тебя ожидать. Мне нравится, что, хотя ты и говоришь, что я тебя пугаю, ты меня не боишься. Судя по тому, как ты смотришь мне в лицо, ты не боишься. Ни на один чертовый дюйм. Мне нравится, что ты не стесняешься высказывать свое мнение. Нравится, что ты не скрываешь своих эмоций. Нравится, когда ты злишься, ты просто злишься, выплескивая сразу все дерьмо. Ты не копишь в себе это дерьмо, не позволяешь портить твою жизнь, и не бросаешь его в меня, когда я меньше всего этого ожидаю. Так что, да. Мне нравится. Определенно.

Как ему так удавалось? Отвечать на вопросы так правильно, на те вопросы, на которые нельзя ответить так правильно.

— Ты все еще злишься, — заметил Тэк, явно чувствуя мои вибрации.

— Ну, да.

— Почему?

— Потому что у тебя есть ответы на вопросы, на которые не может быть таких ответов, и это раздражает.

— Почему тебя это так раздражает?

— Потому что я женщина. Нас раздражают разные вещи, которые на самом деле… не могут быть.

— Ну, а у кого есть такие ответы на вопросы, на которые нет таких ответов?

Ой!

Проницательный и острый, как чертовый гвоздь!

— Теперь ты меня раздражаешь, потому что слишком умен, — сообщила я ему, а затем обнаружила, что лежу на спине с Тэком сверху, его лицо находится так близко от моего, что я чувствовала, как его козлиная бородка щекотала мне подбородок.