Отказ последовал вежливый, но решительный.

Фердинанд начал военные действия. Он решился захватить сады и рощи, крайне благоприятствовавшие вылазкам.

Сиди-Селим понял опасность, грозившую Басе, если бы Испанцы завладели садами и рощами, и вывел против них свою пехоту.

— Солдаты! — сказал он им, становясь во главе их, — помните, мы сражаемся за нашу жизнь и свободу, за жизнь и свободу наших семейств. Будем надеяться твердо на помощь Аллаха, силу нашего оружия и нашего духа. Вперед!

Мавры огласили воздух воинственными криками и бросились вперед. В садах и рощах произошла отчаянная битва. Мавры хорошо знали местность: беседки и дачи, столь им знакомые, прикрывали их, но Испанцы не уступали. То не было сражение, а ожесточенные схватки небольших отрядов и поединки. Во многих местах побеждали Испанцы, в других — Мавры; преследуя одни других, они врезывались в другие, сильнейшие вражьи отряды. Никто не мог принять главного начальства, ибо в аллеях, кустах, рощах и беседках солдаты сражались отделенные одни от других. Дома, беседки, загородные башни были сожжены, крики победителей и побежденных, стоны раненых раздавались всюду в дыму и пламени пожаров. Испанские рыцари плутали в лабиринте рощ, садов и аллей и не знали, куда идти и где искать исхода. Фердинанд, глядевший издали на битву, послал подкрепление; оно подоспело вовремя; Мавры были выбиты из садов и рощ и отступили к крепостным рвам и палисадам. Магомет сделал вылазку, но наступившие сумерки помешали ему выгнать Испанцев из садов.

Солнце взошло и осветило своими яркими лучами печальную картину разрушения; сады, башни, дачи, павильоны лежали грудой развалин и дымились в угасавшем пламени; каналы и ручьи, окрашенные кровию, текли багровые и мутные. Земля, смоченная кровью, поднялась глыбами, растоптанная копытами лошадей и следами ног сражавшихся; множество трупов убитых Мавров и Испанцев покрывало ее: кустарники, цветы, трава были помяты, растерзаны и втоптаны в грязь и кровь. У подножия развесистого дерева лежало тело дон Хуана Лары, молодого человека, всеми любимого. Он женился недавно, и шарф, вышитый молодою его женой, красавицей, прижал к груди, истекая кровью. Близ него погиб и маврский рыцарь, любимый и уважаемый Редун Сельфарха, известие о смерти которого было встречено воплями отчаяния в Басе. Много других рыцарей погибло с обеих сторон, и поутру Фердинанд, не надеявшийся удержать за собою сады и рощи, поспешно отступил и решился снять осаду, щадя своих рыцарей и солдат. Но когда армия узнала об этом намерении, она просила его настоятельно переменить постыдное для нее решение. Король колебался и прибег за советом к своей умной и нежно любимой супруге, королеве Изабелле. Королева отвечала, что ей неприлично решать то, что должны решать военачальники и король, но что она обязуется, если осада продолжится, прислать новое войско, съестных припасов в изобилии и все, в чем могла бы нуждаться армия. Ответ королевы обрадовал всех. Король решился продолжать осаду Басы.

На другой день палатки испанского лагеря были сняты, и войско удалилось. Сиди-Селим и с ним весь город обрадовался, не сомневаясь в том, что Фердинанд отказывается от трудной задачи взять Басу, — но радость их была кратковременна. Фердинанд разделил свое войско на две части; одну часть его, под предводительством маркиза Кадикского, поставил с артиллерией на склоне гор, а другую часть его, под собственным начальством, позади садов, которые, несмотря на сопротивление Мавров, вырубил. Высокие, толстоголовые, старые, часто засаженные, крепкие, как сталь, деревья не поддавались топору; в продолжение целого дня 4.000 человек не могли расчистить более десяти шагов, подвергаясь беспрестанно нападениям Мавров, которые хорошо понимали, что рощи составляют один из надежнейших оплотов их города.

Наконец, через шесть недель, усилия Испанцев увенчались успехом; гордость и красота Басы — лимонные, померанцевые, миндальные и финиковые рощи пали и обнажили подходы к крепости. Тогда Испанцы поспешили вырыть рвы и устроить палисады, соединить свои лагери траншеей и отвести от Басы с гор текущую в изобилии воду. Оставался один фонтан, особенно любезный жителям Басы; он находился позади города, у подножия горы. Испанцы хотели овладеть и им, но Мавры вышли ночью и так укрепили и окопали этот для них драгоценный фонтан, что Испанцы отказались овладеть им.

Осада Басы затянулась; в испанском лагере однообразие жизни сильно утомляло рыцарей; многие из них роптали, предпочитая опаснейшие предприятия бездействию у стен крепости, почти неприступной.

— Благородные рыцари, — сказал им однажды старый житель гор, знавший все тропинки и ущелья, — если вы презираете опасность, то я могу провести вас туда, где вы добудете громкую славу и богатую добычу. Если вы хладнокровны и разумны, то под глазами самого Эль-Сагала мы похитим его стада и богатства.

Рыцари с восторгом, собрав охотников, отправились через горы, по непроходимым и почти никому неизвестным тропам, и внезапно появились близ самого Кадикса, разорили и ограбили деревни, забрали в плен жителей, опустошили поля и увели за собою стада. Эль-Сагал, узнав об этом, послал за ними погоню. Испанцы взбирались на крутую гору, когда увидели в клубах пыли стремившихся за ними Мавров; они дрогнули и намеревались бросить стада и бежать, когда рыцари с негодованием упрекнули их в трусости и приказали знаменосцу выступить вперед, но он, объятый страхом, не двигался с места. Тогда капитан испанской гвардии Эрнандо-дель-Пульгар сорвал с себя фуляровый платок, который носил по моде Андалузии на шее, навязал его на пику, поднял ее кверху и воскликнул:

— Теперь мы увидим, кто храбрый воин, кто трус. Вот оно знамя! За мною!

