– О, – сказал Милов и икнул, – я, видимо, сморозил некую глупость. После четвертой дозы это со мною бывает. Извините великодушно. Итак, вы – оппозиция?

– По сути – нет, конечно. Мы же не политики. Тем не менее, пользуемся правом говорить порою и неприятные вещи. Власть делает так, что эти наши упражнения в элоквенции становятся известными за границей – и все сугубо довольны. Кстати, и мы тоже.

– А вы-то чем?

– Ну, например: как вы, возможно, еще не успели узнать, нам покидать эту территорию запрещается. Мы, так сказать, в резервации. И для каждого выхода нужно особое разрешение самого что ни на есть высокого начальства. Разрешение такое в принципе получить можно, но процедура это тягомотная, технеты вообще не любят решать быстро, выработалась у них почему-то такая традиция. А ведь бывает у нас и по чисто деловым вопросам: надо срочно с кем-то увидеться, пока получишь официальное разрешение – надобность эта тридцать раз успеет пройти. Вот и договариваешься тут же, на месте, вот с этими самыми. И для дела польза, и тебе самому приятнее…

– Да, – сказал Милов несколько рассеянно, – это, конечно, выгода существенная. Постойте, о чем это мы с вами?.. Ах, да. Да. И они в самом деле могут это обеспечивать?

– Простите, что именно обеспечивать?

– Ну, вы говорили о секретности. Не сомневаюсь, что вы ее не нарушаете, но ведь сюда приезжают и уезжают посторонние лица, да и кроме вас здесь наверняка есть всякий низший персонал… Обождите, не отвечайте, давайте сперва выпьем, а то я все никак не согреюсь…

Они выпили.

– Ну, – проговорил затем Силенс, – те, кто занимается черной работой – не люди, а технеты, и они попадают сюда не по своей воле, и весьма ограничены в возможностях. Мы получаем их из Системы порядка, если угодно.

– Мне это вовсе не угодно, – пробормотал Милов, – а точнее, мне все равно, я-то к вам не попаду, уж можете быть уверены. Тем более, что у вас вакансий нет.

– Совершенно верно, сейчас нет. Но бывает – кто-то переберет рентген; такой – уже не работник…

– Да, был у меня знакомый врач-рентгенолог, так у него, помнится, были какие-то неприятности по мужской линии… Ну, вы понимаете… – и Милов противно захихикал.

– Да, конечно, – проговорил Силенс, – это очень забавно, – и тоже посмеялся.

– Это очень хорошо, что они вам помогают, технеты, – вернулся Милов к старой теме. – Морально легче, не правда ли?

– Помогают. Понимают ведь, что мы если и вылазим за ограждение, то не для собственного удовольствия, вернее – не только для него, но и для работы. Ну, а в наших результатах ведь и они заинтересованы, знают, что работаем на них в конечном итоге, и учет достижений у них поставлен неплохо. Вот к примеру…

Но примера Милов не дождался, потому что в зале снова поднялся всеобщий галдеж, вызванный появлением новой, достаточно многочисленной группы отдыхающих. Они, правда, не казались особенно воодушевленными предстоящим весельем.

– Да здравствуют встречающие и провожающие! Гип-гип ура! – воскликнул кто-то из уже разогревшихся.

– Ну как – все в порядке?

– Черта лысого, – ответил один из вновь пришедших, хмуро глянув на провозгласившего, – вернулись с тем же, с чем и уезжали. Только зря сожгли топливо, не заработали ни цента. С той стороны заколотили дырку, придется идти по банку… А у нас следующий рейс – по особому заказу, и придется это выкидывать, то грузить…

В зале сразу поутихло, кто-то протянул:

– М-да…

Тут сидевший позади Милова редковолосый технет неожиданно громким голосом заявил:

– Успокойтесь, все будет в порядке, меры принимаются, подкрепляйтесь и отдыхайте, разговаривать будем на веселые темы.

Это прозвучало, как приказ. Веселых разговоров что-то не возникло, но и о печальном говорить больше никто не стал, наступила относительная тишина – только звякало стекло и металл ножей и вилок.

– Так вы не успели рассказать… – обратился Милов к Силенсу.

– Я? Я ровно ничего не собирался, – ответил тот, – это вам почудилось!

