Глава 5

Прибыл священник, и все медленно собирались. Ника только что оставила взволнованную Еву в фойе и заняла место слева от священника, напротив нетерпеливо ждавшего Габриэля и его друзей, на которых старалась не смотреть.

Все внутри сжималось от желания посмотреть в их сторону, но она пыталась игнорировать порыв.

Боже, это выражение на лице Винсента. Ника не могла выкинуть его из головы.

Отвращение. Почему он смотрел на меня так… так, словно я чокнутая проститутка, умолявшая его купить ребенка, чтобы достать деньги на наркотики.

Она стиснула зубы, пока Габриэль разговаривал со священником, даря немного времени, чтобы успокоиться.

Мог ли Винсент знать, что до сих пор нравился ей? Неужели она недостаточно скрыла тот факт, что, стоя рядом и обсуждая летучих мышей, гадала, такие ли нежные у него губы, как она запомнила? Само по себе это не было такой уж большой проблемой. Неловко, конечно, но больше беспокоило, что он считал ее замужней женщиной. По-настоящему замужней. По мнению Винсента она принадлежала другому. Так что помимо того, что она уже целовала его в Сиэтле, если он почувствовал ее влечение, то, должно быть, считает ее шлюхой, которая без проблем изменяет мужу.

От этой мысли лицо вспыхнуло. Как далеко это было от реальности. Но Винсент не знал правду.

На самом деле, его мнение о ней не должно иметь значение. Но имело.

Ника уставилась на воротничок священника, на сердце внезапно стало тяжело. Может, получится поговорить с ним перед уходом, спросить, почему Господь отвернулся от нее. Позволяет каждый день понемногу умирать.

Она прикрыла веки, пытаясь справиться со жжением в глазах. Но слез не было. Потому что она не чувствовала к себе жалости. Правда.

— Ник?

Калеб снова оказался рядом. Когда он успел вернуться? Ника замерла. Это означало, что Винсент теперь тоже в комнате. Осуждает ее.

Поддавшись минутной слабости, она на секунду приникла к широкой груди брата, купаясь в его объятиях и безусловной любви.

— Я серьезно думаю, что тебе стоит присесть на минутку, — тихо произнес он, на его лице ясно читалось беспокойство, когда он отстранился. Калеб взъерошил короткие волосы, как обычно делал, когда нервничал.

Ника покачала головой.

— Просто я устала и нуждалась в поддержке. Вот и все.

— Мне бы хотелось начать со слов...

Ее бедный взволнованный брат стушевался у нее за спиной, когда священник начал речь, а Ника вытянулась по стойке смирно. В руках она сжимала кольцо, которое Ева сунула ей несколько минут назад. Взгляд устремился на вход, откуда появилась ее лучшая подруга. Сквозь слезы Ника наблюдала, как Ева соединяла свою жизнь с Габриэлем. Собственные проблемы отодвинулись в сторону, чтобы Ника могла проявить должное уважение двум любящим людям.

Она смотрела и слушала, и не могла не сравнивать с собственным опытом. Их с Кевином клятвы прозвучали ужасным вечером в Лас-Вегасе. Если бы не свадьба Евы, Ника не думала, что смогла бы вынести эту сцену с обменом пустыми фразами. Она их повторяла. Кевин их повторял. И они ничего не значили.

Любовь. Уважение. Доверие. Верность.

То, что мужчина и женщина должны чувствовать друг к другу, когда стоят перед служителем церкви и связывают себя клятвами на всю жизнь.

То, что Ника больше никогда не сделает, пока жива. Одной разбитой мечты для нее достаточно, премного благодарна.

Если все пройдет хорошо, через несколько часов она будет свободна. И ничего и никто больше никогда не лишит ее свободы.

***

Габриэль слушал Мики, ну или отца Руссо, пока тот говорил чересчур напыщенно и официально, на его вкус.

— Говорят, что любовь делает мужчину и женщину сильнее, но я не согласен. Любовь ослабляет вас, делает уязвимее, потому что у других появляется возможность очень просто уничтожить вас...

Бля-я-ядь. Он в курсе. Не нужно повторять. Он сам переживал это. Прекрасно знал, какую власть над ним имела Ева. Власть, которую он теперь сам дал в руки своим врагам, внезапно появившимся из ниоткуда. Меньше чем за месяц он уже со счета сбился, сколько прозвучало угроз.

И не простых: «Я убью тебя». А всегда более подлых, типа: «Я найду твою русскую девчонку и трахну ее, прежде чем убью».

Не именно эти слова, конечно, но смысл тот же. Угроза телу и жизни Евы. Угрожавшие были немедленно нейтрализованы, им или Винсентом, но фразы продолжали часами кружить в голове Габриэля. Потому что они доказывали: многим среди тех, кого отсеивали в их группировке, приходила мысль использовать его женщину в качестве послания. Они были недовольны властью Габриэля.

И все же он здесь, эгоистично привязывал ее к себе, пока смерть не разлучит нас.

— Доверие. Уважение. Верность. Три чувства, которые так же важны, как любовь, если не больше. Ибо предательство даже одного разрушит все...

