Глава 14

Леви не открывал бы глаза еще вечность. Выплывая из забытья, он глубже зарывался в одеяло и снова отключался. Сон в его состоянии был предпочтительней.

Но сухое, как пустыня, горло и переполненный мочевой пузырь были иного мнения, и Леви пришлось смириться с неизбежным. Он открыл глаза.

— Че-е-е-ерт.

В комнате тихо и темно: все окна плотно закрыты шторами. Лежа на спине в кровати, Леви почувствовал себя пассажиром на бешеной карусели. А стоило чуть приподняться на локтях, как содержимое желудка всколыхнулось и ринулось наружу. Пришлось зажать рот кулаком, чтобы сдержать горький комок, подкативший к горлу.

Часы на прикроватной тумбочке показывали 11:04. Рядом Леви нашел бутылку воды, ибупрофен и записку:

«Вернусь к четырем. Поправляйся. С.»

Свое возвращение домой Леви помнил фрагментарно. Вроде швейцар помогал ему дойти до лифта — Абрамса передернуло от этого унизительного воспоминания. Злой и одновременно удивленный Стэнтон встречал на пороге — Леви было не свойственно напиваться до такого состояния. На этом воспоминания заканчивались. Похоже, Стэнтон пьянчугу раздел и уложил в постель. Даже будучи раздражен, не бросил любимого человека на произвол судьбы.

Абрамс опустошил бутылку наполовину, закинул в рот пару таблеток обезболивающего и залил все остатками воды. Слава богу, сегодня выходной... Конечно, иначе Леви вчера никуда не пошел бы. Они с Мартиной больше недели работали над серией убийств, и сержант Вен настоятельно рекомендовал отдохнуть от работы денек. Под «отдыхом» явно не подразумевалось напиваться до беспамятства, но Леви, по крайней мере, удалось отвлечься от бесконечных мыслей.

Сдерживая рвотные позывы, он сполз с кровати и поплелся в ванную. Сначала он решил проблему с мочевым пузырем, а затем настроил воду в душе до приятной температуры. Стоя под струями, Леви одной рукой уперся в стену из плитки и закрыл глаза.

Именно в этот момент он вспомнил, как целовал Доминика Руссо.

Глаза распахнулись.

— Господи.

Они целовались, и на игривый дружеский «чмок» это мало походило. Их тела терлись друг о друга, а языки сплетались...

Леви сам начал. А Доминик не оттолкнул.

Он был готов переспать с Руссо. Эта мысль хорошо запомнилась. Если бы Доминик был из другого теста, этим утром Леви оказался бы в ином месте и в иных обстоятельствах.

Стоит ли рассказывать Стэнтону? Считается ли поцелуй по пьяни изменой? Черт, да! По крайней мере, Леви именно так и расценил бы его, будь он на другой стороне.

— Бля-я-я, — простонал Абрамс. Он поднял голову, наивно мечтая, что вода смоет все его грехи.

И вообще, почему он поцеловал Доминика? На алкогольный дурман это не спишешь. Только потому, что Доминик неотразимый и бесстрашный, отлично умеет слушать и великолепно расследовать?

Нет. Ради всех святых, он ведь не влюблен в Доминика Руссо. Какую же глупость он совершил и в какое унизительное положение себя поставил! И вдобавок, прежде чем накинуться на парня, Леви вылил на него информацию, которой решился поделиться со Стэнтоном только спустя несколько месяцев с начала их отношений. Как теперь вообще смотреть в глаза Доминику?

Леви задвинул эти мысли подальше и сосредоточился на настоящем. Домывшись, он оделся и поплелся на кухню, где приготовил себе двойную порцию эспрессо и пару тостов.

Проблема в том, что сегодня Леви было нечем заняться — лишь помирать от похмелья, накручивать себя из-за вчерашнего и с ужасом дожидаться возвращения Стэнтона домой. Намечалась очередная ссора и не менее серьезная. Более того, в данном случае Леви явно не прав.

Стэнтон, как обычно, оставил стопку писем на кухонном столе. Самым верхним лежало подписанное витиеватым размашистым почерком приглашение на свадьбу одного из его деловых партнеров.

Какой тонкий намек.

Леви достал из конверта несколько карточек из плотной кремовой бумаги и разложил перед собой веером. Пару месяцев назад, получив приглашение, они со Стэнтоном обсуждали эту свадьбу и планировали на нее пойти. Но вместо того, чтобы заполнить ответные карточки и отправить адресату, Стэнтон предпочел оставить их на виду, чтобы Леви обязательно заметил. Таким образом, именно Абрамсу предстояло принять окончательное решение.

После минутного колебания Леви поднялся и достал из ящика с мелочевкой ручку. Несмотря на вчерашний опрометчивый поступок он не собирался отказываться от отношений со Стэнтоном. Пока нет.

Под словами «Мистер Стэнтон Баркли и мистер Леви Абрамс» Леви поставил галочку в строке «будут присутствовать» и спрятал карточку в конверт. Запечатывая его, Леви вдруг вспомнил, что так и не поздравил бабушку и дедушку с годовщиной свадьбы.

Очевидно, утро этого дня гарантировало только неприятные открытия.

