Часть 2. Главы XI - XII

XI

Всю дорогу обратно Эсфи молчала, только с хрустом грызла сухари и запивала их водой. Мэриэн предложила сразу размочить пару сухарей в воде, но Эсфи отказалась. Вид у неё был такой грустный, что у Мэриэн сердце щемило от жалости.

Что, если по возвращении взять лекаря за шиворот и задать ему пару неудобных вопросов? Подозрения так и роились у Мэриэн в голове, но кто знает — вдруг она ошибалась. Столько всего пережито за эти дни, что любые подозрения могли оказаться лишь плодом воображения, а потом ещё стыдно будет, что обвинила почтенного старика в обмане!

Пожалуй, с ним лучше поговорить Тарджинье. Вряд ли они с Ирзой успели уйти — он теперь калека, и о нём надо заботиться. Бедная Тарджинья, её терзало чувство вины, как бы она не старалась казаться беспечной…

Чувство вины. Знакомо, не правда ли? В дороге Мэриэн вынула из мешка зубочистку, отрезала истрепавшийся краешек, сняла с него кору. Поводила веточкой по зубам и спрятала её обратно, привычно вспоминая Амареля, его мальчишескую улыбку и сияющий взгляд.

Когда-нибудь зубочистка закончится. Когда-нибудь и Мэриэн, наверное, забудет об Амареле. Но не сегодня.

…Они въехали обратно в город, когда ярко светило солнце. На ступенях четвёртого по счёту храма Ээре сидели нищие — кто-то пересчитывал мелочь, кто-то бормотал себе под нос. А один старик проводил всадниц недобрым взглядом, словно это они принесли ему несчастья. Мэриэн заставила Абеллу идти быстрее.

Дом лекаря в свете дня выглядел, как мирное пристанище для усталых путников. Мэриэн слезла с лошади и помогла спуститься Эсфи. Пока она торопливо дожёвывала сухарик, Мэриэн постучала в дом.

Открывать не торопились.

— Может, они спят? — глупо спросила Эсфи.

Спят! Посреди дня, когда солнце так и заливает город своими лучами! Мэриэн не ответила и постучала сильнее.

— Вышиби дверь! — крикнул кто-то — видать, уже начала собираться толпа зевак. Мэриэн охотно бы им всем поддала сапогом — чтобы не таращились и проваливали!

Снова стук. И снова тишина. Потеряв терпение, Мэриэн ударила по двери ногой, и та чуть не слетела с петель.

— Вот так! — одобрили зеваки.

Наконец, по ту сторону двери завозились, тяжело вздыхая — и как только она открылась, Мэриэн увидела лекаря. Сумрачного, с растрёпанными волосами и стоявшей дыбом седой бородёнкой.

— Тарджинья… где? — настороженно спросила Мэриэн.

— Там, — лекарь указал бородой куда-то вбок и хотел скрыться, но Мэриэн подалась вперёд и цепко ухватила его за руку.

— Там — это где?

— Её забрали, — лекарь заволновался, стал говорить много и сбивчиво по-гафарсийски, и Мэриэн пришлось жестами объяснять, что она не поняла. Тогда и Миэрко перешёл на жесты.

Глядя на его покрытый каплями пота лоб и растерянный вид, Мэриэн отказалась от своих подозрений. Ну, какой из него волшебник! Да ещё и столь коварный. Скорее всего, и вправду ученик, а про смерть учителя не знал. Мэриэн припомнила лежавшего в гробу человека: суровая, как профили древних королей на монетах, физиономия, лысый череп и длинная синяя мантия. А на груди, вероятно, амулет — серый камушек на цепочке. Хотя тело прекрасно сохранилось, волшебник совершенно точно был мёртв. И вряд ли это искусно сделанная иллюзия, как раньше приходило Мэриэн в голову.

— Ясно, — обронила она, когда лекарь прекратил неистово жестикулировать и шагнул внутрь дома. — А что с Ир…

Но дверь уже захлопнулась. Мэриэн постояла, раздумывая, и услышала жалобное:

— Тарджинью стражники увели, что ли? Она ведь… применила волшебство на виду у всех.

— Да, — Мэриэн помогла расстроенной Эсферете забраться обратно в седло. Абелла недовольно переступила с ноги на ногу.

— Потерпи, — пробормотала Мэриэн. — Глядишь, пристроят тебя на королевской конюшне.

Дворец короля Аранжи возвышался в самом центре Фаарне; службу у дверей несли стражники в небесно-синих плащах, а весь дворец был ослепителен, словно его сделали из мрамора, а не из кирпичей и камней, выкрашенных белой краской. Мэриэн невольно загляделась на дворцовые башенки, украшенные флагами — флаг Фаарне выглядел как золотое солнце на голубом фоне.

Глядя на это великолепие, Мэриэн пожалела, что не приодела Эсфи лучше, да и сама она, признаться, мало походила на герцогиню, пусть и в изгнании... Ох уж эти навязшие на зубах титулы, поклоны, любезности и ритуалы! Всё придётся вспоминать заново, подумала Мэриэн.

Стража, конечно, просто так не пустила бы во дворец стриженую воительницу и одетую в бедняцкое платье девчонку, так что Мэриэн пришлось объявить во всеуслышание, кто они такие. На афирском языке. К счастью, нашлись двое, которые его понимали и с ухмылками объяснили остальным, в чём дело.

