Глава 6

Следующие четыре недели мы почти постоянно были вместе. Я проводил время у Киры, когда не работал. Он пару раз побывал у меня дома. Но, учитывая, что любой из моих коллег мог явиться без приглашения, у него в квартире было безопаснее.

Днём мы часами разговаривали и смеялись, ночью — изучали тела друг друга. И, как обычно, проводили тренировки по боксу. Ребятам с работы он нравился, и они приняли его как своего.

Никто ничего не подозревал.

Митч знал: что-то изменилось. Он сказал, что я стал счастливее. Замечал, что я улыбаюсь, и выспрашивал. Как и прочие, он полагал, что в моём новоприобретённом счастье замешана женщина. Я не признавался. Не отрицал и не подтверждал подозрения Митча, что, по его выражению, само по себе стало подтверждением.

Митч был моим напарником два года. Неудивительно, что он обратил внимание. Но также он знал, что я оберегаю свою личную жизнь, поэтому не давил. Я, в свою очередь, не касался темы вообще.

Но Митч постоянно вставлял комментарии о том, насколько «она» особенная, раз уж он впервые видит меня настолько довольным. И был чертовски прав во всём, кроме «неё». Я никогда не был более доволен жизнью.

Я и Кира были вместе четыре недели. Ленивым воскресным утром мы лежали в постели, и я рассказывал Кире, что Митч видит, насколько я счастлив. Как он строит догадки, что причина моей улыбки — женщина, и продолжает выдавать замечания про «неё».

— Он утверждает, что точно знает — я с кем-то встречаюсь. Потому что со мной стало намного проще иметь дело.

Кира улыбнулся и, погладив пальцами мою щёку, ответил:

— То есть ты сексуально расслаблен.

Я рассмеялся и кивнул.

— Это тоже.

Он зацепил своей ногой мою.

— И здесь совсем ни при чём то, что твой идеальный бойфренд готовит ужины и мирится с твоим дерьмовым вкусом на фильмы.

Мой идеальный бойфренд.

Бойфренд.

Прежде мы не использовали ярлыки.

— Бойфренд, да?

Впервые я заметил сомнение в глазах Киры. Обычно уверенный и прямолинейный, он сглотнул и кивнул.

— Ну, я... вроде как подумал... — начал он с нерешительностью и надеждой во взгляде.

Я улыбнулся, потянул его за руку, чтобы он лёг на меня, и обхватил его бёдра ногами.

— Что ж, бойфренд, — произнёс я с улыбкой в голосе, — почему бы тебе не трахнуть меня так, как положено бойфренду?

Кира фыркнул мне в шею и игриво прикусил, а потом начал легко щипать и целовать кожу повсюду, куда только мог дотянуться. Его руки крепко сжимали меня, когда он наконец — наконец-то — проник внутрь меня. Это было так глубоко и так правильно. Его пальцы впивались в мою кожу, и он держал меня очень крепко, но всё равно недостаточно.

Кира упивался мною, трахая мою задницу своим членом, а мой рот — губами и языком.

Он поднял мои ноги выше, так что я согнулся почти пополам. Каждый его сантиметр был во мне. Кира раскачивался и давил бёдрами вперёд, проникая глубже и глубже, а я держал его лицо в своих ладонях. Я прошептал ему в губы:

— Так хорошо чувствовать тебя внутри.

Он простонал и дёрнулся. Всё его тело содрогалось надо мной, внутри меня, наполняя презерватив вновь и вновь.

Кира повёл меня в душ и решил, что одного оргазма на двоих недостаточно. Он упал передо мной на колени, и я упёрся руками в стенки по бокам. Мне на голову лилась тёплая вода. Одной рукой Кира гладил мою мошонку, второй взялся за основание члена, а ртом ласкал головку.

Я убрал одну ладонь со стены, желая вцепиться в его волосы, и в этот момент мой член скользнул в его горло. Мы потеряли баланс — или упали, или поскользнулись — так или иначе, закончили на полу душевой, в беспорядочном клубке рук, ног и смеха.

Продолжая улыбаться, мы направились в кухню за едой, когда в дверь постучали.

Я замер.

Как по щелчку, идеальный маленький пузырь, в котором я жил последние четыре недели, лопнул. Меня не должны здесь заметить. Никакое объяснение не оправдает то, что я нахожусь в этой квартире.

— Кого-то ждешь?

Кира смотрел на меня, понимая, что я обеспокоен.

Раздался женский голос:

— Кира, ты дома?

Он тяжело вздохнул.

— Всего лишь моя мама.

Ох.

Его мама.

Бойфренды знакомятся с родителями? Полагаю, да.

И, кажется, я это сделаю прямо сейчас.

Кира ушёл. Когда я добрался до кухонной двери, он уже впустил в дом миниатюрную японку. У неё были прямые черные волосы до плеч. И она собиралась задать Кире трёпку. Женщина указала на него пальцем.

