В понедельник вечером я сажусь на край кровати Мари, пока она готовится ко сну.

— Сегодня ты весь день интересовалась Алеком.

Она смотрит на мое отражение в зеркале и смеется.

— К чему ты ведешь?

— Казалось, будто ты восхищалась каждым его словом или действием. — Я откидываюсь назад, закинув руки за голову, и устремляю взгляд на окрашенные в ореховый цвет балки, контрастирующие со сводчатым потолком. — Он не так уж очарователен, поверь мне.

— Кажется, я слышу в твоем голосе нотки ревности.

Ага.

Весь день я чертовски ревновал ее, а мне это не свойственно.

— Я никогда не ревную, — говорю я. — Но сегодня… да… увидев, как ты увлечена Алеком… со мной что-то произошло.

Мари подходит к кровати, забирается на нее и ложится рядом со мной. Повернувшись на бок, она подпирает рукой подбородок и улыбается.

— Как мило, — говорит она. — Думаешь, я запала на Алека?

Она ищет мой взгляд, и я медлю.

— Запала? Как школьница?

— Мне кажется, ты так думаешь. — Мари кусает нижнюю губу.

— Что с того, что я так думаю?

Она закатывает глаза.

— Ну, конечно. Тебя это не должно волновать.

— Ты права. Не должно, — соглашаюсь я. — Но меня волнует.

— Тогда перестань об этом думать.

— Это не так просто. — Я отвожу взгляд и делаю глубокий вдох. — Мне нравится проводить с тобой время, Мари. Я думал, это будет похоже на работу, рутину. Но это не так. С тобой мне легко. У меня никогда ни с кем такого не было.

— Хадсон, прекрати. — Она хихикает, перекатываясь на спину и складывая руки на животе.

Мы лежим в тишине около минуты, уставившись в потолок и глубоко задумавшись.

— Это не по-настоящему, — говорит она мгновение спустя. — Возможно, время от времени это может казаться реальным, но только потому, что мы хорошие актеры. Легко поддаться чувству, но мы… просто не можем.

— Почему нет?

— Почему нет? — Она повторяет вопрос, будто он ее удивляет.

— Да, — говорю я. — Почему бы нам не поддаться ему? Если это кажется правильным, может быть, так оно и есть?

— Это неправильно. Хадсон, месяц назад я тебя на дух не выносила. Буквально всем сердцем ненавидела тебя, и однажды даже чуть было не плюнула в твой кофе. Тебе повезло, что Тиффин из отдела кадров вошла вовремя.

Я качаю головой, потирая глаза большим и указательным пальцем.

— Наверное, я это заслужил, — говорю я.

— Еще как. — Я чувствую, как она поворачивается в мою сторону. — Мне весело с тобой, Хадсон. Я даже не могла себе представить. Но мы не вместе, не в общепринятом смысле этого слова. Только на бумагах. И, чтобы ты знал, я не запала на Алека. Мне кажется, он хороший. Вот и все.

Я пытаюсь побороть довольную улыбку, которая завладевает моими губами, и тянусь к ней, притягивая к себе, пока она не усаживается на мои бедра.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, когда наши пальцы переплетаются. — Ты, и правда, не принимаешь отказов.

— Так ты говоришь, что не хочешь быть со мной? — спрашиваю я. — Если бы не было контракта, а в нашем распоряжении было бы всего несколько недель…

— Давай не будем играть в игру «а что, если».

— Да или нет, Мари. Просто ответь на чертов вопрос.

Она закатывает глаза, кусая нижнюю губу и глядя на потолок.

— Я не знаю.

— Знаешь. Просто не хочешь говорить.

— Мне кажется, мы забавляемся, притворяясь и не задумываясь о реальности, — говорит Мари.

— О чем ты?

— Я не вписываюсь в твой мир, и, вероятно, никогда не впишусь, — начинает она и переводит взгляд на меня. — И меня это устраивает. Просто я не думаю, что между нами есть что-то общее, кроме того, что нам нравится проводить время в обществе друг друга.

— Разве это не единственное, что имеет значение? — спрашиваю я.

Я опускаю руки на ее бедра и скольжу вниз по внешней стороне. Тонкий шелковый топ прикрывает ее обнаженную грудь, и хоть я стараюсь быть примерным джентльменом и не пялиться на заостренные бутоны, пронизывающие бледную ткань, я все же знаю, что они там, и руки покалывает при мысли о том, чтобы к ним прикоснуться.

— Ты пытаешься найти любой предлог, чтобы не позволить себе влюбиться в меня, Марибель, — говорю я низким голосом, пока пальцами легонько касаюсь ее нежной кожи на животе. — Уверен, я бы сам мог составить целый список оправданий, если бы захотел, но я не хочу этого делать. Все, что мне нужно, Мари, — это ты.

