— Если тебе что-нибудь понадобится, набери на телефоне семь. Марта поможет тебе. Я буду в своем кабинете. Как только обустроишься, можешь присоединиться ко мне.

Хадсон уходит, закрывая за собой дверь в мою комнату, и я погружаюсь в нереальность происходящего. В одно мгновение я увольняюсь с работы, в другое — меня вырывают из моего мира, преображают, как героиню из фильма «Красотка», и поселяют в роскошную спальню, которая в два раза больше моей квартирки.

Кружа по комнате, я прохожу мимо окна. Из него открывается вид на город, и кажется, будто ты находишься на вершине мира. Сейчас идет дождь. Мелкие капли стекают по кристально чистому стеклу. Две прикроватные тумбочки стоят по бокам огромной кровати, достойной оказаться в журнале «Метрополитэн Хоум», и я разбегаюсь и приземляюсь прямо посередине. (Примеч. Metropolitan Home — журнал по дизайну интерьера, который фокусируется на высококлассном современном дизайне и интерьерах). Постельное белье из мягкого кашемира и немного пахнет лавандовым кондиционером для белья.

Стук в дверь вырывает меня из этого волшебного момента, и я встаю с кровати.

— Да, входите, — выкрикиваю я.

Дверь распахивается, и я вижу водителя Хадсона, который держит мои сумки из магазина «Генри Бендель» в руках.

— Ваши вещи, мисс Коллинз, — говорит он.

Я отхожу в сторону, пропуская его. На мгновение я забыла о сегодняшнем походе по магазинам. Я никогда не была материалистом, да и не хочу им быть, но ничто не сравнится с личным стилистом, предлагающим вещи, сшитые по моей фигуре и цвет которых подходит к цвету моих волос и кожи. Если бы не Элл, я бы никогда не узнала, что фуксия — это мой цвет. И если бы не Мануэль из салона «Феккай», я бы никогда не подумала, что, укоротив на пару сантиметров длину волос, изменится мой взгляд на жизнь.

В этот ничем непримечательный понедельник скромная девушка из Среднего Запада стала королевой, и я не забуду этот день до конца жизни.

— Спасибо, Рокко, — говорю я, когда он возвращается с другой охапкой сумок, складывая их рядом с комодом.

Через несколько минут десятки бумажных пакетов оккупируют деревянный пол, и я тихонько напеваю себе под нос, когда раскладываю свои вещи в гардеробной и расставляю около дюжины обувных коробок на деревянные полки.

Закончив с этим, прохожу мимо комода и ловлю свое отражение в зеркале. Поначалу не сразу понимаю, что девушка, которая смотрит на меня... это я. Останавливаюсь, бросая на себя любопытный взгляд. Когда накручиваю локоны волос и заправляю их за ухо, мой взгляд падает на стертую красную помаду на губах. День подходит к концу и, когда я сниму с себя эту юбку-карандаш от «Диор», блузку от «Шанель» и смою остатки макияжа с лица, я снова превращусь в Золушку.

Но всё в порядке.

Не хочу, чтобы этот опыт меня изменил.

Я люблю себя, в отличие от большинства знакомых женщин моего возраста. Кроме того, когда вернусь в Небраску, чтобы родить ребенка, всем будет плевать на то, что одежда с какими-то ярлыками заполняет мой шкаф, или что у моих туфель красная подошва.

Повернувшись к выходу, я выключаю свет и иду прямо по коридору в кабинет Хадсона.

Он прав. Мы должны проводить время вместе и узнавать маленькие вредные привычки друг друга. Одно неверно сказанное слово, и его план может зайти в тупик, и тогда всё будет напрасно.

Прохожу мимо портретной галереи, которую никогда прежде не замечала. Раньше я прогуливалась по этим коридорам десятки раз, когда завозила вещи Хадсона после химчистки или получала посылки, когда Марта бегала по своим поручениям. Но никогда не представляла, что буду жить здесь. Лица, смотрящие на меня с фотографий, это, должно быть, его семья. Скоро они будут и моей семьей тоже — по крайней мере, на бумаге.

Странно.

Всё чувствуется совершенно по-новому, будто я впервые вижу это место: вид на город из окон его гостиной, глянцевую мраморную кухню, камин от пола до потолка, сделанную на заказ люстру в фойе. Каждый квадратный метр этой квартиры был сделан с определенными целями и намерениями, что неудивительно, учитывая внимательность Хадсона к деталям.

Добравшись до кабинета, я задерживаюсь в дверях и наблюдаю за тем, как он работает. Он не замечает меня. Слишком увлечен работой над эскизом — время от времени помещает карандаш между полных губ и проводит руками по волосам.

Я никогда не тратила время на то, чтобы наблюдать за его работой — по крайней мере, не так.

Он действительно сексуальный, когда уходит в себя, очень серьезный и немного задумчивый.

— Разве еще не придумали программу, которая делала бы это за тебя? — прерываю я его работу игривым вопросом.

Он бросает карандаш, которым рисовал, на стол.

— Мой компьютер в офисе. Кроме того, даже лучшая программа САПР не сможет заменить старый добрый ручной эскиз. (Примеч. САПР — система автоматизированного проектирования).

Хадсон поднимается, повернув свой рисунок ко мне. На нем изображено что-то наподобие дома, который бы идеально подошел для отдыха на пляже.

— Для чего это? — спрашиваю я. Раньше видела только, как он работал над коммерческими проектами.

