Глава 3

– Ты опять витаешь в облаках, Грейс? – папа, как обычно, не стеснялся. Он махнул в мою сторону папкой, битком набитой выписками из счетов. – Ну, давай, пообщайся со своим старым отцом.

Сложно представить, как рассказать ему, что я в баре подцепила одного типа, с которым потом в его номере кувыркалась в постели. И лишь по этой причине я сейчас такая невнимательная, и думать могу только о том, как бы повторить этот вечер с другим мужчиной.

– Извини, пап.

– Извини? – снова взмахнул папкой отец. – Ты думаешь, что мне нечем больше заняться, кроме как корректировать твои доходы и расходы?

Это замечание вызвало у меня широкую улыбку.

– И чем бы ты хотел заняться?

– На рыбалку пойду, – он посмотрел на меня поверх очков. – С превеликим удовольствием.

– С каких это пор ты стал рыбаком? – я склонилась над столом, чтобы придвинуть к себе папку, но отец положил её так, что я не смогла дотянуться.

– С тех пор, как отошёл от дел, и твоя мама сказала, что мне лучше найти какое-нибудь занятие за пределами дома.

– Ну и ну! – я со смехом откинулась на спинку стула.

Уже три года я являлась главой фирмы, но до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке, когда садилась на председательское место, а папа на стул для посетителей. Полагаю, его это тоже раздражало, поэтому он и размахивал папкой. Мне не нужна папина помощь в проверке бухгалтерских книг. Я хотела, чтобы он интересовался, достаточно ли бензина в моей машине или нашла ли я мастера, который может починить умывальник. Меня бесило, что мои способности постоянно ставили под сомнения. Нынешняя ситуация уже грозила превратиться в по-настоящему неприятную.

Папа издал звук, очень похожий на кряканье, и нацепил на нос очки. Затем раскрыл выписки из счетов, ткнул пальцем в одну из них.

– Видишь? Зачем эти траты?

Два клика мышкой и открылась бухгалтерская программа, которой папа демонстративно не пользовался.

– Канцелярские товары.

– Я сам знаю, что речь идёт о ручках и карандашах. Это счёт из магазина канцелярских принадлежностей. Я хочу знать, на что ты потратила сотню долларов.

– Папа, – я старалась держать себя в руках. – Нам нужны картриджи, бумага для принтера и тому подобное. Посмотри сам.

Он бросил мимолётный взгляд на монитор, потом снова уткнулся в кучу бумаг.

– И почему мы получаем счёт за интернет?

– Ничего мы не получаем, – я выхватила листок из его рук. – Это моё.

Папа никогда бы не обвинил меня в мошенничестве, что я подсунула свои личные счета в счета фирмы. По крайней мере, в открытую. Он приучил меня к правилу: отделять расходы фирмы от расходов семейных. Мне постоянно вдалбливали это в голову, что вряд ли смогла бы об этом забыть. От меня ожидали, что я уменьшу свою зарплату в интересах фирмы. Я не видела проблем в том, чтобы оплачивать интернет со счёта компании, глупо иметь дома две выделенных линии. Моя квартира находилась прямо над офисом, и я могла пользоваться беспроводным соединением фирмы.

– Поговорю с Шелли. Ей надо втолковать, что нельзя так сильно разбивать счета, – папа коротко откашлялся. – И Бобу напомню, когда в следующий раз пойду на почту. Он должен внимательнее раскладывать конверты по почтовым ящикам.

– Папа, это не играет никакой роли.

– Играет роль, Грейс, играет. И ты об этом знаешь, – он бросил на меня грозный взгляд.

Возможно, когда он руководил фирмой и одновременно содержал семью, это имело смысл. Но сейчас я глава фирмы, и у меня другой взгляд на подобные вещи.

– Я сама поговорю с Шелли. Ты доведешь её до слёз.

Отучившись два года в школе экономики, Шелли впервые устроилась на работу. Я взяла её на должность начальника бюро. Несмотря на молодость, она серьёзно относилась к работе и хорошо ладила с людьми. Папа фыркнул и опустился на стул, в его глазах до сих пор читалось сомнение в моей правоте.

– Я не собираюсь доводить её до слёз.

Весьма сомнительно, но я решила с ним не спорить. Запихнув счета за интернет в ящик с личными вещами, я перевела взгляд на папу.

– Тебя ещё что-нибудь интересует?

– Нет. Возьму их домой, там посмотрю повнимательнее, – он снова пробежался глазами по счетам и выпискам.

Учёт у меня поставлен на должном уровне, но без сомнения папа вернётся со списком вопросов по расходам, за которые мне придётся оправдываться. Я пожала плечами и захлопнула папку.

– Я всё ещё не получил ответ на свой вопрос, – заметил папа. – Я хочу знать, где витают твои мысли.

– Думаю, что в облаках, – попытка, перевести разговор в шутку, провалилась.

– Не смешно, Грейс.

– Может, лучше быть глупой? – подражая папе, я подняла одну бровь.

Улыбки не последовало. Он или разозлился на меня, или беспокоился, я так и не поняла.

– Твоя сестра утверждает, что ты с кем-то встречаешься, но в дом приводить его не хочешь и отказываешься познакомить с семьёй.

– У Ханны язык как помело, – я едва не застонала.

Отец хмыкнул.

– Спорить не буду, но она права? У тебя есть парень, которого ты не желаешь с нами знакомить? Ты нас стыдишься или его?

– О, папа, нет!

– Нет... Тебе не стыдно? – не отставал отец. – О, нет! Это женщина?

В данной ситуации отмолчаться не получится.

