ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Белла

Я легла на кровать и попыталась закрыть глаза. Шло время. Я старалась уснуть, но сон не приходил. Я не могла думать ни о чем, кроме Райдера. Мне нужно было с ним поговорить. Нужно было услышать все это от него.

Дверь спальни скрипнула. В свете Луны я увидела, как в комнату вошла Мэй. Я села, а она беззвучно подошла к моей кровати. Не говоря ни слова, она протянула мне ключ. Я взяла его у нее и нахмурилась.

Убедившись, что сзади никого нет, Мэй прошептала:

— Выйдешь за дверь, и иди прямо через лес, затем поверни направо. Он в старом сарае.

— Мэй, — еле слышно произнесла я.

Наклонившись вперед, Мэй поцеловала меня в лоб и помогла встать с кровати. Она дала мне длинное черное платье без рукавов. Я сняла свой белый свадебный наряд и надела на себя это платье. Затем снова сунула ноги в сандалии, что были на мне, когда я выходила замуж за Райдера. Я проследовала за Мэй вниз по лестнице и вышла из дома.

Повернувшись, я поймала ее взгляд и произнесла:

— Спасибо.

Мэй улыбнулась и закрыла дверь. Я окинула взглядом окружившую меня темноту. Подавив чувство тревоги, которое одолевало меня в этом странном, незнакомом месте, я крепко сжала в руке ключ и бросилась в том направлении, что указала мне Мэй.

Мне было необходимо его найти.

Мои торопливые шаги сопровождались криками ночных сов и стрекотанием невидимых цикад. Тяжело и часто дыша, я пробиралась сквозь густую листву деревьев. Я повернула направо и, увидев старый деревянный сарай, застыла на месте. Сквозь щели между досками просачивался тусклый свет, и я знала, что прямо за дверью находится Райдер.

Я подкралась поближе. Открыв замок ключом, который дала мне Мэй, я проскользнула внутрь и плотно закрыла за собой дверь.

Потом я развернулась... и представшее передо мной зрелище уничтожило все, что осталось от моего разбитого сердца. В центре сарая я увидела Райдера, испачканного в грязи и закованного в ржавые кандалы; от закрепленных у него на запястьях наручников тянулись длинные цепи. Он лежал на грязном полу, всё его тело излучало сокрушительное поражение… и я почувствовала, как моя душа кричит от сострадания.

Он снова оказался узником. И тогда я поняла, что куда бы Райдер ни пошел, сюда или в общину, он всегда был один. Всегда будет один.

Он был вечным изгоем. Никогда не принадлежал ни к одному из миров, в которые попадал.

Осознав это, я ощутила такую невыносимую боль, что мне стало нечем дышать.

Сделав над собой усилие, я бесшумно направилась к центру сарая, тусклое мерцание одинокой голой лампочки освещало мужчину, которому я отдала всю себя. И что бы мне там ни говорили с тех пор, как я очутилась в этом странном месте, я просто поверить не могла, что он злодей. И даже несмотря на то, что все факты это подтверждали, я не могла убедить в этом свой разум и сердце.

Райдер, должно быть, почувствовал мое присутствие, потому что, когда я уставилась на него, изо всех сил стараясь набраться смелости, чтобы заговорить, он открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Как только его усталые покрасневшие глаза встретились с моими, на его красивом лице проступило выражение мучительной боли. Затем он от меня отвернулся. Я поняла, что это от стыда.

Сделав шаг, потом второй, я приблизилась к нему и опустилась рядом с ним на пол. Я сидела от него на таком расстоянии, что он не мог до меня дотянуться. Но с моего места мне было хорошо его видно. Отлично видно его лицо. Я должна была — мне было просто необходимо — узнать правду.

Всю. Всю без утайки. Ничего не скрывая.

Я обхватила руками ноги и стала ждать, когда Райдер снова посмотрит мне в лицо. Когда он это сделал, я чуть не рассыпалась на части. Его глаза наполнились страданием, и по бледным щекам скатывались одинокие слезинки. На лбу появился свежий синяк; кожу покрывали недавние раны.

Его били везде, куда бы он ни пришел. Но Райдер все сносил.

Он сделал глубокий вдох и прошептал:

— Хармони... тебе нельзя здесь находиться.

— Белла, — поправила я.

— Белла, — тихо и почти благоговейно произнёс он. — Тебе необходимо уйти. Просто... оставь меня одного.

Я не собиралась никуда уходить.

— Ты любишь Мэй, — выпалила я.

У Райдера округлись глаза. Казалось, я его шокировала. Я и сама была в шоке. У меня накопилось так много вопросов, но это первое, о чём я неосознанно у него спросила. Тогда я поняла, как сильно это меня беспокоило. Какую невыносимую боль причиняла мне эта мысль.

— Нет, — ответил, наконец, Райдер.

— Ты лжешь, — упрекнула его я. — Мне уже всё рассказали. Всё, что ты сделал. Всё, что сделал твой брат... как ты боролся за то, чтобы завоевать любовь Мэй.

Уже и без того бледные щеки Райдера стали пепельными. Загремев удерживающими его цепями, он принял сидячее положение и посмотрел мне в лицо. Он уставился прямо мне в глаза.

У него поникли плечи.

— Я думал, что люблю ее. Когда мой дядя избрал меня, чтобы внедрить к этим людям, я чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Но я верил в наше дело. Белла... Я не подвергал сомнению нашу веру, я искренне верил во всё, чему меня учили, — он покачал головой и провел рукой по лицу. — Когда тут появилась умирающая и истекающая кровью Мэй, я быстро понял, кто она.