Мики продолжал. Черт, трудно принимать этого парня за уважаемого священника, тогда как Габриэль видел перед собой лишь тощего младшего брата своего школьного товарища. Перед глазами возникла картинка: мальчишка погнался за мячом, брошенным Лоренцо в переулок. Так невинные уши брата не услышали рассказ Максима о том, как он трахнул близняшек Манчини в школьном туалете во время физкультуры.

Когда последний раз он видел Лори? Гейб сдержал смешок. Правильно. Парень теперь крутой нью-йоркский детектив. Он был первым на месте преступления, когда Габриэль сообщил об «убийстве» своих родителей. Они сидели друг напротив друга на кухне его матери и молчали. Лори было не хуже Габриэля известно, что никто ничего не найдет, даже когда появились федералы.

Бывшие друзья обнялись на заднем дворе. «Если что-нибудь понадобится, позвони», — сказал Лори, хотя они оба знали, что этого никогда не произойдёт. Но услышать предложение было приятно. «Если чувствуешь себя достаточно смелым, иди в церковь Святого Луки и посиди с Мики. Береги себя, Габриэль».

Спустя несколько часов Габриэль покинул Сиэтл и больше не оглядывался назад. Часто.

И вот, пять лет спустя, Габриэль вернулся в Нью-Йорк, вернулся в игру и занял чертов трон семьи Моретти.

По спине скатилась капля пота. Лори или кто-то из его департамента несомненно следит сейчас за домом. Или находятся так близко, как позволяет охранная система Максима. Его губы изогнулись.

— Честность. Еще один важный аспект любых отношений. Без нее вы обречены. Зачем доказывать тому, кого любишь больше всех на свете, что он достоин только лжи?..

«Слава Богу, между ним и Евой не было лжи», — подумал Гейб, искоса наблюдая, как невеста с благоговением слушает Мики. Но, должно быть, Ева тоже следила за Габриэлем, потому что сразу поймала его взгляд. Она одарила мужчину легкой улыбкой и вновь сосредоточилась на службе. Как всегда прекрасная, Ева заставляла его удивляться, что через несколько минут она станет женой.

Его женой.

— Остановись, Мики, — прервал он. — У нас не вся ночь впереди.

Ева цыкнула, а священник пристально посмотрел Габриэлю прямо в глаза и серьезно ответил:

— Нет, нельзя. Поэтому давайте не тратить впустую оставшееся время, потому что никогда не знаешь, когда все исчезнет.

Пальцы Евы крепче сжали его руку в ответ на такие мрачные слова.

Габриэль нахмурился.

— Давай чуть оптимистичнее, парень, — предупредил он, чмокнув невесту в макушку. — В такой вечер реальность никому не нужна. Договорились?

Мики робко улыбнулся.

— Прости, Гейб. Оставлю свои апокалипсические предостережения для брата.

Габриэль усмехнулся.

— Действуй. Уверен, он отлично подготовлен ко всему, что бы нас ни ждало.

Церемония продолжилась без напряжения, но Габриэль все равно не мог до конца расслабиться. И не он один. Краем глаза он посмотрел на Винсента. Парень выглядел так, словно стоял в парадной форме перед генералом, такой застывший.

Яркий отблеск привлек внимание, и Гейб взглянул на Нику, перебросившую волосы через плечо слишком размеренным для своего возраста жестом.

Ах, да. Теперь он понимал проблему Ви. У них с Никой произошла короткая встреча в Сиэтле до того, как несколько недель назад Стефано подкинул всем дерьма. Похоже, напряжение между этими двумя осталось до сих пор.

Габриэль усмехнулся, плавали — знаем, и снова вернул внимание церемонии.

***

Как только короткий перерыв закончился — очевидно, священник был хорошим другом жениха, — сердце Ники растаяло. Ева тихо поклялась своему мужчине. Калеб протянул невесте платок, когда Габриэль громко повторил слова клятвы. Затем Ника передала кольцо. Кто-то со стороны Габриэля сделал то же самое, но Ника не стала смотреть, был ли это Максим, Алек или Винсент, и церемония закончилась.

Ника облегченно вздохнула и первой обняла миссис Габриэль Моретти. Она не знала точно, сколько еще гостей успели воспользоваться такой возможностью, прежде чем Габриэль схватил жену за руку и потащил из комнаты.

— Какого черта ты творишь, Моретти? — прорычал Василий своему новоиспеченному зятю.

Габриэль замедлил шаг, чтобы улыбающаяся Ева не отставала в своем узком платье и на высоких каблуках, но не оглянулся, когда повернул налево, направляясь прочь.

— Нужно побыть с моей женой немного наедине, — бросил он через плечо. — Начинайте без нас. Скоро вернемся. — Послышались улюлюканья и крики мужчин.

Ника осторожно огляделась, гадая, заметит ли кто-нибудь, если она улизнет переодеться обратно в золотое платье. Девушка плотнее запахнулась в шаль. Угрюмый Алек завел разговор с раздраженным отцом невесты. Куан с улыбкой чокался со священником и Люцианом. Оба явно недоумевали, что означало странное выражение лица азиата. «Это улыбка, мальчики», — прокомментировала Ника про себя. Калеб и Векс кружили вокруг стола с едой. Брат обернулся, заметив ее взгляд, вопросительно приподнял бровь и постучал по тарелке. Ника пока не могла есть и покачала головой. Калеб поджал губы, направляясь к ней.