Глава 13

Сердце Мариэль колотилось и таяло одновременно. Ее разум считал это маловероятным, но она не могла отрицать, что с ней что-то происходит. Что-то изменилось с прошлой ночи.

Эти поцелуи были требовательными, а страсть Коннора заставила ее колени слабеть и оставила едва способной думать. Ее мгновенно захлестнула буря восхитительных ощущений, заставив остро осознать свое новое человеческое тело.

Сейчас, где-то в своем ослепленном сознании, она знала, что этот поцелуй был другим. Он был нежным. Нерешительным. Почти... боязливым. И в каждом нежном движении его губ она чувствовала почему. Он заботится о тебе.

Со стоном она обвила руками его шею. Она хотела, чтобы он знал, как сильно она заботится о нем. Когда он углубил поцелуй, она растворилась в нем. Когда он провел кончиком языка по ее губам, она открылась и впустила его внутрь.

Ее намерением было дать, но с небольшим потрясением она поняла, что тоже получает. С каждым вторжением его языка она чувствовала, как искры, покалывая, пробегают по ее телу. Это заставило ее задрожать. Это заставило ее хотеть большего.

Она впилась пальцами в его плечи и прижалась к нему.

– Мариэль, – прошептал он и поцеловал ее в шею.

Еще больше искр пробежало по ее телу. С еще одним небольшим потрясением она поняла, что всё покалывание собиралось между ее ног, и отчаянная потребность росла внутри нее. Пустая боль, которая умоляла заполнить ее.

Его руки обхватили ее зад, и он притянул ее к себе.

У нее перехватило дыхание. Его пах был твердым. И большим. Пустая боль внутри нее могла означать только то, что ее человеческое тело хотело соединиться с его. И двое станут одним.

Боже мой! Она отстранилась.

– Что я делаю?

Коннор моргнул, его глаза покраснели и загорелись.

– Я... это называется заниматься любовью.

Она отступила назад.

– Неужели все это происходит так быстро? Мы познакомились только вчера ночью.

Он нахмурился.

– Я подумал, что ты прекрасна, как только увидел тебя. И мы через многое прошли вместе. Ты отрицаешь, что между нами что-то есть?

– Нет. Я... – ее эмоции смешались, но кое-что она знала наверняка. Она расправила плечи. – Ты мне очень дорог, Коннор Бьюкенен.

Красный блеск в его глазах усилился.

– Но я намерена вернуться на небеса. Мне нужно оставаться...

Его рот скривился.

– Незапятнанной?

Она поморщилась.

– Я собиралась сказать собранной.

Его глаза вернулись к своему обычному дымчато-голубому цвету.

– Я отвлекаю тебя.

– Нет! Ты спас мне жизнь. Я всегда буду тебе благодарна.

– Вот что ты делаешь? Выказываешь благодарность? В следующий раз пришли мне открытку.

– Дело не в этом! Я была опасно близка к тому, чтобы захотеть секса! – она поморщилась и прикрыла рот рукой, но слова уже вырвались наружу.

Несколько секунд он выглядел потрясенным, но потом усмехнулся.

– Судьба хуже смерти.

Она сжала руку в кулак, готовая засунуть его себе в глотку, если скажет еще что-нибудь смущающе честное. Она всегда могла поделиться своими мыслями с небесным воинством, но правила в человеческом мире были до смешного другими. И связанные с этим эмоции были более сильными, чем она когда-либо себе представляла.

– Я не думаю, что ты понимаешь.

– Я очень хорошо понимаю, – его лицо стало холодным и пустым. – Ты должна оставаться чистой и невинной. Я не обижаюсь на это. Это часть того, кто ты есть, и я не хочу разрушать твои шансы вернуться на небеса.

Она опустила руку.

– Я хочу сохранить свою ангельскую природу.

– Конечно, – он склонил голову. – Я прошу прощения за то, что приставал к тебе.

– Ты не приставал ко мне! – она сердито посмотрела на него. – Ты хороший и благородный человек, и я не позволю тебе дурно отзываться о себе.

Он фыркнул.

– Чего ты ждешь от меня, Мариэль? Я чертовски хорошо знаю, что недостаточно хорош для тебя.

Она издала звук явного разочарования.

– Ты все еще не понимаешь. Я действительно хочу тебя, Коннор. Я... потрясена тем , как сильно я хочу тебя.

Его глаза расширились.

– Ты хочешь меня?

– Да! Но если двое станут одним целым, то ты станешь частью меня. Как я вообще смогу тебя бросить?

– Тебе... тебе будет трудно оставить меня?

– Ну конечно, болван! Я же сказала, что глубоко о тебе забочусь. Слова имеют значение, знаешь ли, – она мысленно застонала. Она сделала это снова и сказала больше, чем следовало.

Какое-то мгновение он продолжал выглядеть ошеломленным, но потом в его глазах зажегся огонек.

– Ты только что назвал меня болваном?

Она поморщилась.

– Это было не очень по-ангельски с твоей стороны, – он принял обиженное выражение. – Слова имеют значение, знаешь ли.

Она прищурилась.

– Осторожно. Я все еще могу сбить тебя с ног ударом воздуха.

Уголок его рта приподнялся.

– Все еще хочешь заглянуть мне под килт, девочка?

Она не смогла сдержать улыбку.

– Ты неисправим.

– Да. Вот почему ты меня любишь, – он поморщился. – Мне не следовало этого говорить... Это всего лишь выражение, я не имею в виду... – он провел рукой по своим волосам.

