[...] смотрел на сыщика, терпеливо ожидавшего ответа на вопрос об украшении, и думал: как можно объяснить простому человеку с примитивным воображением, что браслет — одухотворен? Скудоумия мента не хватит, чтобы понять, почему [...] стал надевать «побрякушку» на каждую из девушек перед убийством: браслет вбирал в себя энергию. Оставлял на себе очередной невидимый отпечаток присутствия и посвященности. Браслет стал другом и единственным свидетелем всего, что происходило между девушками в форме и мужчиной. Когда [...] снимал с покойниц браслет, он снимал с них и форму, в которой они его встречали для последнего свидания. [...] никогда не занимался с ними сексом в их последний день — так у него произошло с Раисой, а новые покойницы становились ее символическими копиями. Он относил девушек в наполненные ванны, аккуратно развешивал мундиры в платяных шкафах и забывал о них. Память запечатывалась в серебряной змейке с аметистами, но извлекалась по первому требованию — прикосновением.