7. Дэйрэк.

На небе сияли Сиа и Ириама – Безумие и Ярость. Луны смешивали цвета в одно перламутровое сияние. Город будто оказался на дне светового колодца.

Я летела вперед, как верховой пожар, стремительно и бездумно, оставляя за спиной улицу за улицей. Полы пальто развивались, холод не сдавался в упрямых попытках остудить разгоряченное тело.

Я осознавала, но не чувствовала его прикосновений. Лишь изо рта вырывались белые облачка пара.

– Стойте, – крикнула я возчику несущегося мимо дилижанса.

– Эй, ты шалый!? Жить надоело? – прикрикнули на меня в ответ.

– Мне нужно в восточное предместье.

– Поищи-ка ты кого другого, пацан. Моё время вышло. Домой сворачиваю.

Я пристально поглядела ему в глаза:

– Немедля отвезешь.

Зрачки в его глазах сузились:

– Как прикажите, госпожа.

Город спал. Настороженно, тревожно. Марево от пожара размазалось багряной ядовитой кляксой по тёмному небу.

Дилижанс несся, поскрипывая на поворотах. Зачарованный мною возчик уверенной рукой правил лошадьми. Дома, площади, лавки, деревья, мостки, чуть припорошенные тонким слоем грязного снега, летели, как страницы, перелистываемые невидимой рукой.

За перелеском возвышался он, отец моих ночных кошмаров – пансион.

– Дальше я сама. Можешь быть свободен, – скупо роняли губы, разрывая магическую договоренность.

Дом ощерился чернотой окон. Обуглившийся столб, стоявший посреди двора, всё ещё какой–то ворожбой держался, хотя и грозил каждую секунду рассыпаться.

Пройдя через двор, я ступила в ледяное пространство дома.

Зал, лишившийся толпы бандитов, дешевых проституток и третьесортной выпивки алчно наблюдал за моим вторжением глазами-бутылками.

Миновав лестницу, узкий коридор второго этажа, сундук, на котором провела печальное детство, я остановилась на пороге в комнату мамы.

Тело убитого мужчины никто не удосужился убрать. Оно так и продолжало разлагаться на постели, успев превратиться в бесформенную, влажно–липкую груду. Несмотря на мороз, в воздухе держался смрадный туман разложения.

Я зря пришла. Прощаться не с чем. Прошлое умерло и значило не больше истлевающего на кровати трупа.

***

Мы все являемся продолжением чьей–то истории. Счастлив тот, у кого предыстория хорошая. Мне, увы, не посчастливилось.

Анаэйро, дочь кузнеца Риво, приехала в Бэртон–Рив из захолустной деревушки с юга Эдонии, из Белых Рос. Самая красивая, самая строптивая, самая сладкоголосая девчонка во всей деревни – её песня оборвалась встречей со смазливым рыжим колдуном.

Чаровиков простонародье ненавидит люто и по сей день. Дед, узнав о выборе любимой дочурки, наотрез отказался благословить её брак. Мне сдается, умным он был человеком, этот неведомый мне дед.

Мама, наверное, воображала, что попадет в сказку? Рыцарь сделает из неё фею и будет ей чудо-швабра и три коробочки счастья в придачу. Только сказка, как полагается, свадьбой и закончилась. Жилье у молодых не заладилось. Авантюристу-магу быстро приелась оседлая мирская жизнь, прискучило простодушное, горячее обожание молодой жены. Да ещё докучала непреходящая нужда.

Словом, свалил папаша, едва мама забеременела. Как в Бездну канул. Осталась Анаэйро, красавица-девица, дочь деревенского кузнеца, одна-одинешенька. Беременная, да в чужом краю.

Как-то мигом всеми позабылось, что приходился ей маг законным супругом. Ко мне намертво приклеилось клеймо незаконнорожденной, а мать величали не иначе, как маговской подстилкой.

Справедливости ради стоит заметить, что высотой нравов и щепетильной разборчивостью родительница не отличалась. Мужиками не брезговала. Меняла их как перчатки.

Так и жили мы в кварталах, населенных всяким сбродом пока все не закончилось ещё хуже, чем началось.

***

Звук шагов заставил поднять голову. В дверном проёме темнела фигура.

– Какая жалкая картина, – констатировал Миарон.

С неторопливой ленцой подойдя ко мне, он опустился рядом на колено.

Я ждала удара, но чудовище не торопилось карать.

– Расскажешь, кто приказал тебе устроить этот кровавый спектакль? – тихим голосом поинтересовался он.

Ответа от меня не дождался.

Когда Миарон заговорил снова, голос его зазвучал резче:

– Ты хоть понимаешь, что натворила?

Я продолжала хранить молчание.

Ладонь Миарона дотронулся до моей щеки, словно привлекая внимание. Голос его был таким же мягким, как и прикосновение:

– Зачем ты это сделала, девочка?

Когда я, наконец, ответила, мой голос звучал тихо, но твёрдо:

– Хочу тебя уничтожить.

Похоже оборотень искренне удивился моему ответу:

– Зачем?

– Я тебя ненавижу! – страстно ответила я.

– Даже как?

Его пальцы в задумчивости играли моими локонами:

– Ненавидишь?

Прищурившись, Чёрный Кот пристально разглядывал меня, словно видел впервые. Под его взглядом я чувствовала себя виноватой предательницей.

– И что прикажешь мне с тобой делать, а? – сокрушённо вздохнул он. – Как в твою голову только мысль пришла уничтожить элитный бордель? Так подставиться? Пора бы уж тебе выучить простой урок: делать можно только то, что я скажу. Ни меньше. Ни больше. Ясно?

