Эпилог

Четыре месяца спустя

Клэйтон

— Откуда у тебя столько вещей? Ты же жил на гребаной рыбацкой яхте.

— Ну, после расставания с Троем кучу вещей я хранил на складе. Я же тебе рассказывал, — произнес Тревор, когда мы стояли посреди гостиной и смотрели на огромное количество коробок. — Кроме того, большая часть вещей твоя.

— Я должен был избавиться от половины, — качая головой, произнес я. — Ни одно из украшений не будет сочетаться с нашей новой мебелью.

— Давай все распакуем, а потом уже решим, что оставить. Честно говоря, даже не помню, что находится в половине этих коробок.

Я оглядел новую квартиру и не мог поверить, что она наша. С тех выходных, когда мы катались на лыжах на день Святого Валентина, прошло уже четыре сумасшедших месяца. Мы с Брайсоном получили финансирование для нашего проекта, и хоть впервые месяцы было тяжело, особенно следить за первой фазой установки, всё работало потрясающе. Моя семья хорошо восприняла мое заявление о том, что я бисексуал и встречаюсь с парнем. Отец не понимал, но был рад, что я счастлив. Остальные члены семьи утверждали, что давно знали о моей ориентации, но я не поверил. До сих пор я не видел с чьей-либо стороны неодобрение, но знал, что мне повезло жить в одном из самых гостеприимных городов страны. Плюс со мной был Тревор, который показал мне что к чему.

После тех самых выходных мы вернулись в Сан-Диего и провели много времени в старом районе Тревора. Мы ходили в клубы, магазины и другие места, которые были частью ЛГБТ-сообщества. Тревор объяснял мне порядки. Кто же знал, что для геев существовало столько правил. Не то чтобы я позиционировал себя как гея. После долгих часов чтения и разговоров о спектрах сексуальности я решил, что я бисексуал. Конечно, я не был натуралом, но и не являлся настоящим геем. Я любил женщин и по-прежнему находил их привлекательными, поэтому решил, что если мне нужен ярлык, то лучше всего подходило слово «бисексуал».

Сначала мы с Тревором решили не торопиться, пока всё не устаканится, прежде чем покупать совместное жилье. Но у Тревора начинался туристический сезон, и я не хотел, чтобы он работал и спал на своей яхте. Ему нужен был дом, где можно было спокойно отдохнуть. Я видел его за работой и знал, что оставаясь на яхте, он проводил полночи, готовясь к следующей рыбалке. Поэтому мы решили сделать шаг вперед.

Мы говорили о месте рядом с пляжем, когда риэлтор позвонил и сообщил, что есть квартира на Седьмой улице, всего в паре кварталов от магазинов на Пятой улице. На этой квартире мы и остановились. Квартира была очень просторной: терраса на крыше с потрясающим видом, изысканная кухня, три спальни, одну из которых мы собирались переделать в мой офис, и главная спальня с балконом, плюс ванная с огромным душем на двоих. Добавьте к этому частный лифт и гараж. Прекрасное место!

Тревор открыл ещё одну коробку и тяжело вздохнул.

— Пожалуй, ты прав. Понятия не имею, зачем хранил столько вещей. Думаю, следует их выбросить и начать всё заново.

— Не знаю, как насчет выброса всех вещей, но можем съездить к твоей маме и найти что-нибудь потрясающее для декора.

Вскоре после того, как мы вернулись с лыжных выходных, Тревор познакомил меня со своей матерью, и я влюбился в ее город. Она жила в сообществе художников, где нашла много интересных друзей.

— Помнишь ту галерею наверху, где лежат куски металла? Один из этих кусочков великолепно смотрелся бы над нашим диваном.

— Ну, если тебе нужен один из тех металлических предметов, то можем съездить. Мама будет рада нас увидеть, — обняв меня, произнес Тревор. — Не могу поверить, что мы купили квартиру. Ты же знаешь, что все считают нас сумасшедшими?

— Брайсон так не думает. Он с самого начала был за команду «Уивора», как он любит говорить.

— Да, я знаю. Уилер и Тревор — «Уивор», — закатив глаза, сказал мой бойфренд. — Но он немного странный, и, вероятно, единственный, кто не считает, что мы двигаемся слишком быстро.

— Твоя мама так не думает.

Что касается мамы Тревора, то увидев нас вместе впервые, она решила, что мы должны немедленно съехаться. Якобы наши ауры хорошо сливаются. Что бы это ни значило.

— Верно, но моя мама немного странная.

— Ладно, давай кое-что проясним. Я тебя люблю. И мы не двигаемся слишком быстро. Это единственное, что имеет значение.

— Я тоже тебя люблю.

— Знаю, что любишь, — я улыбнулся. — Может, мы и начали с притворства, но сейчас всё реально. А теперь иди сюда и поцелуй меня по-настоящему.