Тот дракон, за которым они гонялись, по имени Гхараа, был широко известен в кругах драконоборцев. Как известно, самой большой ценностью обладает самый сложный приз. Гхараа был очень сложным призом. И цена его далеко превосходила сотню человеческих жизней. До сего времени ни одна экспедиция против него не увенчалась успехом. Говорят, до него в тех же местах обитал другой злобный дракон, но его удалось умертвить, и по этому поводу был великий праздник. И вот на этом самом празднике Гхараа и сжёг удачливого победителя. Только его одного. Учитывая кровожадность и мощь этих монстров — удивительное событие, ведь там была целая толпа народу!

Пока наследники делили имущество покойного, Гхараа основательно готовился к жизни на новой территории. И к тому времени, как на него организовали очередную вылазку — подготовился великолепно. Самого дракона даже не увидели, но погибло чуть не половина смельчаков! Впоследствии Гхараа пытались добыть чуть ли не каждый год, и каждый раз — с тем же плачевным результатом. Но с каждым неудачным походом ценность приза росла. Уже и король объявил награду тому, кто достанет голову Гхараа, уже и окрестные лендлорды скинулись и добавили к этой награде свою, а результат оставался тот же. Его уже даже объявили «истинным драконом», говорят, древние драконы были не чета нынешним, могли они столько, что людям и в голову не могло прийти поднять на них оружие. Измельчали за сотни лет, потеряли всё, включая разум. А вот Гхараа из современных драконов выделялся.

Барон Рауфер имел в своей «коллекции» троих драконов. Первого он «добыл» ещё будучи двенадцати лет от роду. Разумеется, самому парнишке такой подвиг был не под силу, но он участвовал в отлове дракона Харгаманара, а все участники автоматически считались добытчиками. Вторым был старый и слабый Грыхмарк, который, похоже, уже заранее смирился со своей гибелью, поэтому из людей в тот раз не погиб никто. Третьим был безвестный молодой новичок, резвый и наглый. Он сам напал на владения Рауфера, сгорело много построек, но как раз тут отличился Эльфинор. Парнишка с неприятным лицом оказался невероятно талантливым стрелком! В этом с ним не мог состязаться никто! Рауфер его приютил и пригрел, и до сих пор возился с ним, как с собственным сыном, а в ту ночь лучник нашпиговал крылья дракона так, что тот рухнул на землю. А дальше — дело техники. Эта голова досталась барону Рауферу, ибо он лично отсёк её.

И вот собралась очередная экспедиция на Гхараа. Разумеется, Рауфер в ней участвовал. Разумеется, были жертвы. Разумеется, дракон и в этот раз уцелел. Необычным был итог битвы. Все прочие заканчивались тем, что рыцари утаскивали раненных и мёртвых (из тех, которых можно было утащить) и готовились к новому нападению. А тут Гхараа… сбежал! Хлоп, хлоп, хлоп — только его и видели!

И вот тут перед рыцарями встала сложная проблема. С одной стороны — победа! Часть территории освобождена от дракона, окрестные земли в безопасности (условно, на свободные территории запросто мог прилететь дракон с той стороны кряжа), а вот что получили сами охотники?

Ничего. Даже морального удовлетворения.

Так что барон Рауфер теперь искал крылатую тварь уже не столько ради огромной денежной суммы, которую за неё объявили, сколько из принципа. Ну, куда это годится? Даже воевать не стал, сразу дёру!

Деркач лежал и обдумывал рассказ Марты. Которая и сама «имела голову», то есть, участвовала в успешном походе на дракона. А вроде и не скажешь: дама, обходительная, вежливая… Решительная только. А так — обычная женщина. Ну, вот что им дома не сидится, а? Деркач опять вспомнил Дусю и тихо скрипнул зубами. Да, одна досиделась… Эх, жизнь… Господи, всемогущий и всевидящий, что ж ты делаешь, а? Неужто не видишь несправедливости творящейся? Спаси и защити, господи, взываю к тебе! Иже есть ты на небесах, да святится имя Твоё, да пребудет воля Твоя, но не моя…

Привычные слова дали и привычный покой. С тем и уснул Иван Деркач, новый охотник на драконов.

 

 

 

