Глава 19

Шелковое ажурное покрывало на груди разбудило Винсента после такого сладкого и спокойного сна, какого он давно уже не помнил. Он провел пальцами по чему-то невероятно мягкому, гадая, не разорвалась ли подушка и не высыпались ли перья. Приоткрыл один глаз, но вскоре резко распахнул оба.

На его груди разметались огненные волосы.

Винсент обвел взглядом комнату и остановился на Нике. Сердце яростно заколотилось. Словно луч света озарил его лицо, когда нахлынули воспоминания о прошлой ночи.

Он слегка подвинулся, чтобы лучше рассмотреть ее и замер, когда Ника по-кошачьи потянулась, выгибая спину. Мягкий материал его футболки натянулся на аппетитной груди, идеально облегая два торчащих соска. Ника сцепила руки над головой, обнажая чертовски сексуальные золотые трусики, не оставляющие простора воображению. Ее голова во сне запрокинулась назад, открывая жадному взгляду Винсента уязвимое местечко на изгибе горла.

Звук, сорвавшийся с ее губ, когда Ника закончила потягиваться, заставил пробудившийся член дернуться в поисках тепла и влаги. Внимание Винсента привлекло движение под одеялом. «Какого черта?» Через секунду показались морда и два мигающих глаза.

«Чарли».

Винсент улыбнулся, когда щенок залез ему на грудь и начал лизать лицо. Потом пес дернулся в сторону, но был пойман до того, как успел накинуться на хозяйку.

Хозяйку Чарли, не Винсента.

Стараясь не шуметь, Винсент выскользнул из постели, натянул джинсы и поспешил вниз по лестнице с извивающимся щенком под мышкой. Они буквально влетели на кухню. Идущий к столу с парнями и мгновенно запищавшей Евой, Самнанг от испуга уронил вилку. Так как девушка уже вскочила на ноги, Винсент направился к ней и сунул собаку ей в руки, прежде чем снова повернуться к выходу.

— Нужно выгулять и покормить, — бросил он через плечо.

Помчался обратно тем же путем, каким пришел, решительно отказываясь думать о чем-либо, кроме возвращения в свою комнату.

Он скользнул под одеяло и улегся в той же позе, в которой проснулся не так давно, только теперь дыхание стало тяжелее, а сердце бешено колотилось... в его постели самая соблазнительная женщина.

«Нужна мне,» — взволнованно выдохнул Фанат.

Словно дождавшись Винсента, Ника снова потянулась, и ее глаза медленно открылись, мгновенно натыкаясь на откровенно голодный, пожирающий взгляд.

— Ох!

Она резко выпрямилась и отползла назад к краю кровати. Широко распахнув глаза, потеряла равновесие и соскользнула вниз. Винсент не успел ее схватить, и Ника с глухим стуком приземлилась на мягкий ковер.

— Дерьмо, — выругался он, услышав тихий стон. Быстренько вскочил и поставил ее на ноги. — Ты в порядке?

Она кивнула, щеки вспыхнули.

— Да, в порядке. Я забыла, что ты здесь и напугалась до чертиков.

Да поможет ему бог, но этот хриплый сонный голос словно влажным языком провел по позвоночнику.

Ника шагнула к кровати, приподняла одеяло и нахмурилась, увидев, что там пусто.

— Где Чарли? — спросила, повернувшись к нему и взмахнув волосами.

— У Евы.

— Ох. Эм, мне стоит спуститься и позаботиться о нем, пока она не затискала его до смерти.

Девушка замолчала, и они оба несколько секунд пялились друг на друга. Снова подскочив и окутав его своим ароматом, Ника бросилась к ванной и захлопнула за собой дверь прежде, чем Винсент смог поблагодарить ее за самый лучший сон последних недель. Она не делала ничего особенного, просто находилась рядом. Но он понимал, что за это стоит поблагодарить.

Дверь ванной распахнулась, и из нее вылетела Ника, хватая одежду с комода.

— Забыла, — пояснила она, поспешно улыбаясь и снова исчезая.

Она нервничала. Из-за него. Почему? Потому что, как и он, взрывалась от сексуального напряжения?

Эта мысль заставила губы Винсента растянуться в широкой улыбке, которая затем превратилась в смешок, и совсем уж неожиданно — в громкий смех. Каким же чокнутым придурком он был. Скорее всего, она перепугана до смерти, потому что они наедине, а он смотрел на нее так, словно готов проглотить целиком. Ну, или маленькими кусочками.

Звук открывающейся двери снова заставил его протереть глаза.

— Почему ты смеешься? — хмурясь, с подозрением спросила Ника. — Надо мной?

Он покачал головой.

— Нет, малышка. Я определенно смеюсь не над тобой.

Она прищурилась, словно решая, верить ему или нет.

Ника стояла в дверях ванной, его футболка была настолько велика ей, что доходила до середины бедра. Ворот соскользнул в сторону, обнажая гладкую кожу плеча и половины руки.

А эти волосы. Ох, эти волосы. Копна прекрасных спутанных прядей, ярко-рыжих и блестящих золотых, контрастировала с черной футболкой, вызывая дрожь от желания намотать их на кулак и украсть ее дыхание поцелуем.

— Ты такая чертовски красивая.