Райдер указал на надпись у меня на запястье.

Мои пальцы пробежали по татуировке, которую сделали мне, когда я была ещё ребенком.

— Я понял, что должен завоевать ее доверие, чтобы вернуть моему дяде. Ну, и она была единственной женщиной, с которой я вообще когда-либо разговаривал. Думаю… я хотел ее, потому что она была из Ордена. Я считал, что она просто во власти дьявола.

С его губ слетел самоуничижительный смешок.

— Охренеть, да? Я действительно решил, что обязан спасти ее душу. Я искренне верил, что влюблен в нее, что она предназначена для меня, и что я могу ее спасти. Когда я вознёсся до Пророка, это стало моей основной целью: вернуть ее. Чтобы она была рядом со мной. Я думал, что мне суждено это сделать. Что этого ждёт от меня Бог.

— Что же изменилось? — я неожиданно поймала себя на том, что задаю ему этот вопрос.

Пока я слушала его рассказ о том, как ему нужна была Мэй, у меня в груди зародилось мучительное чувство. Оно было просто невыносимым, но я ничего не могла с ним поделать.

Грудь Райдера то поднималась, то опадала, пока он пытался произнести то, что хотел сказать дальше. Когда он это сделал, то отвратительное чувство у меня в груди исчезло.

— Ты.

Я застыла, затаив дыхание.

— Ты это изменила. Ты изменила всё.

— Райдер..., — отрывисто прошептала я.

У меня дрогнули пальцы. Им хотелось дотянуться до его пальцев и ощутить их тепло. Почувствовать его успокаивающее прикосновение.

— Это правда. Всю свою жизнь я провел вдалеке от реального мира. Я оставался чистым и устремил все свои усилия на первую женщину, которая обратила на меня внимание... Но это была полная чушь. Моя потребность в Мэй оказалась такой же фальшивой, как и эта гребаная религия, которой мы посвятили всю свою жизнь.

Райдер отвернулся. Я не двигалась. Он снова посмотрел на меня, в его глазах читалось отвращение к себе.

— Белла... когда я вознесся до Пророка, я… Мне это понравилось.

— Мне нравилась власть. Я почувствовал, что все, чем я пожертвовал, было не просто так. У меня имелся свой путь, цель... потом все пошло наперекосяк. Я не знал, как вести за собой людей. Начал терять доверие старейшин. Вопреки моим ожиданиям, Бог не являл мне никаких откровений, — он подавился горьким смешком. — Потому что ничего такого и не было. Мой дядя все это выдумал. Он был умен. Он и его больные друзья обнаружили, что, маскируя свои извращения под завесой религии, они могут заманивать к себе людей. Сломленных, запутавшихся людей, ищущих смысл жизни. Беспомощных в своих поисках лучшей судьбы. Вместо этого он подверг их насилию и репрессиям.

— Ты не знал, — произнесла я. — Тебя воспитали с верой во всё это. Нас всех так воспитали.

— Я должен был догадаться, — серьёзно ответил он. — Белла, я пять лет прожил с Палачами. Я видел реальную жизнь, реальный мир. Я в этом жил. Но все это время я неустанно верил, что весь мир ошибается, а наша маленькая община права. Как же, бл*дь, это было наивно?

— Вовсе не наивно, Райдер. Та община была твоей семьей. Это всё, во что ты верил. Я знаю, не забыл? Я тоже это прошла.

Он долго смотрел на меня. Так долго, что я занервничала под его пристальным взглядом. Так долго, что отражавшиеся у него на лице горе и стыд сменились ледяным выражением.

— Я допустил, что это произошло, — отрешённо сказал он. — Все это.

Я тяжело сглотнула.

— Я позволил людям из Клана забрать Лилу. Они должны были похитить Мэй. Затем я умыл руки и отдал ее Иуде.

— Ты не знал, что сделает с ней Иуда и другие старейшины. Даже Лила считает, что ты пытался ее спасти.

— Вот тут ты ошибаешься.

Мне показалось, что вся кровь разом испарилась из моего тела. Я ошибаюсь насчет Райдера? Я испугалась, что вся его боль и ненависть к себе оказалась обычной уловкой. Но потом у него задрожали губы, и из глаза скатилась слеза... и я поняла, что он именно такой, каким я его всегда считала.

— Думаю… думаю, в глубине души я всегда знал, что Иуда плохой... жестокий... с садистскими наклонностями…

— Райдер, — воскликнула я и рванулась к нему.

Он вытянул руку, жестом приказав мне остановиться. Свисающие с наручников цепи заскрежетали по полу.

— Думаю… я это знал. Но ничего не сделал, потому что, Белла... если бы я лишился Иуды, — из его горла вырвался вымученный звук, и лицо исказилось от нестерпимой боли. — Тогда… тогда у меня никого бы не осталось.

Я не смогла бы сдержать слез, даже если бы попыталась. На этот раз никакая вытянутая рука не смогла бы помешать мне приблизиться к моему мужу. И на этот раз Райдер не сопротивлялся, когда я опустилась рядом с ним на пол и обхватила руками его крепкое тело. Его голова упала мне на грудь, и он дал волю всей той боли, которую таил в своем сердце. Цепи впились мне в ноги. Меня это ничуть не волновало.