Она перестает улыбаться, но по-прежнему внимательно смотрит на меня.

— Я влюбляюсь в тебя, — признаюсь я, как будто это и так не ясно.

— Ты совершаешь большую ошибку, — шепчет она дрожащим голосом.

Сев, я притягиваю Мари ближе и завожу ее ноги себе за спину, прежде чем обхватить ладонями ее хорошенькое личико.

— Ты хочешь быть со мной? — спрашиваю я. — Вопреки логике и здравому смыслу?

Я слышу, как она сглатывает, и, прежде чем кивнуть, проводит языком по нижней губе.

— Да, — выдыхает Мари.

Мое сердце усиленно колотится в груди, когда я завладеваю ее губами, а руками тяну за край ее топа, бесцеремонно срывая его.

Снова падая на постель, она ложится мне на грудь, скользя руками вдоль моего живота, все ниже и ниже, пока не добирается до пульсирующего члена. Спустившись вниз по моему телу, она расстегивает молнию на шортах, высвобождая меня и исследуя своим ртом всю длину моего члена, сантиметр за сантиметром.

Языком она скользит по кончику, а затем принимается ласкать его по всей длине снова и снова.

Я не могу лежать неподвижно, поэтому приподнимаю бедра. Все мое тело будто оживает, пока Мари доставляет мне удовольствие.

— Я знал, что у тебя дерзкий ротик, Мари, но, черт возьми. — Я едва могу выговаривать слова, член становится тверже с каждой секундой.

Она останавливается, глядя на меня с опьяненной от желания улыбкой, прежде чем возвратиться к своей мучительной пытке.

Мари ласкает меня языком и подводит к краю раз за разом до тех пор, пока у меня не кончается терпение. Насытившись пыткой, я тянусь к ней и усаживаю ее на себя. Она хихикает, стягивая мою футболку через голову, прежде чем прижаться ко мне своим телом.

Ее обнаженная грудь согревает мою кожу, и легкий аромат гардении парит в морском воздухе вокруг нас.

Я стягиваю шорты с ее бедер, пока она сама не встает и не откидывает их. Когда Мари садится обратно, оседлав меня, ее влажная киска начинает скользить по моему члену.

— Сегодня ты весь день собираешься мучить меня, верно? — дразню я.

— Это меньшее, чем я могу тебе отплатить за все те месяцы, что ты мучил меня, — отвечает она, покачивая бедрами.

— Что тут сказать? Мне нравится быть главным.

— Думаешь, ты и сейчас главный? — Она смеется, прижимаясь еще сильнее.

Потянувшись к шортам, я достаю бумажник и извлекаю запасной презерватив.

— Ты трахнешь меня, — говорю я низким голосом. — Кончишь на моем члене, а я буду смотреть.

Передав ей презерватив, я закидываю руки за голову и позволяю ей взять инициативу на себя.

— Тебя заводит это, верно? — спрашивает Мари, натягивая резинку на мой член невероятно медленными движениями.

— Да, меня заводит, когда красивая женщина по имени Марибель трахает меня, — признаюсь я.

Она встает на колени, держа мой член в своей маленькой ручке.

— А что, если я не стану этого делать? Что, если я передумаю?

— Ты действительно об этом думаешь?

Губы Мари расплываются в игривой улыбке, но она не отвечает.

— Трахни меня, — прошу я. — Пока не передумала.

Я сжимаю ее бедра, направляя на мой член, и она опускается, обволакивая теплом своего возбуждения.

Эта женщина словно «Новокаин».

С ней я цепенею, но в хорошем смысле этого слова.

Ничто не имеет значения, когда я с ней… Прошлое, будущее, все отходит на второй план. За этой дверью целый мир, полный обязательств, страданий и разногласий, но здесь только мы вдвоем. Ни больше, ни меньше.

Мари снова опускается, на этот раз глубже, затем приподнимается на коленях, вырабатывая последовательный ритм. Ее глаза закрыты, а голова запрокинута назад, пока руками она массирует набухшую грудь. Она больше, чем я помню, но, возможно, это всего лишь освещение или мои уставшие глаза меня подводят. Как бы там ни было, мне чертовски это нравится.

Подавшись вперед, я наполняю ее до предела, наблюдая за тем, как из ее рта вырывается тихий стон, а глаза сжимаются крепче.

Я мог бы заниматься этим с ней всю ночь. Каждую ночь.

Может, стоит начать сразу после этой?

Думаю, так я и поступлю.