Застонав от досады, Леви потащился в спальню. Он купил открытку пару дней назад и даже ее подписал. Оставалось лишь указать на конверте адрес и вложить в него поздравление. А теперь еще придется звонить бабушке и дедушке с извинениями.

Покопавшись в ящике прикроватной тумбочки, Леви обнаружил лишь пустой лист от марок, что довольно красочно описывало сегодняшний день. Поиски в тумбочке Стэнтона и ящиках на кухне тоже не принесли никаких результатов. Даже от одной мысли выходить на улицу в таком похмелье становилось тошно. И Леви уповал на кабинет Стэнтона.

В отсутствие хозяина Абрамс предпочитал не заходить туда, больше из-за собственных заморочек о личных границах. Его бойфренд не возражал против таких вторжений и часто сам просил Леви зайти в его кабинет. Поэтому детектив без чувства вины, но все же испытывая некоторую неловкость, вошел в элегантную комнату.

Черный массивный стол Стэнтона был в таком идеальном порядке, что Леви без проблем отыскал марки. Он оторвал одну, задвинул ящик и уже собрался уходить, как его внимание привлекло кое-что в самом низу аккуратной стопки папок и бумаг.

Зачем Стэнтону что-то с логотипом Невадского университета в Лас-Вегасе?

Леви осторожно потянул заинтересовавшую его папку, стараясь не потревожить документы сверху. Сейчас Леви почувствовал укол вины, однако это его не остановило.

Воздух застрял где-то в районе горла. Папка была не просто из университета, а из Юридической школы Уильяма Бойда. И никаких сомнений, в ней содержалась вся информация о приеме и образовательной программе.

Чувство вины сменилось нарастающим раздражением. Леви открыл папку и пролистал содержимое. Между страниц нашлось сложенное письмо, и детектив, игнорируя ворчливый голос матери в собственной голове, развернул листок. Это было послание от декана.

Первые два абзаца — обмен формальными любезностями между двумя белыми толстосумами. Леви пробежался взглядом по строкам и остановился на последних.

«От своего имени и от имени всей школы хочу выразить глубочайшую благодарность за столь щедрый подарок юридической библиотеке Винера-Роджерса и ваш вклад в образование будущих поколений ученых. Мы ценим связь с именем и репутацией семьи Барклай и надеемся на взаимные плодотворные отношения в будущем».

К горлу снова подступила желчь, но уже не от похмелья. Декан напрямую не говорил, что имел в виду, он не стал бы писать этого на бумаге. Но Леви отлично знал Стэнтона и умел читать между строк.

Абрамс спокойно сложил письмо, убрал его обратно в папку и оставил на середине стола. А затем покинул кабинет.

На сборы у него несколько часов.

***

Когда Стэнтон вернулся домой, Леви ждал в гостиной с чемоданом и спортивной сумкой. К этому моменту похмелье ничуть не ослабло, поэтому в придачу ко всем огорчениям, тревоге и неуверенности приходилось справляться с адской головной болью и постоянно подкатывающей тошнотой.

Стэнтон прошел в комнату, не отводя глаз от экрана смартфона. В деловом костюме и с ослабленным галстуком он выглядел таким красивым и родным, что Леви захотелось забыть обо всем и просто стиснуть своего парня в объятьях.

— Привет, — сказал Стэнтон. — Как ты...

Он поднял глаза и, заметив багаж Леви, резко побледнел. Стэнтон не глядя положил телефон на край стола, с которого тот тут же упал. Мужчина этого даже не заметил.

— Леви, не надо.

Абрамс поднялся, почувствовав себя в уязвимом положении.

— Я зашел в твой кабинет за марками. И увидел папку о Невадском университете в Лас-Вегасе, а также письмо от декана юридической школы.

— В каком смысле увидел? — лицо Стэнтона оживилось. — Она не лежала, где попало. Ты копался в моих документах?

— Да. Это непростительно, и я сожалею. Но и притвориться, что ничего не видел, не могу. — Леви судорожно вдохнул. — Сколько ты пожертвовал школе, чтобы гарантировать мое поступление? Во сколько обошлось твое идиллическое будущее?

— Это не то...

— Отвечай!

Лицо Стэнтона дрогнуло.

— Три миллиона.

Леви согнулся пополам от пронзивших насквозь шока и боли. Стэнтон настолько ненавидел работу Леви, что готов потратить три миллиона долларов на возможность уговорить его сменить профессию?

— Знаешь, кем я себя чувствую после этого? Шлюхой, Стэнтон. Полагаешь, достаточно помахать пачкой денег, и я тут же спляшу под твою дудку?

— Я же так не считаю. — Глаза Стэнтона округлились от шока. — И ничего такого не имел в виду.

— У тебя всегда так. Я тебе говорю, что меня что-то волнует или не устраивает, ты извиняешься... А потом спустя пару месяцев все равно делаешь по-своему. — Дыхание Леви участилось от накатившей волны разочарования. — Почему ты меня никогда не слышишь? Почему ты настолько безразличен?

Стэнтон шагнул было вперед, но замер, когда Леви отпрянул.

— Безразличен? Как у тебя язык повернулся такое сказать? Я люблю тебя больше всего на свете!

— Знаю, что любишь. Но не уважаешь. По крайней мере, не так, как это нужно мне.