— Я не знаю, искал ли он уже нас, когда подружился со мной годы назад, или он услышал, как я жаловался на сестру, лишившую меня бесценного гримуара по Демонике, — он сжал подлокотники, костяшки побелели. — Он не спрашивал о гримуаре или Саре. Как я мог догадаться? Даже после… после того, как Сара…

Дядя Джек уткнулся лицом в ладони, хрипло всхлипнул.

— Он убил моих родителей, да? — горло так пересохло, что слова ранили. — Клод убил моих родителей.

Дядя Джек опустил руки, глаза были мокрыми и растерянными.

— Я никогда не подозревал его, пока в прошлом месяце не сбежал демон. Он потребовал гримуар, и когда я отказался, он попытался заставить меня отдать его.

Амалия сцепила ладони на коленях, крепко сжала пальцы.

— Я удивлена, что он тебя не убил.

— Он не знал, где гримуар. Я не подпускал его к нему. Я копировал отдельные страницы и отправлял ему. Он не видел саму книгу.

Хоть в этом дядя Джек проявил ум. Я разжала челюсти, чтобы зубы не треснули, боль, горе и ярость бушевали в легких.

— Я прятался с тех пор, — тяжко сказал дядя Джек. — Я знал, что он будет следить за тобой, Амалия. Я не хотел давать ему повод думать, что ты знала, где меня искать.

— Кто такой Клод? — спросила она. — Его демон с незаконным контрактом.

— Его демон во Втором доме, — мрачно добавила я. — У него теперь все имена демонов из-за вас.

— Не все, — исправил он. — Имя демона состоит из трех частей: имя, написанное демоническим языком, символ дома и правильное произношение. У Клода только два из трех для Двенадцатого дома. Я не показывал ему, как имя пишется.

Клод говорил, что у него были все имена, но, может, он приукрасил правду. Если он не мог вызвать Двенадцатый дом сам, это объясняло его приглашение недели назад. Он хотел доступ к Заиласу.

— Я не знаю, кто он, — признался дядя Джек. — Я не могу искать правду отсюда, но «Клод Мерсьер» — точно поддельная личность. Он появился около шести лет назад. Это все, что я знаю.

Я зажмурилась, тонула в потоке эмоций. Клод убил моих родителей. Это пошатнуло ось моего мира. Но мое горе вдруг перестало быть одиноким. К нему присоединило пылающее желание отомстить.

— Что насчет Двенадцатого дома? — хрипло спросила я.

— А что насчет него?

— Почему он особенный? Клод говорил, что хочет получить демона Валъир.

Дядя Джек напрягся.

— Откуда ты знаешь это имя?

— Я нашла отсканированную страницу на вашем компьютере до того, как дом сгорел.

— О, — он постучал пальцами по колену. — Есть слухи или легенды о Двенадцатом доме. Некоторые говорят, Валъир самые сильные, другие зовут этот Дом бесполезным и слабым. В одной легенде говорится, что Дом проклят.

Я напряглась.

— Проклят?

— Я не знаю, что это значит. Ответы, наверное, в гримуаре.

Я напряглась еще сильнее, взяла себя в руки.

— Где гримуар?

Он смотрел на меня, а я не отводила взгляда. Не моргала. Не сжималась.

— Тут, — тихо ответил он. — Он тут. Уверена, Робин?

Я с трудом разжала челюсти.

— Уверена в чем?

— Что ты готова к этому.

— Он мой.

— Да, — согласился он. — Но ты готова его защищать? Я читал письмо твоей матери — все письмо, что она написала тебе. Ты понимаешь, что она имела в виду, сказав, что оставила тебя не подготовленной?

Я прижала ладони к ногам.

— Я не изучала толком магию.

— Из-за этой ошибки она сожалела. Она сказала по телефону… она поняла, что ошиблась, решив бросить всю магию. Скрытность могла их защищать, но как только это провалилось, у нее и тебя не осталось навыков защитить себя. Потому она нуждалась в моей помощи.