Удивление в ее глазах победило сомнения. Ника выглядела такой же ошарашенной этим заявлением, как и он сам. Одно дело думать о таком, другое — сказать вслух. Они долго смотрели друг на друга, ни один не произнес ни слова, оба, казалось, ждали, когда другой сделает первый шаг.

Винсент собирался последовать совету друга. Именно сейчас решился. Он сделает одно предложение, узнает, что девушка думает, и тогда, даст Бог, Винсент получит ее. Потому что просто не может устоять перед ней. Больше не может отстраняться. Не важно, по каким причинам.

Но сначала нужно ее покормить. Она наверняка умирает с голоду.

— Не убегай. Ладно? — произнес он вопросительно, смягчая приказ.

После того, как Ника медленно кивнула, Винсент покинул комнату и с улыбкой появился на кухне.

Схватил со столешницы две тарелки и подошел к столу, предвкушая, как с него сейчас живьем сдерут кожу.

Алек протянул ему ложку, чтобы наложить яичницу. Винсент кивнул в знак благодарности, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. На него пялились все, что стало ясно по вдруг смолкшим разговорам.

— Ника в порядке, Винсент?

«Ева. Я могу поговорить с Евой».

— С ней все прекрасно.

— Она голодна?

«Максим. Черт бы его побрал».

Винсент продолжал накладывать на тарелки сосиски, бекон, пару блинов и немного кленового сиропа. Ему нужен кофе. Ника любит кофе.

— Ви?

«Габриэль. Дерьмо. Я должен ему ответить».

— Что?

— Могу я поделиться с тобой кое-какими новостями? Ты единственный, кто не знает.

— Валяй.

«Или стреляй в голову, если собираешься задержать здесь хоть на секунду дольше необходимого».

— Эм, теперь ты нужен рядом, чтобы защищать не только меня и Еву.

Винсент застыл. Он поднял голову, перемещая тарелки в одну руку, и посмотрел на лучшего друга.

— Объясни.

Улыбка Габриэля была осторожной, даже немного беспокойной.

— Ева беременна.

Винсент моргнул и встретился взглядом с возбужденными голубыми глазами Евы.

— Поздравляю, мелкая. Гейб, — добавил он, вспомнив о друге. — Это... — Он покачал головой, пытаясь отыскать достаточно сильные слова, чтобы описать это. — Правда... нечто.

Винсент опустил отяжелевшие тарелки на стол и вышел. И направился не к Нике, а к бассейну.

Какого черта он собирался сделать? Внутри все опустилось. Он почти занялся любовью с Никой. Чуть не завладел ею. И ради чего? Чтобы насладиться ее роскошным, прекрасным телом и затем бросить? Наверняка причинить ей боль? Потому что слишком слаб, чтобы сопротивляться?

«Ева беременна».

Эти два слова снова возникли в сознании, вызывая ревность и желание столь сильное, что не было возможности с ним справиться. Он никогда не смог бы преподнести Нике такой драгоценный подарок. Ребенка. Потому что поклялся никогда не иметь его в той обстановке, в которой оказался по воле Господа. Никогда не приводить невинное существо в этот мир, где оно будет испорчено и уничтожено жестокими, мстительными людьми, которыми Винсент себя окружил. Где ребенка можно использовать, чтобы добраться до Винсента, оскорбить, как и многих других, которых он видел каждый день.

Посмотрите, что случилось с Софией. Последнее воспоминание о ней мелькнуло перед глазами — серое и холодное мертвое тело. Руки и ноги усеяны отметинами от уколов. Кожу покрывали синяки, которые уже никогда не заживут.

А потом возник образ Ники. Избитой и истекающей кровью на полу гостиничного номера, когда подонок, причинивший ей боль, сбежал. Его огненная лисичка, такая яркая и живая, удерживалась в плену целый год.

Винсент помотал головой, прогоняя воспоминания. Как могли Габриэль и Ева добровольно рисковать невинным, беспомощным ребенком? Ведь и с ним может произойти нечто столь же мерзкое.

Винсент не мог. Не должен.

Он долго смотрел на французские двери, прежде чем войти в них. Как, черт подери, он собирался отпустить ее?

Он не знал. Но, поднимаясь по лестнице, понимал, что должен попытаться.

***

Ника отвернулась от окна и заметила входящего Винсента, все еще дразнящего ее своей обнаженной грудью и великолепными татуировками. Она сразу поняла, что что-то изменилось. Даже через всю комнату от него веяло холодом. Двинувшись навстречу, Ника скрестила руки на груди и стала ждать, когда мужчина заговорит. Он подошел к тумбочке и взял телефон. Повязки со швов уже сняли, и Ника увидела, что они хорошо заживают. Снимет ли их Теган? Или, может, он попросит об этом Нику?

— Ты, наверное, голодна. — Его голос звучал официально. Отстраненно. — Если готова, то можешь спуститься. Все уже за столом.

Смущение мешало ей заговорить. На языке вертелся вопрос, что случилось, но Ника не хотела ставить его в неловкое положение. И не хотела услышать от него совет не лезть не в свое дело. Но девушку действительно интересовало, что изменилось за десять минут с тех пор, как он сказал, что она красивая. Ника открыла, было, рот, но снова закрыла. Возможно, не стоит на него давить. Не тогда, когда между ними все так хорошо идет или шло. Может, ему нужно пространство.