Не ожидая ответа, чудовище сделало пируэт и исчезло так внезапно, что Сансута еще не успела опомниться от изумления.

Убедившись, что она одна, девушка торопливо развязала пакет. Ее восхищенный взгляд упал на пару красивых ушных колец и на прикрепленный к ним листок бумаги. Хотя она и была индианкой, дочь вождя умела читать. В последнем свете дня она прочитала то, что было написано на бумаге. А там было только два слова: «От Уоррена».

Глава XI. СОВЕТ

Появление Олуски в доме советов послужило сигналом, все повернулись к нему.

Медленно, с достоинством вождь прошел от двери к месту, которое предназначалось для него в дальнем конце зала.

Подойдя к этому месту, Олуски повернулся, с почтением, молча, поклонился собравшимся воинам и сел.

Закурили, стали передавать друг другу бутылки с медом и водой.

Олуски закурил трубку и какое-то время задумчиво смотрел на клубы дыма.

Несколько минут царила тишина, последовавшая за появлением вождя. Наконец молодой воин, сидевший напротив вождя, встал и заговорил:

– Пусть вождь скажет своим братьям, зачем созвал их и что делает его таким задумчивым и молчаливым. Мы выслушаем его и примем решение, пусть Олуски говорит!

После этой короткой речи молодой человек снова сел, а окружающие одобрительно загомонили.

После такой просьбы Олуски встал и сказал следующее:

– Многим присутствующим здесь воинам известно, что много лет назад мои старшие братья направили меня к бледнолицым, в Джорджию, решить один старый спор относительно земель, проданных им нашим народом, из-за которого злые люди обоих народов пролили много крови. Олуски отправился с этим поручением, пришел в большой город, где стоит дом советов бледнолицых, говорил там правду и заключил с ними новый договор. Так я сделал, и наши люди были довольны!

Хор одобрительных голосов последовал за словами старого вождя.

– Нужно помнить, что среди бледнолицых я нашел несколько новых друзей и заключив справедливые договоры, которые давали нашему народу все необходимое в обмен на земли, которые нам не были нужны.

Снова одобрительные возгласы.

– Одному бледнолицему я оказался должен больше, чем другим. Он оказал мне большую услугу, когда я в ней нуждался, и я пообещал отплатить ему. Индейский вождь никогда не нарушает свое слово.

Я отдал этому человеку часть земель, переданных мне нашими отцами. Это земли, на которых теперь стоит поселок белых. Бледнолицый, о котором я говорю, это Элайас Роди.

На этот раз собравшиеся воины молчали. В ответ на упоминание имени Роди Олуски увидел только вопросительные взгляды.

Старый вождь продолжал:

– Сегодня Элайас Роди пришел и говорил со мной. Он сказал, что пришел час, когда я могу оказать ему большую услугу и снова доказать, что благодарен за его помощь. Я попросил его сказать, в чем дело. Он сказал. Я выслушал. Он сказал, что основанная им колония процветает, но он хочет еще одного и именно это просит у меня. Дважды уже он говорил со мной об этом. И на этот раз потребовал окончательного ответа. Он потребовал больше, чем я могу дать. Я так ему и сказал. Поэтому я и созвал вас на совет. Сейчас я изложу вам его желание. Вам решать.

Олуски замолчал, давая возможность всем желающим выступить.

Никто не хотел говорить. Все переглядывались, словно пытались прочесть мысли друг друга.

Вождь продолжал:

– Белый человек хочет купить холм, на котором стоит сейчас наш поселок.

Хор гневных, протестующих возгласов встретил эти слова.

– Выслушайте меня, – продолжал Олуски, – а потом решайте. Белый вождь предложил мне сто ружей, двести квадратных одеял макино [4], пять бочонков пороха, пятнадцать тюков ткани и сто оружейных поясов, а кроме того – бусы, ножи и другие мелкие вещи. За это он хочет получить в свое владение этот холм, включая все пространство, занятое нашим поселком, и полосу земли от холма до залива. Я не сказал вам о своем мнении, чтобы не навязывать вам решение. Предоставляю его вам, братья. Каким бы оно ни было, Олуски согласится с ним. Я сказал.

Олуски замолчал и сел.

Молодой воин, который заговорил первым, снова встал и обратился к вождю:

– Почему Олуски просит решать нас? Земля принадлежит ему – не нам.

Вождь ответил на этот вопрос, не вставая. Голос его звучал печально и глухо, как будто говорил он вынужденно.

– Я попросил вас, сыновья мои, – сказал он, – по важным причинам. Хотя земля моя, но кладбище наших предков, которое на ней расположено, принадлежит не только племени, но и детям других племен.

Собравшиеся молчали. Такая тишина предшествует буре. И вдруг все одновременно громко и протестующе заговорили, и если бы Элайас Роди видел эти сверкающие глаза и гневные жесты, если бы слышал яростные обвинения, которыми было встречено его предложение, вряд ли он рискнул бы повторить его.

Посреди этой дикой сумятицы Олуски сидел, опустив голову, и на сердце у него было тяжело.

Но шум продолжался недолго. Это было лишь проявлением общих чувств, ждавших только голоса, который бы их выразил.

И голос нашелся. Это был голос все того же молодого воина. Теперь, когда желание воинов было известно, он, как и любой другой, мог бы его выразить.

– Избранные племени решили, – сказал он в наступившей абсолютной тишине. – Я провозглашаю их ответ.

– Говори, – произнес Олуски, подняв голову.

– Они отвергают взятку белого вождя, предложенную за кости наших предков. Они просят меня спросить Олуски, что он ответит бледнолицему.

Старый вождь торопливо встал, его фигура и глаза словно увеличились, расширились.

Гордо осмотрев собравшихся, он чистым, звонким голосом воскликнул:

– Ответ Олуски написан здесь! – При этих словах он прижал руку к груди. – Когда белый вождь захочет его услышать, я скажу – НЕТ!

Одобрительными криками встретили воины эту патриотическую речь. С радостными восклицаниями окружили они вождя.

Престарелый патриарх почувствовал, как с новой силой кровь заструилась в его жилах. Он снова стал молод!

Через некоторое время возбуждение спало, и воины, выйдя из дома советов, разошлись по своим вигвамам.

Олуски вышел последним.

Когда он вышел на порог, ожививший его внутренний огонь словно неожиданно погас, вождь согнулся и шаги его стали усталыми.

Глядя вниз с холма, он увидел поселок белых, освещенные окна мерцали в темноте.

Одно окно, ярче других, привлекло его внимание.

Это был дом Элайаса Роди.

– Я боюсь, – слабым голосом сказал старый вождь, – мой дар окажется смертоносным и для него, и для меня. Когда в сердце входит честолюбие, в нем не остается места для чести и справедливости. Наши люди не знали этого человека в прошлом и судят о нем только по настоящему. Я был щедр – Великий Дух знает это, – но я должен быть и справедлив. И если на совете люди дали волю своему гневу, мне не в чем винить себя. Я только исполнял свой долг. Да отвратится сердце белого вождя от алчности, которая заполняет его. Великий Дух, услышь мою молитву!

Естественным жестом престарелый индеец поднял руки в обращении к той силе, которая знает мысли и белых, и краснокожих…