Рубертштад не поражал воображение. Ни размерами, ни архитектурой. За исключением древнего центра, эльфийского наследия, остальное было натыкано грубо и по-человечески. И заплутать в нём мог только такой дремучий пеон, как Деркач. Однако, четыре рынка, три — на юге города, и один — на востоке, выделяли город из себе подобных. Можно было считать Руберштадт крупным торговым центром. Три южных рынка были специализированы: сельхозпродукция, скотный и кузнечный. На кузнечном рынке продавались изделия не только кузнецов, всякие мастеровые выставлялись там, включая ювелиров. Восточный когда-то был невольничьим рынком, сейчас же там официально продавали камни. Строительный камень, отделочная плитка, черепица, материалы и инструменты, а заодно — рабочие на все виды работ. Так что невольничий (а ныне — строительный) рынок так и оставался рынком труда. Барон Рауфер не стеснялся использовать рабский труд, поэтому периодически заглядывал на рынок, подбирая себе наёмников. Походив по рядам и посмотрев на обилие строительных материалов, Деркач только вздохнул. Будь у него каменный дом… Но что теперь сожалеть? Нету ни дома, ничего. Он ходил за бароном и смотрел, как тот разговаривает с «нужными людьми». К сожалению, достаточно нужных не попадалось. Рауфера в городе хорошо знали, некоторые сразу говорили «Нет, ничего не появилось», или «А сходи к рябому Кузьме, может, у него кто есть?». Но и у рябого Кузьмы не находилось достойных кандидатов на службу. Потратив на рынок всё утро, заглянули в трактир. В принципе, любое заведение в городе можно было именовать «трактиром» - все улицы были началом или концом каких-то торговых путей. Барон заказал еду на всех, но шорнику такое расточительство пока что были в диковинку. Нет, не сказать, чтобы Рауфер прямо таки уставлял стол яствами, да только крестьянину сверх тарелки с похлёбкой — уже пиршество. Быстро управившись со своей порцией, Деркач выпрямился и отложил ложку. Рауфер предложил не стесняться и кушать, но шорник отказался, ибо правда наелся. Так что, пока барон и его спутники доедали, Деркач вышел на улицу. И был поражён необычной процессией. Причём, судя по реакции прохожих, эта диковинка здесь была обыденностью: люди недовольно кривились и расступались, пропуская четвёрку крупных лис. Рослые животные, идущие на задних лапах, были одеты в халаты, головы их были повязаны белыми тряпками. Присмотревшись, Деркач сообразил, что это не просто тряпки, а какой-то сложный головной убор, потому что у всех четверых они были повязаны одинаково. Лисы эти были только чуть меньше среднего человека, со спины глянешь — и не различишь. А спереди — красные морды с чёрными носиками, так необычно! Но необычнее всего был груз, который тащила четвёрка. Это были носилки с крышей, на которых сидела точно такая же лиса. Только без всякой одежды. Острые уши торчали вверх, а морда, вот ей-ей, скучающая морда! - оглядывала город с таким независимым видом, будто это какой-то лорд приехал в грязное и затюханное селенье и теперь с невыразимой скукой размышляет «А куда это я попал?». Носильщики поставили свою ношу на землю и размяли уставшие спины. Взгляд лисы упал на Деркача, и тот машинальным жестом стащил шапку с головы. Четверо носильщиков тут же посмотрели на человека. А у этого важного вельможи на носилках в глазах зажглось что-то нехорошее.

- Шапку надень! - вдруг сказала лиса.

- Что? - не понял Деркач. Тут вообще неожиданно услышать из пасти зверя слова человечьи, а чтобы оно ещё и к нему обратилось?

- Шапку надень, говорю! - прикрикнула лиса.

Деркач судорожно натянул шапку на голову, не очень понимая, что случилось. В глазах лиса промелькнуло сытое удовлетворение. А Деркач стоял дурак дураком, боясь уже сделать лишний шаг, чтобы не нарваться на гнев этой зверюги. Сзади хлопнула дверь — это вышли Рауфер и Эльфинор. Деркач оглянулся: у барона было такое лицо, как будто он раскусил какую-то гадость. Неспешно, демонстративно барон снял шляпу, потом — перчатки. Лиса дёрнула хвостом, оглядела барона, потом — своих носильщиков. Сморщила мордочку и отвернулась. Барон ухмыльнулся и велел:

- Пошли.

До самого вечера они были заняты: требовалось уложить в телегах купленное и присланное, договориться о поставке того, чего не хватало. И Деркач участвовал в этом всём, не всегда понимая, что делает, но чувствуя, что властная рука барона уверенно совершает нечто грандиозное. И он к этому причастен! Кроме того, барон велел проверить всю кожаную амуницию, как людей, так и лошадей. В том числе — громадный арбалет. Само по себе устройство не содержало никаких кож, но к нему полагался чехол для защиты от солнца и дождя. И он пока ещё был цел, но уже местами сильно потёрт. Так что Деркач испросил у барона денег и отправился на рынок — за материалами и инструментами. Но под вечер большинство торговцев уже разошлись, так что пришлось поискать. Бродя по закоулкам рынка, Деркач завернул в какой-то проём меж двух торговых лавочек и оказался в неожиданно большом дворике. А снаружи и не скажешь, что здесь такое пространство. И в этом дворике неожиданно обнаружилась троица самого разбойного вида. Морды у них были косые да нелюдские. Это даже если не считать ножей у всех в руках.

- Эй! Вы что творите-то, нехристи? Прекратите, слышите?

Двое оборванцев с косыми глазами обернулись на голос. Третий и так стоял прижавшись спиной к стене.

- Что вы тут устроили, ироды? Вам тут что, боилово? Идите себе с богом!

Все с изумлением уставились на доброхота.

- Тебе что, голову напекло? - прошипел один из них. С жутким акцентом, но разборчиво.

- Это тебе напекло! - не отступился Деркач. - Спрячь ножик да иди себе с Богом.