- Да-да, дядя, мы эбемся! - передразнивая его акцент, со злой насмешкой вскрикнул уже Илья, пытаясь как можно глубже засадить свое орудие, как оказалось в не слишком уж податливый зад собственной мамочки.
Взмыленная Изольда Аслановна же, едва сдерживая в себе стоны распирающей боли, опять попыталась оттолкнуть его от себя, но тот, уже просто намертво впился в неё настоящей бульдожьей хваткой, и теперь явно не собирался отпускать до самого конца!
- Чэго-чэго?! - удивился в динамике голос пресловутого дяди.
- Гиии-в-иии!.. – наконец с настоящим отчаяньем простонала зрелая дива.
Однако больше ничего не смогла сказать, так как Илья, подражая манерам заправских трахателей, грубо надавил на её шею, заставив послушно согнуться пред ним облокотившись руками о столик. И, вместе с сим он, поднатужившись, почти полностью погрузил в её анус свой накаленный "поршень"!
- Аааййй! – исказившись от боли, громко вскрикнула Изольда Аслановна, нанизанная ретивым сынишкой.
- Что случилось?! Что происходит?! – тут же не на шутку встревожился дядя Гиви.
- Да я... Гиви... обожглась... восковой свечкой... – быстро ответила она, уже чуть ли не плача от пронизывающей муки.
Илья же, будто ковбой, укрощающий дикую кобылицу, делал уже круговые движения в её попке, словно намериваясь пробурить её прямую кишку до самого живота! Его ровный живот с емким звуком шлепался об её мясистые ягодицы, а руки так и сжимали подпрыгивающие от ударов огромные титьки - от такого стремительного траха, весь столик вместе с телефоном просто ходил ходуном!
Боясь за столик, Изольда Аслановна опустила его, опершись о стену – от распирающей в заднице адской боли, она не могла больше говорить, а лишь беззвучно тряслась в тихом рыдании.
С полным удовлетворением юного самца, окончательно сломившего сопротивление прелестной зрелой самки, Илья, продолжая буравить её широкий зад, храбро взял на себя и разговорную инициативу.
- Дядя Гиви, как у вас погодка в Берлине? Когда вы уже к нам прилетите?
- Мэтот, Илья, эщо как мэтот! Боюсь что возможно прилэчу нэ ворэмя! А так бы, завтра был бы ужэ у вас!
"Ух ты! - наконец дошло до Ильи вся необычность ситуации. - Я ебу в зад свою мать, спокойно беседуя с её главным ебарем! Ух ты!"
Сия мысль стала последней пикантной каплей в давно разыгравшемся напалме его страсти, ибо он, мгновенно ощутил то, что близок к совершенной кондиции!
- Ну, ты это-ооо! - как-то странно протянул он (внезапно перейдя на "ты"!) уже лихорадочно всаживая в зад безумно окаменевший орган. - Ты! Приезжай! Пррриезжжжай! Аххх-мааа!
Резко выгнувшись, он вонзил Изольде Аслановне по самые яйца, и... с вздохом наивысшего сладострастия, судорожно запускал струи спермы прям ей в прямую кишку! Крепко-накрепко сжимая талию дивы, он, вовсю изливаясь ею, с настоящим безумием втолкнул его ещё несколько раз, пока совсем не затих на нежно-розовом вздрагивающем теле!
- Эй! Вы куда там всэ врэмя пропадаэтэ?! - снова удивился басистый голос дяди Гиви.
- Дядя Гиви, мы закончили празднество... - устало отозвался Илья, с выплеснутым эякулятом словно отдавший разом все свои силы. - Мама уже отправилась в спальню... Я тоже наверно пойду... С Новым годом, дядя...
Больше не дожидаясь ответа, он отключил телефон, и подкашивающимися ногами отпустился на пол, принявшись расцеловать длинные ноги трахнутой родительницы.
Изольда Аслановна так и стояла у стены, но лишь теперь дала волю сдерживаемому плачу: меж её крупных холмов ягодиц зияло огромное темное дупло, с коего медленно сбегали светлые ручейки только что впрыснутой сыновней спермы.
- Илюш, ты... ты сегодня из меня сделал какую-то шлюху! – с настоящей жалобой в голосе тихо пролепетала она, бросая через плечо заплаканный взгляд. - Ещё ни одному мужчине я не давала туда... Как ты мог... скотина!
- Мама! – воскликнул Илья, ещё жарче целуя ей ноги. – Я просто сильно люблю тебя! Люблю-люблю-люблю!
Он крепко обнял её ноги и, сам стал невольно подрагивать от захлестывающих чувств.
- Илюш, ты никакой не интеллигент... ты идиот!
- Мама, ну прости меня...
Всхлипывая, он уткнулся лицом в её выпуклые колени.
- Илюш... - уже мягче произнесла Изольда Аслановна (хоть и чувствуя, что в хорошо пробуравленной заднице у неё продолжается обильная течка, она осознала, что перед ней всё-таки её сын!). - Я говорю тебе, ты дурачок! Ну, будет тебе... Что было – то было...
Она тоже опустилась к нему на пол, и, любовно прижала к своей обнаженной груди.
- Правда, мам?! – изумился он, все же решившись взглянуть ей в глаза. – Ты не сердишься на меня?!
- Нет, не сержусь, Илюш, - сверкнула улыбкой она, игриво проведя рукою по его вспотевшим волосам. – С кем не бывает на пьяную голову... Тем более, мы же близкие люди...
- Спасибо, мам! Я рад это слышать! Спасибо!
Охваченный чувством благодарности, он стал расцеловывать её заплаканное лицо!
- Ну, будет-будет сынок... – проговорила Изольда Аслановна. – Ты был великолепен, но... только одно меня смутило...
- Что, мам?! – вновь насторожился Илья.
- Ты очень уж долго терпел перед тем... как кончил.
- Прости...
- Не обижайся сынок, я это говорю тебе потому, что слышала, что если настоящий джигит действительно любит свою женщину, он всегда быстро кончает...
- Кто тебе ТАКОЕ сказал???
- Моя мама Цацо, когда мне было ещё шестнадцать лет...
- Ох, и мудрая у меня была бабушка!
- Да, Илюш, она была мудрая...
- Обещаю, тебе мам, что в следующий раз я быстро кончу в тебя! Кончу, куда только ты пожелаешь – хоть в ротик, хоть в попку, хоть в "киску"!
- Верю, сынок, верю, милый... Я люблю тебя.
- И я тебя люблю, мам...
Не без счастливых улыбок смотря друг на друга влюбленными глазами, они со смехом повалились на пол и... стали горячо целоваться в губы!
Запах их вспотевших переплетенных тел и их сладкие чмоканья вновь озарили уютное пространство "охотничьего гнездышка" продолжившимся новогодним волшебством взаимной любви – беззаветной всепоглощающей любви матери к сыну, которой как будто так и салютовали мерцающие за окнами фейерверки, музицировали далекие трели лезгинки и словно свист острых сабель бодро взывали крики: "Асса, асса, асса..."