— Ты не звонил нам и не заходил домой несколько недель! — Она всплеснула руками и заговорила на ломаном англо-японском: — Зачем? Зачем ты не звонишь мне?

Кира взглянул на меня, сдерживая улыбку.

— Мам, я хочу, чтобы ты познакомилась с Мэттью Эллиотом, — сказал он и ухмыльнулся, — моим бойфрендом. Мэтт, это моя мама Юми.

Юми обернулась посмотреть на меня.

— Ой, — тихо проговорила она. — О, ты тот мальчик из телевизора.

Я пересёк комнату и протянул руку.

— Приятно с вами познакомиться.

Она сжала мою ладонь в маленьком, но крепком рукопожатии.

— Так ты — причина, по которой мой Кира пропал на четыре недели?

— Эм-м...

Кира вмешался, спасая меня.

— Мама, где отец?

— Паркует машину. Я пошла проверять, жив ли ты. Всё, что я знаю — мог быть и мёртвым.

Он улыбнулся и закатил глаза.

— Я в порядке, мам. Я в очень надёжных руках. — Он наклонился к ней и прошептал: — Мэтт — полицейский.

О Боже мой.

Не могу поверить, что он это сказал.

Юми шлёпнула сына по руке.

— Не хочу подробности.

Кира рассмеялся, а Юми покачала головой.

— Почему ты не звонишь мне сказать, что у тебя есть бойфренд?

Он не стал отвечать на вопрос, но успокоил свою маму объятиями. Сначала она поворчала, но уже улыбалась, когда прозвучал очередной стук в дверь. Кира ушёл открывать и вернулся с мужчиной, который мог быть только его отцом. Я понял, от кого Кире достался рост. Вошедший мужчина был высоким, около метр девяносто, с тёмными волосами и оливковой кожей.

— Мэтт, это мой отец, Сальвидоре Франко. Мы зовём его Сэл, — объяснил Кира, а потом быстро задвигал руками. Я с запозданием понял, что он говорит на языке жестов.

Отец Киры — глухой.

Я пожал его руку и пробормотал приветствие, совершенно неготовый к встрече с родителями. Не думаю, что когда-либо раньше делал подобное. Это слегка пугало.

Сэл быстро что-то показал. Юми в ответ рассмеялась, а Кира улыбнулся мне.

— Папа говорит, что в телевизоре ты кажешься выше.

Кажется, я фыркнул. Моё лицо покраснело от смущения, когда они втроём уставились на меня, продолжая улыбаться.

За следующие пару часов я понял, что семья Киры была очень дружной, очень открытой и очень, очень весёлой. Теперь я знал, почему Кира постоянно улыбался — потому что он похож на своих родителей.

Юми — ростом всего в сто пятьдесят сантиметров — продолжала выговаривать Кире за то, что он слишком рассеянный и не звонил хотя бы сказать, что в порядке. После она переключилась на меня, вынуждая пообещать, что я заставлю Киру звонить.

Я быстро понял, что Сэл может читать по губам, потому что они не дублировали жестами весь разговор. Но когда Сэл хотел что-то сказать, Кира для меня переводил. Отец Киры заявил, что он будет главным пострадавшим, если Кира не будет хотя бы звонить матери. Сэл ухмыльнулся, Кира расхохотался, а Юми нахмурилась.

Мама Киры говорила почти безостановочно, восполняя молчание Сэла. Мне они понравились. Они были очень семейными и, очевидно, обожали своего сына. Нас пригласили на обед в следующие выходные. Когда я объяснил, что моя работа не слишком укладывается в график, Юми щёлкнула языком.

— Значит, вы придёте на ужин в течение недели.

Она была упорным маленьким существом. Кира получил свой рост и внешность от отца, но от матери ему достались нрав бойца и нежелание молча идти у кого-то на поводу.

День перетёк в поздний вечер. Юми только предложила поужинать, когда у меня просигналил телефон.

— Работа. Мне нужно бежать, — объяснил я им, читая сообщение.

— Снова плохие парни? — спросил Кира.

Я кивнул.

— Их не становится меньше.

На самом деле я не был готов к окончанию выходных. Но вынужден с ними попрощаться. Я пожал Сэлу руку и пообещал Юми держать Киру под контролем.

Кира засмеялся и поцеловал меня, прямо в губы, прямо перед своими родителями.

Прежде чем я успел смутиться, Юми улыбнулась сыну.

— Мне он нравится.

Кира взглянул на меня и тоже улыбнулся.

— И я к нему довольно привязан.

Я отправился домой переодеться, всю дорогу сверкая улыбкой.

А потом улыбался по пути на работу. Не то, чтобы я был готов сказать Кире о своих чувствах. Но если под «привязан» он имел в виду «не могу перестать думать», или «хочу проводить всё свое время с ним», или «полностью вскружил голову» — то да, я тоже к нему привязался.