— Кузен поручил мне спроектировать поместье в кейп-код стиле (Примеч. Кейп-код — традиционный тип североамериканского сельского (загородного) дома 17-20 веков. Характеризуется в первую очередь симметричностью фасада, деревянной наружной отделкой или деревянным каркасом, мансардными выступающими окнами), — объясняет он. — Что думаешь?

Приблизившись, я беру рисунок из его рук и тщательно изучаю.

— Не знаю, как это правильно называется, но мне нравятся линии крыши. И обшивка дома сайдинговой панелью в виде соломы. Это же так называется, верно? Нравится, что веранда окружает весь дом, поэтому всегда можно найти тенек, чтобы отдохнуть, независимо от того, где расположено солнце. Двойная входная дверь — отличная идея, и эти маленькие окна над гаражом. Дом уютный, но в то же время привлекает взгляды. Если я буду проезжать мимо него, уверена, что немного сброшу скорость и поглазею на него.

— Отлично. — Он забирает рисунок обратно. — Именно этого я и добивался.

Отложив рисунок в сторону, он снимает пиджак со спинки офисного кресла и накидывает на плечи.

— Куда ты? — спрашиваю я.

— На улицу. — Он приподнимает брови, поправляет рукава и выпрямляется во весь рост.

— Кажется, ты говорил, что нам нужно проводить время вместе?

— Я просто выпью пару бокалов, Мари. Я делаю это каждый вечер понедельника. В баре «Кипарис» на Хьюстон-стрит для меня зарезервирован столик.

— Мне плевать, даже если столик для тебя будет зарезервирован в Букингемском дворце у самой королевы Англии. Ты не пойдешь без меня. — Я пытаюсь подавить лукавую улыбку, позволяя своим словам пронзить его холодную манеру поведения. — Ты хочешь чего-то настоящего, Хадсон? Это по-настоящему. Теперь я твоя девушка. Невеста. Не важно. Ты не можешь идти в какой-то бар и оставлять меня дома одну. Это грубо. Люди, состоящие в отношениях, так не поступают.

Он ухмыляется, потирая подбородок.

— Полагаю, в этом есть смысл.

— Конечно, есть, — говорю я. — Ты не можешь вырвать меня из моего мира, нарядить, как куклу, и бросить на полку, пока не решишь поиграться. Если мы решили, что все будет по-настоящему, то именно так все и будет.

Хадсон взмахивает ладонью в воздухе.

— Мари, будь добра, не читай мне нотаций. Это неуместно.

— Неуместно то, что ты настаивал на моем незамедлительном переезде к тебе, потому что нам нужно провести как можно больше времени вместе, и как только я переехала, ты сбегаешь, чтобы выпивать в одиночестве.

— Довольно. Я понял. — Его челюсть сжата, взгляд стальной. — Прости. Трудно избавиться от старых привычек. Я еще не привык к своему новому социальному статусу и что теперь не одинок. Присоединишься ко мне?

— Нет, спасибо. — Я бы не смогла, даже если бы захотела. Вздернув подбородок, я продолжаю свою мысль: — Сегодня мы останемся дома. Как обыкновенная, скучная пара.

Выражение его лица меняется. Идея ему явно не по душе.

— Хадсон, у тебя когда-нибудь была девушка? Серьезные, продолжительные отношения? — спрашиваю я.

— Однажды, — отвечает он. — В колледже. Это было ужасно.

— Представляю себе, — смеюсь я.

— Итак, что же мы будем делать? — спрашивает он.

Вздохнув, я поднимаю взгляд в потолок и прихожу к выводу, что есть только один подходящий вариант.

— Тебе нужно научить меня, как жить в твоем мире, — предлагаю я, — а я научу тебя, как стать хорошим женихом.

Хадсон ухмыляется.

— Это понятно. Я имел в виду, что мы будем делать сейчас... этим вечером.

— О. — Мои щеки пылают. — Точно. Может, мы переоденемся в удобную одежду, устроимся на диване и посмотрим «Нетфликс»? (Примеч. Netflix — поставщик фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа).

Он смотрит прямо перед собой, не в силах скрыть отвращение на лице.

— Что-то не так? — спрашиваю я. — Разве ты никогда не ограждался от внешнего мира, чтобы устроить телемарафон?

— У меня нет времени для... «Нетфликс».

— Теперь есть. — Я беру его за руку и веду в гостиную. — Где твой телевизор?

— Не здесь.

— Забыла. Богатые люди не ставят телевизоры у всех на виду. — Я закатываю глаза, высвобождая свою руку. — Он в твоей спальне?

— Ага, у меня есть один в спальне, — говорит он. — Нужно проверить, смогу ли я найти пульт. Не знаю, куда Марта положила его...

— Ладно, иди и найди его. А я переоденусь из этой юбки во что-то домашнее, в чем смогу расслабиться. И тебе советую. Встретимся в твоей комнате через десять минут, а потом будем смотреть «Оранжевый — хит сезона». (Примеч. «Оранжевый — хит сезона» — американский комедийно-драматический телесериал о жизни в женской тюрьме, основанный на автобиографической книге американки Пайпер Керман).

— Оранжевый что?

— Это сериал. Тебе понравится. Поверь мне. — Я стараюсь сдержать смех. Но мысль о том, что Хадсон Резерфорд будет смотреть, как толпа заключенных женщин устраивают разборки друг с другом (и время от времени трахаются), меня чертовски веселит. Это совсем не в его стиле, но, черт возьми, этот сериал затягивает.