– А если не выучу?

Мой голос был по-прежнему тих, но в нём зазвучал неприкрытый вызов.

– Если не ясно, что тогда?

Зрачки в глазах, в которые я глядела, вытянулись в подобие острых лезвий. Но голос Миарона звучал по-прежнему непринуждённо:

– Тогда я тебя сломаю, мой аленький цветочек. Мне этого хотелось бы меньше всего. Не заставляй меня так поступать.

– А если?..

– Не «если»!

Угроза в его голосе стала физический ощутимой.

– Воображаешь, будто сможешь мне противостоять?! С кем ты решила играть, дурёха? Сколько тебе лет?

Я с трудом подавила желанию хлюпнуть носом.

– Сколько? – настаивал Миарон на ответе.

– Четырнадцать.

– А мне – триста пятьдесят четыре. Это ровно в двадцать пять с половиной раз больше. Ты ещё даже не подумала, а я знаю, о чём будет твоя мысль, не говоря уже о твоих действиях. И сейчас в твоих интересах притвориться покорной, а не лезть на рожон.

– Не хочу я притворяться. И не буду! Ты, как полянка-обманка на болоте. Мерещится, вот наступишь – и будет твёрдо, надёжно, безопасно. А на самом деле проваливаешься, летишь вниз и зацепиться не за что! Мираж, Миарон, вот что ты такое. Трескучая пустота! Всё в тебе – сплошной обман! А я так хотела верить…

Обессиленная выплеском эмоций я сникла на полуслове, сдувшись будто проколотый иголкой шарик.

Я уже сожалела об этой вспышке. Жаль, иногда слова и слёзы льются помимо нашей воли.

– Пустота, говоришь? – растягивая слова, повторил Миарон.

Его смешок царапнул тишину.

– Трескучая?.. Как меня только не называли за мою грешную жизнь, но, чтобы – пустотой? Забавная ты, маленькая ведьма.

Вот значит, как? Что ж, тебе виднее. С твоим-то жизненным опытом.

Но придёт время и глядя на меня тебе будет не до смеха, Чёрный Кот. Клянусь.

Голос Миарона наконец-то зазвучал серьёзно, даже жестко:

– Ты понимаешь, куколка, что играешь со смертью, выкидывая такие коленца, как сегодня? Будь осторожней, радость моя. Будь очень осторожна.

***

Бодрящий морозец веселил. Мостовая скатертью ложилась под ноги, вызывая острое желание бежать, стуча каблучками.

Легко, без неприятных накладок, мы проникли в дом заказанного клиента. План был выверен до мелочей. Бояться нечего.

Магические светильники озаряли коридор голубым сумеречным светом. Пока мы крались в западное крыло дома, обоняние дразнил аромат сдобы (при такой-то моей любви к булочкам я когда-нибудь непременно стану толстой и красивой).

С вершины лестницы круглый бассейн, в котором возлежал импозантный мужчина преклонных лет, просматривался как на ладони. Наш смертник с видимым наслаждением принимал ванну. Небрежно удерживая в пальцах хрупкую ножку бокала, потягивал красное вино и полагал себя в безопасности.

Мне снова сделалось грустно. Но не выполнить приказ Миарона я не могла.

Кому захочется, чтобы с него прилюдно живьём содрали кожу, как это недавно случилось с одним из наших товарищей по несчастью, проколовшемуся на задании?

Устремив взгляд в сине-зелёную воду, я приказала ей нагреваться.

Сиреневый пар загустел. Рука жертвы соскользнула с края ванной. Хрусталь, жалобно застонал, разбившись.

Сердце мужчины остановилось прежде, чем в кипятке сварилось его тело.

На душе было поганей некуда.

***

– Замерзла? – беспокоился Дэйрэк.

Я дорого платила за тот легкомысленный флирт, что позволила себе в сожженном борделе. При каждом удобном случае напарник проявлял ненужную мне заботу.

– Есть хочешь?

Мы проходили мимо вывески над деревянным сараем, непонятно на каком основании означенным как «Ресторан».

– Может, зайдем?

Заказав запечённую в сыре с яйцами ветчину, горячий грог для Дэйрека и горячий шоколад – для меня, мы уютно расположились у очага, в уголке, который сочли укромным. Хозяин поначалу глядел на нас волком, но золотой, перекочевавший из рук Дэйрека в его заскорузлую ладонь заметно улучшил характер трактирщика.

В тепле щеки Дэйрека раскраснелись, он выглядел милым. Сладкий шоколад привёл меня в хорошее настроение. Вдруг пришла в голову шальная мысль, что напарник – это хорошо и полезно не только на задании.

– Дэйрек, скажи, тебе никогда не приходила в голову мысль сбежать отсюда?

– Сбежать?.. – ошарашенно повторил он.

Потом в задумчивости сощурил глаза:

– Зачем? А главное – куда? Думаешь, кто-нибудь где-нибудь будет ждать нас с распростёртыми объятиями?

– Хуже, чем здесь ведь всё равно не будет.

– А чем тебе плохо? Живёшь, как принцесса.

– Принцесса? – возмутилась я.

Хотя, кто его знает? Может быть, у них жизнь тоже не сахар?

– Это невозможно, – решительно заявил Дэйрек.

Для убедительности даже головой помотал.

Но меня это не убедило.

– Что невозможного? Просто однажды взять и не вернуться к нему. Всё! Или тебе так нравится, когда он тебя имеет, как щенка, на половичке, даже не удосужившись в кровать пустить?