Часть 4. Главы III - IV

III

Эльдихара, столица Афирилэнд, встретила дракона и его всадника пронизывающим ветром и моросящим дождём.

Холод Амареля ничуть не обеспокоил — его одежда была сшита из драконьей кожи, покрашенной в чёрный цвет, и сапоги сделаны из драконьей кожи. Зато от дождя пришлось закрываться капюшоном чёрного жреческого плаща.

— Нас ждёт королевский дворец, — Амарель взглянул на Сверна и заметил в его глазах странный блеск.

— Дворец, в котором жили потомки Райланда Неистового, — ненависть так и сквозила в голосе Сверна, словно он готовился выпустить на этот злосчастный дворец все потоки пламени. — Почему ты захотел приземлиться на улице, а не сразу у входа?

— Хочу посмотреть на город, — и Амарель пошёл вперёд, а Сверн двинулся следом.

Эльдихара представляла собой жалкое зрелище. Многие дома были разрушены или сожжены, на развалинах сидели бедняки и калеки. Из уцелевших домов выглядывали люди — и при виде дракона в ужасе прятались обратно.

— Так и должно быть, — хищно сказал Сверн. — Афирцы!..

Амарель молчал. Он не желал афирцам ничего дурного, и, пожалуй, в глубине души немного им сочувствовал. Но путь к довольству Кальфандры лежал через выполнение ханского приказа, и Амарель не имел права показывать слабость.

— Айе! — К ним подъехали бей-ялинцы на конях, вооружённые луками и стрелами. Опасливо покосились на дракона, склонили головы в меховых шапках:

— Хан Теркай ждёт.

В сопровождении отряда Амарель и Сверн добрались до королевского дворца, а дальше с ними должны были идти двое стражников. Пожалуй, будь Сверн чуть крупнее, он не сумел бы пролезть в двери.

— И это тебя огорчило бы, а? — Амарель чувствовал растущее напряжение и решил, что шутка, даже глупая, не помешает. — Не смог бы оставить свои следы там, где ходили потомки Райланда…

Сверн пихнул его лапой так, что Амарель едва с ног не слетел.

— Ты что творишь?! — сердито зашептал он, когда стражники с трудом подавили смех. — Погубишь мне репутацию…

— Ничего страшного, — оборвал его дракон, но тоже негромко, — всем давно пора знать, что это я тебя приручил, а не ты — меня.

Вот эта шутка, подумал Амарель, действительно глупая! Но вслух он ничего не сказал, тем более что они приближались к тронной зале.

Теркай встретил гостя угощением, музыкой и приветствиями. Трое пьяных беев развалились на цветных подушках вокруг трона — богато украшенного кресла с высокой спинкой. Сам Теркай был так огромен, что еле уместился на этом троне. Невероятно тучный человек — Амарель и вообразить не мог, какой конь выдержит Теркая и не упадёт под ним замертво.

Прислуживали беям запуганные, опускавшие глаза слуги. Несколько музыкантов старательно играли на арфах с таким видом, будто за неправильно взятую ноту им отрубят пальцы.

— Елмауз! — Теркай с ужасом заметил Сверна. Пухлые щёки хана затряслись, но Амарель успокоил его:

— Елмауз мне всецело послушен.

Беи мгновенно протрезвели и отползли за трон, как гигантские упитанные гусеницы. Двое слуг с грохотом уронили подносы, музыканты перестали играть, и наступила тишина.

— Что такое? — Придя в себя, Теркай изобразил недовольство их страхом. — Елмауз нам вреда не причинит! Поднесите ему подушек и… эээ…

— Сырого мяса, — ухмыляясь, подсказал Амарель. Он стоял посреди огромной залы, скрестив руки на груди, и рассматривал затейливые узоры на потолке.

— А тебе, доблестный покоритель елмауза, поднесут «божественного огня», — пообещал Теркай, приподнявшись на троне.

— Что за «божественный огонь»?

— О! Лучший напиток афирцев. Мы получили его от жрецов Четырёх Богов — и как он изготовляется, тайна! Надо будет развязать им языки.

Сверн подождал, пока слуги дрожащими руками приготовят ему ложе посреди залы. А затем плюхнулся на него, для забавы выпустив из ноздрей колечко дыма. Кто-то из музыкантов лишился чувств.

Амарель устроился рядом с драконом. И не отказал себе в соблазне почесать живот Сверна, где шкура была заметно мягче и светлее. Дракон едва не заворчал от удовольствия, требуя ещё, но мигом опомнился. Не мог же он вести себя, как домашняя зверушка, на виду у всех!

— Это за то, что ты меня пихнул, — вполголоса произнёс Амарель и рассмеялся.

Теркай поёрзал на троне.

— Что встали? — прикрикнул он на слуг и музыкантов. — Вы несите мясо и «божественный огонь», а вы — играйте, не то пальцы всем поотрубаю!

Слуги опрометью бросились выполнять приказ, а музыканты, как один, схватились за арфы, не забыв растормошить того, который лежал в обмороке.

— Воистину, прекрасен твой елмауз! — медовым голосом обратился Теркай к Амарелю. — Как ты сумел его поймать? Много ли сокровищ было в его пещере?

Беи понемногу оживились и выползли из-за трона.

— Это было совсем легко, — беззаботно откликнулся Амарель, чувствуя на себе взгляд Сверна. — Но сокровищ, надо сказать, я не нашёл…

Хвалёный «божественный огонь» обжёг Амарелю горло, и он закашлялся.

— Хорош, верно? — удовлетворённо осведомился Теркай.