Смеялись стражники долго. Хватались за животы, пока Мэриэн невозмутимо ждала, а Эсфи, казалось, вот-вот расплачется. Но едва смех затих, Мэриэн снова обратилась к страже:

— От Его Величества, короля Аранжи Первого, к нам приезжал с визитом глава Верховного совета, Его Мудрейшество Кереске. Он легко нас узнает, а потом решит вопрос о вашем наказании, — Мэриэн говорила сладким голосом, словно изнеженная придворная дама на балу, но глаза её угрожающе сощурились.

Те двое переглянулись, а затем всё-таки доложили начальнику стражи. Ещё немного, и изнывающая Эсфи, наконец, смогла подняться по ступеням дворца, держась за руку Мэриэн. Абеллу пришлось оставить на попечение стражи. И, разумеется, Мэриэн обезоружили, но обыскивать её и Эсфи не стали — что показалось странным. Единственное, что отметила Мэриэн: стражник, у которого был самый глупый вид, по очереди коснулся сначала её руки, затем Эсфи, и посмотрел обеим в глаза.

«Конечно, это не простой стражник».

Во дворце сразу потянуло прохладой – не то, что снаружи, где солнце уже к полудню хорошенько нагревало камни. Мэриэн ощутила облегчение, а тем временем стражники подвели её и Эсфи к своему начальнику. Его плащ оказался не просто синим, но с белой полосой снизу. И Мэриэн почудилось, что борода у этого человека отливала лазурью.

— Я отведу вас к Его Мудрейшеству, — сказал начальник стражи на неплохом афирском языке, — следуйте за мной.

Почтения он не выказывал, но хоть не смеялся.

На самом деле, всё было правильно. Конечно, здесь слышали о дворцовом перевороте в Афирилэнд, но вдруг Мэриэн и Эсфи оказались бы самозванками? История знала примеры, когда самозванцу, очень похожему на настоящего принца или герцога, удавалось обмануть многих людей. Так что Мэриэн спокойно шла по широким коридорам, ведя за собой Эсфи, и даже не думала оскорбляться.

Дверь кабинета, в котором, видимо, обычно заседал Верховный совет, была полуоткрыта, и, приближаясь к ней, Мэриэн едва не пустилась бегом. Потому что она услышала голос Тарджиньи! Звонкий, решительный, настойчивый.

— Я могу вас заверить, что это отличная идея. Представьте, что в Фаарне, наконец, будут чистые улицы! И чистые колодцы…

— Ваше Мудрейшество? — Начальник стражи заглянул в кабинет. — К вам гостьи.

Говорил он по-прежнему по-афирски, и это, похоже, не удивило советника. Забавно — при дворе короля Аранжи афирский язык входил в моду?

— Я занят, Роне, — судя по утомлённому голосу Кереске, Тарджинья успела ему надоесть, однако он хотел выслушать её до конца. – Кто эти гостьи?

— Утверждают, будто бы Её Высочество принцесса Эсферета и Её Светлость герцогиня Гранмайская…

— Что?! Впустите их! Немедленно!

Мэриэн прикрыла рот ладонью, сдерживая улыбку.

И тут Эсфи преобразилась. Она выпрямилась, как учила её мать, и походкой, подобающей наследнице престола, прошла в кабинет Верховного совета. Раздался восторженный возглас Тарджиньи, которой, судя по всему, было наплевать на дворцовый этикет. Мэриэн последовала за Эсфи и аккуратно притворила за собой дверь.

Кабинет оказался небольшим, и почти на всю длину его тянулся стол из гладкого коричневого дерева. По обеим сторонам были расставлены стулья, сделанные куда изящнее, нежели те, которые Мэриэн видела в доме лекаря Миэрко.

Сам Кереске не изменился с тех пор, как Мэриэн его видела — немолодой, невысокий мужчина с умным лицом и сединой в волосах, которая гармонировала с серебристыми узорами на чёрном кафтане.

— Ваше Высочество, — мгновенно узнав Эсфи, советник склонил голову в знак уважения к принцессе, пусть и беглянке. Надо же, а Мэриэн посчитала Кереске подслеповатым в тот день, когда Агрей принимала его у себя на балу!

Эсфи ответила тоненьким голоском:

— Ваше Мудрейшество, я счастлива снова вас приветствовать!

— И Ваша Светлость…

Мэриэн раскланялась с советником и глянула, наконец, на Тарджинью. Та выглядела живописно: платье её было испачкано, левый рукав порван, каштановые волосы взлохмачены, но глаза сияли.

— Как это тебя схватили, Тарджинья? — взволнованно спросила Эсфи.

— Там маг среди стражников затесался, а я себя беспечно повела, — Тарджинья скорчила гримасу, словно была не во дворце, а в придорожной таверне.

— Кхм… — кашлянул Кереске. — Вы знакомы…

— Я предлагала построить городскую канализацию и устроить для горожан купальни, — заявила Тарджинья, весело глядя то на Мэриэн, то на Эсфи. — Можно начертить схемы!

— Я бы попросил вас помолчать, уважаемая джинния… — строго произнёс Кереске.

Теперь Мэриэн не удержалась от улыбки — и Тарджинья, поймав её взгляд, улыбнулась в ответ.

XII

Он должен был умереть. Темнота ждала его, чтобы увлечь с собой на Поля Мёртвых. И там, стоя среди алых цветов, Амарель взглянул бы в глубокие, как омуты, очи Кальфандры. Чёрные, как оникс...

Амарель резко очнулся и сел на кровати. Чёрные глаза смотрели прямо на него, а затем в чертах девушки мелькнуло смущение. Она отпрянула, тряхнув косами, в которые были вплетены золотые колокольчики, и убежала. Амарель проводил её изумлённым взглядом.