– Вот знаете, за вами идет слава скорбящей вдовы и женщины очень строгих нравов. А, по-моему, вы элементарно слишком самолюбивы и горделивы. Мне просто интересно, как такие женщины находят себе мужчин, и что мужчины находят в таких, как вы. Вот, например, муж ваш покойный, Амерханов, что в вас находил?

– Скажите, вам что, больше нечем заняться, как моей личностной оценкой? Какая вам разница, что во мне находил Амерханов? Я уже вас неоднократно просила не пачкать его имя своим… – Вика еле удержалась, чтобы не сказать «грязным», – своим языком! Что вы без конца пытаетесь говорить мне всякие гадости? Что вы копаетесь в моем прошлом, в моих связях? Вы что, таким способом удовлетворяете свои странные амбиции?

– Нет. Я просто думаю, чем бы вы стали, если бы вас не подобрал Амерханов? – он ухмыльнулся. – Искали бы себе другого богатенького старика?

– Кем бы стала? – Вика презрительно улыбнулась, потом повернулась к санитару и попросила. – Андрюша, закрой, пожалуйста, ушки. Закрыл? Умница! А теперь послушайте меня, вы, слишком уж порядочный несостоявшийся наркоделец! Если в своё время Амерханов не размазал вас по стенке, то не забывайте, что остались его брат и друзья, они могут это сделать. А, если они этого не сделают, я вспомню свою похабную молодость и побью вас сама, а ещё лучше зеленкой оболью, чтобы таких красавцев издали видно было. Только благодаря таким, как вы, никогда не запретят аборты и презервативы будут раздавать бесплатно. Вы хорошо меня поняли?

– Вы… ты… вы… – у Бориса от неожиданности резко ограничился словарный запас.

Машина остановилась возле здания станции скорой помощи. Совсем ещё молодой санитар, старательно по просьбе Вики, закрывавший уши, спросил:

– Виктория Андреевна, уже?

– Уже, Андрюшенька, – Вика кивнула ему и ласково улыбнулась. – Извини, дружок, не хотела, чтобы ты нашу перебранку слушал.

– Быдло! – обиженно прошипел Борис. – Хамка!

– От хама и слышу, – Вика вышла из машины, опершись на поданную санитаром руку. – Спасибо, Андрюшенька, ты – настоящий мужчина.

Борис разозлил Вику настолько, что ей казалось, что с неё искры сыплются. Мило улыбаясь и перебрасываясь короткими репликами на ходу со встречными сотрудникам, она решила нанести визит Михаилу и попросить разобраться с Борисом. Не в её привычках было жаловаться на кого-то, но сегодня пришел предел её терпению. Дойти до кабинета главврача она не успела. Из динамиков внутренней связи послышалось: «Третья бригада, на выезд!». Пришлось вернуться в диспетчерскую и взять карточку вызова. Борис и Андрей уже пошли к машине.

– Что у нас? – спросила Вика.

– Вокзал. Девочка-подросток потеряла сознание. Что-то непонятное то эпи, то ли ещё что. Объяснить толком не могут. Вызов делал дежурный по вокзалу, вот Марина Станиславовна решила сразу вас отправить.

– Спасибо Марине Станиславовне, – вздохнула Вика. – Хотя, вдруг что, нас бы всё равно притащили. Там хоть родители девочки есть?

– То-то и оно, что девочка вышла из электрички и упала.

– Хорошо хоть не под поезд. Надеюсь, ничего страшного там не будет.

Вика села рядом с водителем и сказала куда ехать. Борис, вначале севший подальше от неё, придвинулся к окошку между салоном и кабиной и недовольно поинтересовался:

– Зачем это нас на вокзал послали?

– У бабульки пирожки рассыпались. Нужно срочно оказать помощь, – пошутил Андрей.

– А ты молчи, сопли ещё не высохли умничать! – одернул его Борис.

Андрей обиженно отвернулся и начал смотреть в окно. Вике стало жаль его. Она повернулась, смерила Бориса уничтожающим взглядом и обратилась к санитару:

– Андрюшка, там ещё и в холодильнике мороженное страдает от переохлаждения. Обдумай, как можно оказать помощь.

– Так что у нас там? Или по два раза спрашивать? – ещё более недовольно спросил Борис.

– Девочка-подросток потеряла сознание, – холодно ответила Вика.

– А родители где?

– Вроде бы она сама.