Амарель отставил чашу и ответил так, что беи одобрительно закивали:

— Куумс лучше!

Тем временем, Теркай прекратил расспросы о Бей-Яле, здоровье брата и храмах Кальфандры, и вспомнил, наконец, зачем Амарель прилетел сюда.

— На севере бунтуют. Дань им велика показалась, — Теркай скривил мокрые губы — он только что отпил «божественного огня». — Мог бы вдесятеро обложить, да пожалел людишек! Зря.

— Мы со Сверном их успокоим, — Амарель погладил дракона по гребню на голове. Сверн пожирал сырое мясо, разрывая его когтями и зубами, а беи как заворожённые наблюдали за ним.

— Ходят ещё слухи, что наследница… дочь королевы Агрей… вот-вот вернётся и спасёт страну, — Теркай откинулся назад и снова поднёс чашу к губам.

Амарель не изменился в лице, не произнёс ни слова, но рука его сжалась в кулак с такой силой, что ногти едва не вонзились в ладонь.

Эсфи! Она… может вернуться и… Обрывки воспоминаний вихрем закрутились в голове у Амареля. Эсфи, доверчиво смотревшая на него своими голубыми глазами. Эсфи с её обиженно надутыми губами. И Мэриэн — то с поднятым мечом, то с рукой, протянутой к Амарелю. А как они сидели все трое у костра…

— …Если вернётся девчонка, так её надо будет взять в плен, — как сквозь туман, донеслись рассуждения Теркая. — И в Бей-Ял отправить. В цепях.

Амарель потёр лоб и обнаружил, что всё это время Сверн пристально на него смотрел.

— Уверен, это всего лишь слухи. А не слухи, так несдобровать этой принцессе-колдунье, — жёстко проговорил Амарель, и Теркай, утирая губы, протянул ему свою чашу:

— Выпей!

Это было знаком высочайшего благоволения. Меньше всего на свете Амарель хотел пить с этим боровом из одной чаши, но был вынужден изобразить почтение и приложиться к ней. А потом вернуть Теркаю. Тот, запрокинув голову, залил в горло остатки и похлопал себя по животу, прикрытому золочёным халатом.

— Хорооош!..

Амарель огляделся — музыканты вяло доигрывали какую-то мелодию, двое беев похрапывали, уткнувшись лицами в ковёр около собственных объедков. Слуги сновали туда и сюда, подбирая то кости, то пустые чаши.

— С вашего позволения, могучий Теркай, мы со Сверном отдохнём, — Амарель вежливо улыбнулся. — Перед тем, как наказать бунтовщиков, мы должны набраться сил!

— Согласен, согласен, — Теркай помахал чашей одному из слуг, тот подбежал, выслушал и устремился к двери.

— Он тебе покажет… комнату, — Теркай икнул. — А ты посидел бы лучше… музыку послушал…

Он пьянел буквально на глазах. Сверн поднялся с пола и стал протискиваться в двери.

— Охотно послушаю музыку, но в другой раз, — отвернувшись, Амарель заспешил к выходу, но тут же обернулся на грохот. Оказалось, что Теркай потерял равновесие и свалился с трона. Теперь он лежал на своём огромном животе, продолжая икать.

— С потолка что-то посыпалось, — хмыкнул Амарель и вышел. Он не понимал, как этого пьянчугу ещё не зарезали прямо на троне. Наверное, в пирушке не участвовал какой-то хитрый бей, с помощью которого Теркай и правил.

Слуга был в затруднении. Ему никто не говорил, что и чудовищу нужна комната, и Амарель остался недоволен.

— Оставь. В коридоре уместиться проще, — Сверн выразительно глянул на слугу, и тот попятился, лепеча:

— А… а… господину… что-нибудь нужно?

— Нет, — Амарелю не терпелось отослать его и остаться одному. Даже без испытующего взгляда Сверна. Зайдя в комнату, Амарель закрыл за собой дверь и, не потрудившись осмотреться, сразу упал на колени.

— Кальфандра, Великая, Несравненная! Помоги… избавь…

Он так надеялся, что ему не придётся столкнуться с Эсфи — ведь иначе Амарель будет вынужден убить её! Избранную, которая отказалась от своего предназначения и бросила учителя погибать. И неважно, что он ещё не стал её учителем, он должен был им стать, если б не проклятый обвал в горах.

Амарель думал, что в награду за усердие Кальфандра смилостивится над ним. И он не увидит Эсфи никогда в жизни. Ни её, ни Мэриэн. Он не хотел их видеть и знать, что ему суждено убить первую, а может, и вторую. Неужели для этого Несравненная привела его сюда?!

— А вдруг нет?

Амарель постарался успокоиться. Губы его всё ещё шептали бессвязные молитвы, но ум заработал. Если подавить бунты быстро и жестоко, не оставляя никого в живых, участь этих несчастных устрашит остальных афирцев. Они покорятся воле хана Эрекея и его брата. Будут выплачивать дань и помалкивать, и Эсферете, даже если она вернётся, будет некого возглавить. А стоит принцессе услышать, что сопротивление жестоко подавлено, она и думать забудет о том, чтобы стать причиной ещё многих смертей.

Амарель расхохотался, как безумный, и вскочил на ноги. Да! Он нашёл выход. И завтра… север запылает!

Но подумать легче, чем сделать. Ведь убивать придётся и невинных… Тут Амарель вспомнил, каким злым был голос Сверна, когда речь зашла о севере — ведь именно там могила драконьего племени. Сверн сможет жечь там, где у Амареля не поднимется рука.