– Ни то, ни другое.

– Это Джаред? – Он недоверчиво уставился на меня.

Я попыталась рассмеяться, но изо рта вырвался звук, больше похожий на хрип.

– Кто?

Папа ткнул пальцем в дверь кабинета.

– Джаред.

– О, боже! Нет, папа! – хотелось уткнуться лицом в руки, но я держала спину прямо. – Он мой стажёр.

– Люди говорят, что это не так, – папа опять фыркнул себе под нос.

– Такие люди, как ты? – я сложила руки на столе. Не заметно, что папе стыдно.

– Я просто спросил. Ты привлекательная молодая женщина, а он молодой мужчина.

Я издала громкий демонстративный вздох.

– Он мой практикант. Только и всего. Забудь, хорошо?

Папа оглядел меня от макушки до пят, но своего огорчения не высказывал, мама бы поступила иначе, и он не пытался вытащить из меня подробности, как сделала бы сестра. Он лишь медленно покачал головой, заставляя меня задуматься о том, что же это означало.

– Что написано на табличке над дверью?

Какое бы замечание я не ожидала, спрашивал он о другом.

– «Фраули и сыновья».

Папа кивнул и спрятал очки в нагрудный карман, затем взял папку со счетами и встал.

– Подумай об этом.

Он развернулся, чтобы уйти. Очевидно, отец не собирался добавить ещё что-нибудь к теме. Я вскочила.

– Папа! – он остановился в дверях, но на меня не посмотрел. – Что ты хочешь этим сказать? – выкрикнула я.

Его взгляд напомнил мне подростковые годы, когда я поздно ночью пробиралась в свою комнату после свидания или когда приносила домой плохие оценки. Такой взгляд означал одно – надо работать лучше. Намного лучше. Это моя обязанность.

– Я уверен, что твоя сестра не позволит своим детям даже приближаться к фирме. Твой брат... – он на секунду запнулся. – Крейг вряд ли когда-нибудь обзаведётся детьми, придётся тебе.

– То есть всё повиснет на моей шее, ты это хочешь сказать? – я сильно прищурилась в надежде, унять жжение в глазах.

– Ты тоже становишься старше, Грейс, это всё, что я хотел сказать.

Если я становлюсь старше, почему ему до сих пор удаётся дать мне почувствовать, что я всё ещё ребёнок?

– Папа! Ты шутишь? Не хочешь же ты мне сказать на полном серьёзе, что я должна выйти замуж или что-нибудь ещё? Родить сына? Только из-за этой дурацкой таблички?

– Ничего дурацкого на этой табличке нет, – возмутился отец.

– Правильно, ничего дурацкого, за исключением того, что я не сын! – мой голос отражался от стен и вибрировал в воздухе, потом верх одержала тишина.

Все считали, что мой брат Крейг возглавит компанию, когда отец уйдёт на покой. Все, кроме Крейга. Однажды в День благодарения отец изложил Крейгу новость, что тому придётся возглавить фирму «Фраули и сыновья». Естественно, разразился скандал. Восемнадцатилетний Крейг планировал вместо похоронной конторы поступить в кинематографическую школу в Нью-Йорке. Он покинул стол и долго не возвращался. Сейчас брат постоянно проживал в Нью-Йорке, менял молоденьких актрис, как перчатки, и снимал рекламные ролики и музыкальные клипы. Один из его документальных фильмов был номинирован на премию «Эмми».

– Я верну папку через пару дней, – пояснил папа.

Он толкнул дверь и вышел. Я было двинулась следом, но затем рухнула на стул возле письменного стола. Мой стол. Мой дом. Мой проклятый письменный стол. А если называть вещи своими именами, здесь мой офис и моя фирма.

Хоть я и не сын.

Я никогда не рассматривала Джареда, как моего поклонника. Он только сотрудник. Многие приписывали нам романтические отношения, но я не могла смотреть на него другими глазами. Меня терзал тот факт, что он на меня работал. До сего момента у нас были прекрасные трудовые отношения. Ничем не осложнённые, как и мои свидания с джентльменами миссис Смит.

Конечно, я обращала внимание на то, как привлекателен Джаред. Приятное лицо, подтянутая фигура, умение находить с людьми общий язык. Во время наших смешливых разговоров я ни разу не заметила даже малейшего намёка на флирт с его стороны. И сама никогда с ним не флиртовала. Почему за дружескими отношениями между мужчиной и женщиной всегда подозревается секс? Но, с другой стороны, многие считали, что секс – это синоним влюблённости.

– Может, вымыть «Бетти», Грейс? Раз уж я всё равно там?

– Я уже давно заметила, что ты автомобильный фетишист, Джаред, – я взяла с принтера пачку брошюр, аккуратно положила их на стол Шелли. Ей требовалось скомпоновать рекламный материал. – Конечно, если хочешь, можешь помыть машину.

– Прекрасно, – Джаред с ухмылкой исчез в дверях в направлении парковки и холодного апрельского воздуха.

«Чёрная Бетти» – это моя машина. О «шевроле камаро» 1981-го года выпуска первым услышал Крейг и купил его на деньги, заработанные разноской газет после школы. Мне она досталась в наследство, когда брат отправился в Нью-Йорк. Я ездила на «камаро» в тех случаях, когда не хотела использовать минивэн похоронного бюро с логотипом «Фраули и сыновья». «Чёрная Бетти» была моей секс-машной. Не такая быстрая, как молния, но с сигналом, как гром. Джаред сходил по ней с ума. По моему мнению, большинство мужчин вели себя подобным образом.