Эти слова одушевили тех, которые готовы были обратиться в бегство. Мавры не выдержали стремительного нападения Испанцев, ринувшихся на них с горы. Они побежали; многие из них были убиты. Испанский отряд возвратился в лагерь с богатою добычей. Король Фердинанд, узнав о подвиге Эрнандо-дель-Пульгар, посвятил его в рыцари и приказал включить в герб его пику и льва. Эрнандо приобрел этим делом и многими другими храбрыми делами прозвание: «отважного искателя подвигов».

Эль-Сагал вошел на высокую башню и ожидал с нетерпением, когда воротятся его войска с отбитою у Испанцев добычей; страшный гнев овладел им, когда он увидел, что разбитые остатки его отряда возвращались в беспорядке. Он не мог идти сам на помощь к осажденной Басе, опасаясь Боабдиля, положение которого было, однако, незавидно. Храбрейшие и достойнейшие жители Гренады негодовали на него и составили против него заговор — они намеревались взять Альгамбру, убить Боабдиля, призвать Эль-Сагала и под его предводительством идти на Испанцев, обложивших Басу. Боабдиль, узнав о заговоре, схватил вожаков из воинственного и благородного племени Абенсерагов, приказал обезглавить их и выставил их головы на стенах Альгамбры. Эта энергическая мера, принятая столь нерешительным и слабым человеком, устрашила жителей Гренады, и мертвое спокойствие водворилось в ней.

Между тем Фердинанд не терял времени. Он построил башни на хребтах гор, окружавших Басу, и поставил в них караулы, с приказанием дать сигнал в случае приближения маврских отрядов.

Но старый Магомет и принц Сиди-Селим не падали духом. Они ободряли войска.

— Король испанский, — говорили они им, — воображает, что мы оробели; докажем ему противное; и днем, и ночью мы должны тревожить и утомлять его войска.

И действительно, предводительствуемые своими храбрыми начальниками, Мавры делали постоянные вылазки, устраивали засады и застигали Испанцев врасплох. Всякий день бились они отчаянно. Однажды, на склоне горы, рыцарь испанский Галиндо увидел огромного роста Мавра из племени Абенсерагов, который разил направо и налево. Он бросился на него и предложил ему поединок. Мавр согласился; битва началась. При первом столкновении Мавр упал с лошади; раненый прямо в лицо, но, прежде чем Галиндо мог справиться со своею лошадью и оборотиться на него, Мавр вскочил, догнал его пешком и ранил его в голову и руку. Неравный бой пешего с конным продолжался; сильный, ловкий Мавр одолевал противника; тогда Испанцы бросились выручать своего рыцаря. Мавр выдержал их натиск и, защищаясь, гордо и медленно отступал, пока не поднялся на высокую скалу, где, соединясь со своими, очутился в полной безопасности.

Король, узнав о часто происходивших подобно этому поединках и принимая во внимание чрезвычайную ловкость, изворотливость и искусство Мавров в единичных боях, строго запретил их.

В это самое время в испанский лагерь пришли из Иерусалима два монаха. Один из них был сильный, дородный человек, великий рассказчик и красноречивый проповедник; другой — кроткий и благочестивый юноша. Оба они посланы были турецким султаном, который грозился истребить всех христиан в Палестине и уничтожить монастыри, если король испанский не прекратит войны с Маврами. Король отказался и отвечал, что султан собирает такую богатую дань с монастырей, что он не придает ни малейшей веры его угрозам. Монахи ходили по лагерю испанскому, рассказывали о страданиях христиан в земле турецкой и возбудили в испанских рыцарях такое горячее негодование против неверных, что война с Маврами сделалась еще ожесточеннее. Монахи собрали значительные суммы денег для христиан и монастырей в Святой земле; королева сама вышила богатую пелену для гроба Господня и отпустила их, щедро одарив деньгами. Она непрестанно посылала в лагерь припасы всякого рода и многочисленные стада; но казна ее истощилась; тогда она заложила свои бриллианты, все свое серебро и драгоценные вещи, собрала приношения монастырей и продолжала закупать муку, оружие, лошадей, и все это под сильным прикрытием послала в лагерь короля Фердинанда. Туда же отправились самые искусные мастера, которые делали для рыцарей латы и шлемы из стали, разукрашенной золотом. Богатые купцы раскинули палатки, в которых продавали седла, чепраки, попоны из шелка, сукна, парчи, тонкие полотна и дорогие ткани для палаток рыцарей, которые один пред другим выставляли напоказ и в похвальбу невиданную до тех пор роскошь. Ни строгие выговоры короля, ни его разумные советы не могли положить конец щегольству и тщеславию молодых рыцарей, которые продолжали являться и на парады, и на битвы разодетые в бархат, шелк, золото и драгоценные доспехи. Лагерь испанский разросся в пышный город, с улицами, площадями, лавками, и в средине его, на большом, роскошном павильоне развевалось королевское знамя — то был походный дворец короля. Но однажды разразилась сильная гроза; бурные потоки полились с гор и мгновенно затопили лагерь. Наскоро построенные дома и павильоны рухнули и задавили людей и скот, подмочили припасы. Дороги сделались непроходимы, и подвоз съестных припасов прекратился. К счастию осаждавших, погода скоро переменилась. Королева поспешила выслать 6.000 землекопов и искусных инженеров и приказала, на протяжении 7 миль самой непроходимой местности, построить мосты и провести шоссейную дорогу. Испанцы построили другие дома в лагере и приняли всевозможные меры предосторожности от могущего произойти другого наводнения.