Откровенно говоря, я был только рад.

Выносить Артура в больших дозах у меня никогда не получалось. У него была дурная привычка всё усложнять и драматизировать, меня это раздражало.

Увы! Но не всё то, чего хочешь с ночи, остаётся желанным и с утра.

Вот уж не знаю, с какого перепуга в голове Артура родилась благая, всехристианская мысль про то, как я нуждаюсь в понимании, моральной поддержке и его дружеском участии? Это категорически не так! Ещё меньше я намерен возиться с его личными тараканами.

Для меня между нами всё всегда было предельно ясно и просто: секс, секс, секс и – ничего, кроме секса.

Отлично провести время вместе, расслабиться и оттянуться, повеселиться и разойтись в разные стороны до следующего раза. Всё было так прекрасно, и вдруг на него нашла эта блажь зачем-то приплести к физиологии чувства?!

А после его романтичного поступка в стиле истинного Ромео, на трезвую голову я Артура вообще воспринимаю тяжело. Будь я девушкой я, возможно, оценил бы все его страсти-мордасти, но, вопреки всему, я всё-таки остаюсь юношей. И эти роковые уси-пуси для меня – слишком.

Ещё неприятней чувствовать вину. За что я должен терзаться?! Я же не толкал его вниз! Он сам проявил эту слабость. Но под взглядом Артура, при взгляде на него я ничего не мог с собой поделать – чувствовал себя виноватым перед ним. И меня это бесило.

– Ты собираешься в школу? – поинтересовался он, одеваясь.

– Собираюсь. Имеешь что-то против знаний?

– А ты за знаниями туда идёшь? – усмехнулся он.

– Нет. Иду повидать оих двух милашек, дорогую Ирис и ещё более дорогую… чёрт, незадача, как её имя? Что-то на испанском. Пилар? Нет, там было что-то более стильное? Кармен? Тоже нет. С пошлой поэзией имя той девчонки вроде не ассоциировалось.

Артур усмехнулся снова:

– Я с тобой всё время путаюсь. Не понимаю, когда ты просто стебёшься, а когда всерьёз?

– Да всерьёз я! Разве можно упомнить имена всех, с кем переспишь?

– С учётом того, что на отношениях с этой девушкой твой папочка особенно настаивает…

– Наш папочка. Наш папочка особенно настаивает…

Говорил я, подбирая с полу одежду. Мятую!

Терпеть не могу мятую одежду. Надевать такое совершенно невозможно!

– А что касается Пилар-Кармен-Каталины-Эстеллиты?.. Да на фик мне её имя? Главное, лицо-то помню… кажется. Так что перепутаю её с кем другим вряд ли. Кажется.

– Это обнадёживает, – отозвался Артур. – Как у тебя это получается?

– Что именно?

– Бы такой обаятельной, бессердечной сволочью?

– Я обаятельный? Как приятно! А насчёт бессердечной сволочи? Ну, как ты можешь такое говорить обо мне, любимый? Ты же знаешь, что в душе я хрупкий и ранимый, и только жестокие жизненные обстоятельства заставляют меня надевать на себя броню цинизма…  Ладно, я в ванну. Надеюсь, к тому времени, как я выйду, тебя уже здесь не будет.

Улыбка сошла с лица Артура.

– Ты хотел проводить, любимый? – захлопал я ресницами. – Это было бы очень мило с твоей стороны, но я предлагаю не терять времени даром, а съездить в цветочный магазин и подобрать мне миленький букетик. Фиалки – самое то! Желательное, ближе к фиолетовому оттенку. Фиолетовые фиалки – это же так романтично? Драгоценности за ночь любви пока не прошу. Цветов будет вполне достаточно.

– Ты дурак, – беззлобно огрызнулся Артур. – Лучше я подарю тебе торт. Со сгущёнкой и ореховой начинкой.

– Да уж, если быть извращенцами, то уж во всём. Но ты коварная личность, ангелочек. Хочешь, чтобы я растолстел и потерял свою сражающую наповал, обольстительность?

– Ты меня раскусил.