Это было почти облегчением. Она была не единственной, кто сказал больше, чем следовало. И все же слово "любовь", казалось, повисло в воздухе между ними. Это было странно. Она прожила всю свою жизнь в окружении любви. Отец – это любовь, и она всегда купалась в ее сиянии. Но теперь это стало чем-то пугающим и неловким, в чем ни она, ни Коннор не могли признаться.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе вернуться на небеса, – тихо сказал он. – Даю тебе слово.

– Спасибо.

– Я должен вернуть тебя в дом, – он шагнул к ней. – А потом мне нужно уйти в Роматек, чтобы предоставить Ангусу отчет о проделанной работе.

Она подняла руку, чтобы остановить его.

– Прежде чем мы уйдем, могу я спросить тебя кое о чем? Это... личное.

Он переступил с ноги на ногу с настороженным выражением лица.

– В чем дело?

– Мне было интересно... – она глубоко вздохнула. – Кто такая Дарси Ньюхарт?

Он вздрогнул.

– Что? Как? – его глаза сузились. – Пока я только что изливал тебе душу в поцелуе, ты играла в назойливость, копаясь в моей душе?

Она сердито посмотрела на него.

– Тогда я ничего не видела. Я была слишком... ошеломлена.

Он выгнул бровь, глядя на нее.

– Не достаточно, видимо. Ты смогла остановиться.

– Если бы я тебя не остановила, ты бы продолжил?

– Да, – он скрестил руки на груди. – Мужчина не начинает того, что не может закончить.

Она вспомнила, как напрягся его пах. Он действительно был готов вступить с ней в половую связь. Жар прилил к ее щекам.

– Значит, ты шпионила за мной, когда я вошел в твой разум, чтобы посмотреть, куда телепортироваться? – спросил он.

Она покачала головой.

– Это случилось прошлой ночью. Это было не намеренно. Ее имя и лицо вспыхнули в моей голове, когда мы целовались. Второй раз.

– В спальне?

– Да.

– Когда я прикоснулся к твоей груди?

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Нет, не в этот самый момент.

Он медленно кивнул с блеском в глазах.

– Значит, я могу спокойно ласкать твою грудь, не раскрывая больше информации?

– Прошу прощения? – когда он усмехнулся, она поняла, что он дразнит ее, и хлопнула его по плечу. – Бринли, должно быть, права насчет правила трех шагов.

– Что это такое?

Она прищурилась.

– Я знаю, что ты делаешь. Ты пытаешься отвлечь меня от главной темы разговора.

– Нет, наши главные темы просто разные. Я хочу поговорить о твоей груди. Вообще-то, я бы хотел посмотреть на твою грудь. А потом мне хочется их поцеловать.

Она фыркнула.

– Три шага. Бринли была права.

В его спорране зазвонил телефон, и он вытащил его.

– Да? – некоторое время он слушал. – Очень хорошо. Я спрошу, придет ли она, – он бросил телефон обратно в спорран.

– В чем дело? –  спросила она.

– Шанна хочет встретиться с тобой. Ты пойдешь со мной в Роматек?

Она кивнула.

– Да, конечно, – она должна была извиниться перед бедной женщиной. И Коннор глубоко ошибался, если думал, что она снова забудет расспросить его о Дарси Ньюхарт.

Когда Коннор телепортировался вместе с Мариэль к заднему входу в Роматек, Финеас уже был там, чтобы приветствовать их.

Коннор представил молодого черного вампира.

– Это Финеас МакКинни. Он тоже работает на Ангуса и отвечает здесь за безопасность.

– Да благословит тебя Бог, дорогая душа, – она одарила его одной из своих ослепительных улыбок.

– Ничего себе, – глаза Финеаса расширились. – Робби только что сказал, что она опасна. Он даже не упомянул, какая она горячая!

Коннор сердито посмотрел на него.

– У нее все в порядке со слухом.

– Я беспокоюсь не о ее ушах, – пробормотал Финеас. Он повернулся к Мариэль. – У нас здесь сегодня несколько смертных и оборотней. Их предупредили, чтобы они оставались в своих кабинетах, пока ты не покинешь здание.

Она кивнула, и лицо ее погрустнело.

– Я понимаю.

– Она бы никому нарочно не причинила вреда, – проворчал Коннор.

– Я знаю, – Финеас виновато посмотрел на Мариэль. – Я не хочу тебя обидеть, но как начальник здешней Службы безопасности, я чувствую личную ответственность за любое... происшествие.

Она засунула руки в карманы куртки.

– Я буду осторожна.

Финеас открыл дверь и жестом пригласил им войти.

– Шанна ждет тебя в кафетерии. Роман с детьми на улице. С ними Радинка и отец Эндрю.

– Радинка – мать Грегори, – объяснил Коннор, когда они шли по коридору в сопровождении Финеаса. – Она смертная и помогает Шанне с детьми, – он поморщился. Теперь Радинке придется целый день присматривать за детьми.

– У Грегори есть смертная мать, которая все еще жива? – спросила Мариэль.

– Да, он молодой вампир. Преобразился на стоянке после того, как Казимир напал на него. Радинка нашла его едва живым и умоляла Романа спасти его.

Мариэль кивнула.

– Я подумала, что он моложе. Не так... обременен, как другие, – она обеспокоенно посмотрела на Коннора.

Она явно имела в виду его и черную яму раскаяния, в которую все время пыталась влезть. Он не хотел ни говорить об этом, ни даже думать. Сегодня была волшебная ночь, когда он купил свой первый рожок мороженого и впервые прокатился на карусели. И слышал, как она признается, что глубоко заботится о нем.