Телевизор в гостиной был выключен. Потом под прицел попал радиобудильник возле моей кровати, но он не тикал. Я проверила ноутбук, мобильный, все электрические приборы, которые могли решить на своё усмотрение послушать музыку. Всё везде тихо.

Я прислушивалась не дыша, напряжённо, пока не заметила, что судорожно сжала кулаки, и ногти впились в ладони. Заставила себя расслабиться. Шоу меня напугало, но далёкая призрачная музыка – это ещё не повод для страха. Мёртвых я не боялась. Покойники не пели и не играли на гитаре. Именно эти звуки мне показались, когда я вслушивалась каждой мышцей тела и каждым нервом.

Я слишком часто смотрела фильмы ужасов, чтобы отправиться на поиски источника музыки. Красться по лестнице в пижаме и с каким-то неподходящим предметом в руках, в качестве оружия, чтобы меня зверски убил безумец с крюком вместо одной руки и головой его матери – в другой руке, об этом и речи быть не могло. Я стану жертвой сумасшедшего, который склонился над осквернёнными покойниками. Эта мысль заставила меня судорожно сжать в руке папину старую клюшку для гольфа и двинуться дальше. Если внизу бродил какой-то псих, который готовился обесчестить мёртвых, моя обязанность пресечь его действия. Покойники помочь сами себе не могли.

Музыка зазвучала и внезапно смолкла. Когда я спустилась на второй этаж, там стояла тишина. Я затаилась в маленьком коридорчике, который отделял лестницу от зала, и прислушалась. Из наших с Шелли кабинетов не доносилось ни звука. Повернулась в направлении лестницы, ведущей вниз, и услышала оттуда звуки музыки и далёкий голос. На первом этаже я снова остановилась, хотя уже знала, что того, кто пел и играл, там не было. Если кто-то и бродил здесь, то сейчас он находился среди мёртвых.

Моя рука так вспотела, что клюшка грозила выскользнуть из пальцев. Пришлось остановиться и высушить руки, чтобы я могла ею воспользоваться. При этом я размышляла, что надо говорить и делать. Слишком поздно и глупо. Мне пришло в голову, что и вела я себя так же глупо, как героиня какого-нибудь фильма ужасов с реками крови. Я ведь даже не додумалась позвонить в полицию.

Нижняя часть лестницы была намного уже и темнее, чем верхняя. Я достигла коридора, который вёл к помещению для бальзамирования, прачечной и закрытой маленькой комнате отдыха. Потом снова замерла и прислушалась. Музыка. Медленное перебирание гитарных струн и тихий мужской голос, бормотавший непонятные слова. Я крепче ухватила клюшку, взялась за неё двумя руками. Кто, чёрт возьми, среди ночи распевал возле трупа и вдобавок играл на гитаре?

Потом произошли три вещи. Во-первых, до меня дошло, что в этой комнате находилось тело мистера Стюарта. Во-вторых, я вспомнила, что кто-то из членов религиозной общины нёс вахту возле покойного, как того предписывали законы их веры. И, в-третьих, когда я ворвалась в помещение, человек с гитарой в руках, который сидел возле гроба, подскочил, обернулся и в испуге уставился на меня.

Незнакомец. Это был Сэм.

– Вот дерьмо! – не задумываясь, выпалила я.

Одна из струн в знак протеста перекрутилась и лопнула, потому что Сэм мёртвой хваткой вцепился в гриф. Его лицо побелело, как простыня. Он шарахнулся назад, зацепил коленом стул, на котором сидел, и рухнул, как куль с мукой. Потом с протестным скрежетом на пол упала гитара. Этот звук был ужасно диссонирующим, но не таким ужасным, как тот, который издала голова Сэма при ударе о кафельный пол.

Я в испуге хватала ртом воздух. Возможно, даже что-то произнесла, но не совсем подходящее к спокойному и сострадательному организатору похорон. Вроде бы эти слова касались полового акта и подобных вещей, но я просто не помню. Всё, о чём я в тот момент могла думать, касалось незнакомца из «Аквариума», который плашмя лежал на полу рядом с гробом, так как при падении ударился о носилки. Моё внимание приковывал гроб. От удара рукой он накренился, и, казалось, вот-вот упадёт. Подобные вещи с гробами происходили очень быстро.

Я отбросила клюшку для гольфа, перепрыгнула через сломанную гитару Сэма, через него самого и очень вовремя подтолкнула гроб. Ему понадобился лёгкий толчок, чтобы снова стать на носилки. Катастрофа не состоялась. Хоть мне пришлось совсем немного потрудиться, мои руки и ноги тряслись, будто я сама поднимала эту махину. Биение сердца отдавало в уши. Я ухватилась за спинку стула в полной уверенности, что так же драматически рухну на пол рядом с Сэмом.

Каким-то образом мне удалось установить контроль над дыханием, затем я упала на стул, не способная ничего делать, вместо ног ощущались варёные макаронины, к горлу подступали тошнота и слабость, я часто задышала и поморгала, чтобы избавиться от кровавого тумана, который застилал глаза. Ещё один глубокий и медленный вдох. Я сильно надавила большими пальцами на веки, а когда их распахнула, Сэм всё ещё простирался у моих ног. Его глаза были открыты, и, хотя я опасалась обнаружить под головой лужу крови, пол оставался чистым. Сэм выглядел сбитым с толку.