– Понимаю, – сказал Милов, и больше на эту тему не было сказано ничего.

В свободном углу зала, подле маленькой эстрады, уже танцевали под магнитофон, обе женщины были нарасхват. Вдруг Леста бросила партнера, подбежала к Милову, положила руку ему на плечо.

– Вам не удастся отсидеться, гость, извольте-ка танцевать со мной! – решительно заявила она.

– В моем-то возрасте? – начал было Милов.

– Ах, перестаньте, – капризно заявила женщина, – я ведь все равно от вас не отстану!

Милов поднялся – впрочем, это вовсе не было ему неприятно. Леста позволила обнять себя, прижалась, пробормотав:

– Ах, я так люблю старомодные танцы… – положила голову ему на плечо. Милов бережно вел ее, вскоре они оказались в самом дальнем углу.

– Обожаю танцы, – прошептала Леста вроде бы и не ему даже, но сама себе или же всему миру. – Чудесно, правда?

– Настолько чудесно, – так же тихо ответил Милов, – что я сейчас же уйду – чтобы ничто не смогло разрушить впечатления от этой прекрасной минуты.

Он и в самом деле подумал, что пора уходить: редковолосый технет поднялся с дивана и внимательно оглядывал зал – не исключено, что именно Милова искал он, и это было бы совершенно естественно: работники секретных служб не верят в случайные совпадения, и Милов, окажись он сейчас на месте того технета, постарался бы вдумчиво побеседовать с неизвестно как и зачем оказавшимся тут персонажем; Милову же казалось, что для него такая встреча вовсе не обязательна, тем более что ему хотелось какое-то время побыть в одиночестве, привести в систему многое, услышанное здесь, и таким путем догадаться о том, чего не услышал.

– Куда же вы денетесь? – заботливо поинтересовалась Леста. – Как я слышала, вы ведь попали сюда случайно, и вам негде остановиться?

– Ничего, дождусь на станции поезда и доберусь, наконец, до дома, – ответил он легкомысленно.

– Где же ваш дом?

– Хотите навестить меня?

– Не исключено, – она прищурилась, – или это связано для вас с осложнениями?

– Буду очень рад, – пробормотал Милов. – Но я живу вовсе не так близко: в столице.

– В Текнисе? О, это чудесно, я там бываю не так уж редко… Где же?

Милов, не задумываясь, ответил – громко, чтобы всякий, кому хотелось бы услышать, не прослушал бы: «Вы знаете такое местечко – Шестиугольник? Такая небольшая, красивая площадь недалеко от центра. Если ехать от вокзала, то туда идет тридцать седьмой транспортер, очень удобно, никаких пересадок… Итак, Шестиугольник, дом шестнадцать, квартира семь…

Некогда он действительно жил там, и адрес как-то сам собой всплыл в памяти в нужный миг.

– Я запомню… – многообещающе прошептала Леста.

Танцуя, они мало-помалу сместились в самый угол, где говорить было безопаснее. Тем более, что желавшие быть в курсе их обмена словами успели уже, без сомнения, наслушаться и прийти к выводу, что кроме обычных банальностей ни он, ни она ничего не произносили. Он склонился к ее уху, как бы для того, чтобы продолжить флирт.

– Что-нибудь новое?

– О Мироне ничего не удалось услышать. Конвой только что вернулся – безуспешно, как вы, наверное, успели понять.

– Что такое – конвой?

– Специальная автоколонна, занимается секретными перевозками.

– Чего именно?

– Всего на свете, но в основном – контрабанды.

– Конвой принадлежит Кругу?

– Нет, это – подразделение Базы, но тут – промежуточная остановка, тут они нередко забирают груз. Если бы они загрузились там, на востоке, то поехали бы прямо на Базу или туда, куда им было указано; но раз неудача – будут здесь ждать команды…

– Что отправляют отсюда на эту Базу?

Они продолжали мило улыбаться, Леста кокетливо щурилась, шепотом отвечая:

– Чаще всего людей.

– Их везут на Базу? Но Зачем?

– Для производства. Знаете, как их называют в здешнем обиходе? Сырьем… Многозначительно, а? Но может быть, груз окажется другим – не знаю. Я ведь говорила вам: сюда что-то привезли – очень громоздкое, оттого и возникло предположение, что это может быть интересующий вас товар.