– Скорей всего, малолетняя наркоманка или алкоголичка. Или бродяжка какая-нибудь. Мы только бомжей ещё не возили.

– Борис Петрович, мы будем оказывать помощь тем, и, как вы выразились, «возить», того, кто в этом нуждается, – ледяным тоном произнесла Вика.

– Я смотрю, вы верная ученица командора Валевского, – ухмыльнулся Борис.

– Обещаю, что я зайду намного дальше, чем командор Валевский, – пообещала она.

– В порывах оказания помощи бомжам?

– И не только. А теперь я очень попрошу вас помолчать.

Весь остаток пути в машине царило молчание. Только водитель время от времени начинал мурлыкать что-то себе под нос. Машина остановилась возле здания вокзала. Их встретил дежурный и провел в отделение милиции.

– Понимаете, у нас сегодня медсестра из медпункта заболела, – на ходу объяснял дежурный. – А тут эта девочка… Ну её в ЛОМ и отнесли.

– А зачем вы ребенка отнесли в отделение милиции? – удивилась Вика.

– Да это всё ЛОМовцы. Говорят, что её то ли ищут, то ли она потерялась, я что-то ничего толком понять не смог. Они фотографии какие-то достали и начали гадать, она или не она. Не знаю, вроде бы похожа, – дежурный открыл дверь ЛОМа. – Вот и пришли. Евгений Владимирович, – обратился он к милиционеру, – «скорая» приехала.

– О! Наконец-то! – из-за стола поднялся невысокого роста плотный капитан. – А то я уже бояться начал.

– Она так и не очнулась?

– Считай, что нет. Хорошкин говорит, глаза открыла, ничего не сказала и снова выключилась.

– Так, где девочка? – спросила Вика.

– Идемте, – он достал из кармана связку ключей и, пока закрывал дверь кабинета и вел своих спутников по коридору, рассказывал. – Мы её на диванчик положили в другом кабинете, а то здесь только стулья. Совсем с этой девчонкой голову потеряли. Тут один гражданин приличный дочку свою ищет. Фотографии у нас есть. Сидим, гадаем, она или только похожа. Та нормальная, а эта, что зубочистка – худая.

– Молчит? – уточнила Вика.

– Молчит. Там народ выходил из электрички, так говорят, что она всю дорогу молчала. А вы откуда знаете? – удивился милиционер, останавливаясь перед нужной дверью.

– Я просто знаю, кто ищет свою дочь. Игорь Михайлович Сударев. Правильно?

– Правильно. Сам он солидный с виду и люди с ним уважаемые были. Ещё и звонили за него просили. Вот мы и гадаем, она или не она. Я уже Хорошкину предложил ему позвонить. Только так всё закрутилось… Да что говорить, идемте.

– Вы Судареву позвоните, пока он не уехал, – посоветовала Вика.

Она вошла в кабинет. На видавшем виды диванчике лежала девочка одетая кое-как, её ужасно худое лицо было неестественно бледным, глаза были закрыты.

– Доктор, вы что-нибудь сделайте, а то она в себя не приходит, – попросил вместо приветствия сидящий за столом молодой сержант. – Спросить её даже некак.

Вика смотрела на девочку. Сомнений в том, что это Таня у неё не возникало. Вика взяла девочку за руку и начала считать слабенький и редкий пульс. Рука Тани была холодной, как лед.

– Борис Петрович, давайте-ка с неё курточку снимем и давление ей измерим.

– Андрей, что ты стоишь, – обратился Борис к санитару. – Давай, сними с неё эти лохмотья. Только смотри, вшей не нахватайся.

– Борис Петрович, – Вика нахмурилась, – ведите себя нормально. Андрюша, помоги мне её раздеть.

Вика и санитар осторожно сняли с Тани пуховик и платок. Борис надел резиновые перчатки и с таким видом, словно его заставили копаться в нечистотах, надел манжетку тонометра на руку девочки.

– Вы стетоскоп забыли, – сказала Вика.

– Ну и что?

– Дайте я сама.

Вика измерила давление и покачала головой.

– Ну, что? – спросил капитан.

– Низкое, очень низкое и пульс очень слабый. Вы говорили, что она глаза открывала. Делали что-нибудь или она сама их открывала?

– Сама.

– Ну, вы, господа, даете! А банального нашатыря дать понюхать не дошло?

– И правда, Владимир Евгеньевич! – обрадовался Хорошкин. – Я про нашатырь забыл и вы тоже!