Я опустилась рядом с ним на колени, взяла за руку. Под моими неопытными пальцами бился пульс – без понятия, частый он или слабый, и вообще в сознании ли Сэм. Глаза его хоть и были открыты, но не моргали.

– С тобой всё в порядке? – мой голос звучал хрипло. Интересно, как громко я заорала, когда, в бешенстве ворвалась в зал?

Сэм застонал. Его пальцы в моих руках казались холодными, но в этой комнате по необходимости стоял сильный холод. Его ладони кое-где покрывали мозоли, которых я не заметила при нашей первой встрече. Веки Сэма затрепетали, на блестящие, ярко-синие в свете флуоресцентной лампы, глаза опустились густые тёмные ресницы. Он слегка застонал. Этот стон прозвучал иначе, чем предыдущие, тем не менее, он меня встревожил.

– Сэм? Ты в порядке? – я похлопала его по руке.

– Я напился? – прозвучал его слабый голос.

– Не думаю. Ты довольно сильно ударился головой.

– Дерьмо, – мужчина поднялся, пожал плечами, а свободной рукой ухватился за затылок. Кончиками пальцев ощупал больное место и с шипением выдохнул. – Чертовски больно. И я пьян. Немножко.

– Боже. Мне очень жаль. Я услышала музыку и... – я отпустила его руку и села на корточки.

Он уставился на мою обнажённую грудь, которую покрывала лишь тонкая футболка. От холодного воздуха мои соски одеревенели, и я чуть наклонилась вперёд. Взгляд Сэма скользнул по моему телу, остановился на тонкой футболке, фланелевых штанах, низко сидящих на бёдрах, и на голых пальцах ног.

На мгновение он заколебался, потом наклонился вперёд, положил мне на плечи свои жёсткие руки – всё это делалось, чтобы я успокоилась. Затем он меня поцеловал, энергично и крепко.

Ошарашенная внезапным посягательством, я ничего не смогла сделать. Сэм нежно коснулся моего рта, его язык продвинулся сквозь губы, от чего у меня перехватило дыхание. Он что-то пробормотал себе под нос, я отшатнулась и ударила его по лицу. Прижав руку к груди, Сэм снова растянулся на полу.

– Ну, я полагаю, это был ответ на вопрос, проснулся ли я или ещё сплю.

Я с трудом поднялась на ноги, моя грудь вздымалась и опускалась, не наполняя лёгкие воздухом.

– Что, чёрт возьми? – задыхаясь, выдавила я.

– Я только хотел тебе помочь, то есть не упрекай меня, если я спрошу, не сон ли это? – Сэм тоже встал, умоляюще поднял руки, но ко мне не приближался.

Когда я вытирала рот, мои пальцы тряслись, но не от нападения, а по другим причинам.

– Здесь не самое подходящее место для сна.

– Скорее всего, я с тобой соглашусь, – взгляд Сэма вновь скользнул по моей одежде, потом переместился наверх к лицу. Он дотронулся до своего подбородка, снова пожал плечами и ощупал языком рот. Вот теперь он истекал кровью, в уголке рта висела крошечная капелька. – А если серьёзно, что ты здесь делаешь? Я несу вахту возле мёртвого отца, и тут врывается женщина, с которой я пару недель назад познакомился в баре, и которая одета, как на пижамную вечеринку. Это настолько удивительно, что я задался вопросом, наяву ли всё это происходит? То есть вдруг это ром мне ударил в голову, и я, возможно, всё ещё нахожусь в царстве снов.

– Ты не спишь, – я скрестила руки на груди.

– Ну... а что ты тут делаешь? – Сэм показал наверх. – Я приучен верить, что мои молитвы будут услышаны, но не думал, что это произойдёт таким вот образом.

– Я здесь работаю, – пояснила я, бросив взгляд на гроб его отца. – Полагаю, этот разговор лучше продолжить в другом месте.

– Старик нас уже не услышит, – Сэм тоже посмотрел на простой гроб из сосны.

– Это неуважительно, – я задрала подбородок.

– Хорошо, пошли в другое место, – Сэм пожал плечами.

Когда он последовал за мной из зала, я старалась не думать о том, что его взгляд направлен на мою задницу. Когда же в коридоре я обернулась, он именно туда и смотрел.

– Может, оставишь её в покое?

– Зачем? Нет. Я думаю, с учётом нынешних обстоятельств, Бог поймёт.

– А как же твой отец?

– Ему придётся с этим смириться, – Сэм высунул язык и слизнул кровь в уголке рта.

Я отвела его наверх, туда, где стояла кофеварка. Пока я насыпала молотый кофе в фильтр и наливала воду из кувшина, то думала только о том, чтобы у меня не тряслись руки. А когда вытаскивала из шкафа чашки, пакетики сахара и сливки, то прикладывала максимум усилий, чтобы избавиться от мыслей о Сэме, который по счастливому совпадению здесь, у меня.

В моём кофе плавало столько сахара и сливок, что жидкость из чёрной превратилась в золотисто коричневую. Я подула, чтобы быстрее остыло, но не пила. Первый же глоток наполнил бы мой рот вкусом кофе и химии и смыл бы вкус Сэма.

– Спасибо, – он придвинул к себе полную чашку и, не моргнув, выпил чёрный крепкий кофе. – Итак, – начал Сэм после того, как мы целую вечность таращились друг на друга над кофейными чашками. – Там мой отец, а ты здесь работаешь.