Была ли я готова нести это бремя? Была ли я готова держать в руках историю, истоки Демоники и защищать своей жизнью? Была ли готова пожертвовать будущим ради безопасности книги?

— Несите гримуар.

Дядя Джек поднялся на ноги. Он пропал в коротком коридоре. Открылась дверь, он спустился по лестнице. Прошла долгая минута, и он вернулся с плоской металлической коробкой в руках.

Я уже видела эту коробку. Видела в кабинете матери в редких случаях, когда она брала гримуар домой, чтобы пару дней переводить его.

Он опустил коробку на мои колени.

— Чары на ней отвечают только на волшебников нашего рода. Заклинание: «Egeirai, angizontos tou Athanou, lytheti».

Я прижала ладонь к ящику и повторила древнегреческий приказ:

— Egeirai, angizontos tou Athanou, lytheti.

Белые руны вспыхнули на каждом дюйме стали. Я сглотнула, сердце колотилось. Я подняла крышку. Коричневая бумага покрывала ценное содержимое. Я осторожно развернула книгу, руки, что удивительно, не дрожали. Хрустящая бумага осталась в коробке, и я посмотрела на гримуар Атанас. Сокровище моей матери.

Кожа была темной и потертой, обложка была сшита аккуратно, но нити были в пятнах. Местами швы были починены яркими стежками. Медная пряжка спереди удерживала ремешок на месте, не давая книге легко раскрыться. Современная бумага выглядывала сверху, край был исписан почерком моей мамы.

— Я не знаю, где она хранила перевод, — пробормотал дядя Джек. — Там только несколько страниц.

Я коснулась гладкой обложки, древняя кожа была в мелких трещинках. Гримуар Атанас. Он был моим… почти моим. Я отложила коробку, поднялась на ноги с гримуаром в руках. Я сосредоточилась.

«Заилас? Можешь, пожалуйста, выйти?».

Дядя Джек охнул, когда инфернус на моей груди загорелся. Алый свет полился из него, поднялся. Демон обрел облик, глаза сияли, глядя на меня холодно и недовольно.

Дядя Джек вскочил, охнул от потрясения и ужаса. Мы с Заиласом не отводили взглядов друг от друга, игнорируя реакцию дяди. Я сжала гримуар, глубоко вдохнула. Выдох. Еще вдох. Спокойно.

Я подняла гримуар. Вытянула руки. Держала между собой и демоном.

«Заилас, — его имя в моем разуме было четким и ясным. — Это гримуар. Это то, чего я хочу больше всего. Это важнее всего для меня в мире».

Он слушал мои мысли, не двигаясь, не выражая эмоции.

«Я ошиблась, давя на тебя тем, чего ты хочешь больше всего. Я обещала отправить тебя домой. Надеюсь, с этим у меня получится это сделать. Но и без него я отыщу способ. Что бы ты ни сделал, что бы ни случилось, я найду. Я обещаю».

— Что она делает? — прошептал дядя Джек.

Заилас выдерживал мой взгляд, ждал.

Сомнения трепетали во мне, но я подавила их. Я разбила хрупкое доверие между нами, но я не была уверена, что вообще доверяла ему. Как сильно я верила в контракт, который заставлял его защищать меня, и как сильно я верила в него?

Он признался мне в своих страхах — его опасения, что я хотела его смерти — но как я показывала ему свое доверие?

— Я хочу отдать это тебе, — прошептала я. — Пока я не отправлю тебя домой, он твой. Так у нас обоих будет власть над самым ценным желанием. Когда я отправлю тебя домой, ты сможешь отдать его мне.

Его хвост медленно скользил по полу, он обдумывал мои слова. Он протянул руку, но ладонь пролетела над гримуаром и легла на мою макушку. Он согнул пальцы в моих волосах, оглядел комнату.

Он притянул меня к своей груди, зажав древний гримуар между нами. Я пискнула, его хриплый голос зашептал над моей головой, едва слышный:

— Драда. Я ощущаю свежую кровь.