Мужчину оторвали силой от рабыни. На груди жгло так, словно калёным железом прижгли. Он схватился за спрятанный под одеждой амулет и не мог отдышаться, а рядом стояла Миори. В ее черных родных глазах искрилась тревога, а в голове стоял взгляд глаз, похожих на беснующееся небо.
- Дар аданов, – прошептала Миори и, схватив Арияра за свободно повисшую руку, притянула его к себе. Даже если бы он начал сопротивляться, она не позволила бы другу попасть под власть адания-шая.
- Отпусти меня, - прошептал Арияр.
- Ни за что.
На самом деле он даже не пытался вырваться или оттолкнуть Миори от себя, а наоборот, он прижался к ней как можно крепче и опустил свой лоб на ее макушку, вдыхая знакомый аромат камфары и мяты, пропитавший ее вещи и волосы, и кожу.
Рабыни не вмешивались. Все наблюдали с неприкрытым любопытством за разыгравшейся перед ними сценой.
- Всё хорошо, - выпрямился Арияр, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, прогоняя прочь остатки наваждения.
- Уверен?
- Да, - он улыбнулся и погладил свою спасительницу по щеке, за что тут же схлопотал в плечо кулаком. – Ай! За что?
- Глупец!
Миори хмурилась, недовольная поведением друга. Он ведь знал, кто перед ним, но повел себя опрометчиво.
- Я знаю, - Арияр улыбнулся, мягко высвободился из девичьих рук и шагнул к рабыне; он был готов – так он думал.
- Не смей меня контролировать, - произнес лекарь, не очень громко, но жестко.
- И что ты сделаешь? Ударишь, как это сделал ваш кэя? Или свяжешь?
Арияр на мгновение задумался, но всего на мгновение, и ответил:
- Тебя не вернут родным ни за какую сумму. Никто не сможет тебя выкупить.
Женщина удивилась, а Ариар продолжил, хотя сам от себя подобного не ожидал:
- Если не хочешь остаток жизни прожить рабыней, не используй свой дар против меня. Иначе платой будет твоя же жизнь. Я смогу сопротивляться, как бы трудно мне не пришлось, но и не захочу тебя отпускать.
Если бы в этот момент его видел отец, он, наверное, бы гордился им; если бы увидел Дэмиян, наверное, был бы сильно удивлен произошедшим в нем переменами. Арияр уже знал, что вряд ли захочет отпустить ее – женщину, которая принесет ему боль.
Он справился с желанием прикоснуться к рабыне и пошел к другим, чтобы помочь им и забыться самому.