Глава 14

Адам

Школьный хор танцует на сцене и поёт от всего сердца, но я не обращаю на них внимания. Мой взгляд скользнул по толпе туда, где Элма сидела рядом с Зейном. Он небрежно обнимает её за плечи, как будто она принадлежит ему. Я бы разозлился, если бы не был в курсе. Они лучшие друзья. И по правде говоря, они оба ведут себя намного лучше теперь, когда нашли опору друг в друге. Зейн любит пофлиртовать и немного обидчив, но он безобиден.

Она моя.

Мы все это знаем.

Даже Зейн.

Моя девочка, как и я, очевидно, тоже не смогла держать рот на замке. Тренер Лонг и Зейн — единственные люди, которые знают, что я трахаю самую красивую женщину в этом зале. Когда я, наконец, отрываю взгляд от её пухлых губ, то вижу, что Эверетт ухмыляется мне. Если бы в мою сторону не пялились почти три сотни подростков, я бы всыпал этому ублюдку. Некоторые дети устраивают переполох в задних рядах, и я пригвождаю их всех взглядом, который говорит: «Завязывайте с этим дерьмом, или будете соскребать жвачку с парт до конца учебного года». Они все быстро выпрямляются, потому что я не церемонюсь, раздавая наказания.

Хор раскланивается в тот момент, когда песня заканчивается, и собирается уступить сцену оркестру, когда я слышу шёпот по всей толпе. Повсюду дети хихикают и тычут пальцем в сторону сцены у стены. Я прослеживаю за их взглядами до Блейка Холлиса, парня, который проводит в моём офисе больше времени, чем моя чёртова подружка.

Как только я вижу, что он достаёт из кармана зажигалку, я поднимаюсь со своего места. Эверетт видит всё это одновременно со мной и уже движется к нему. Блейк наклоняется к мусорному ведру и что-то поджигает. Я ожидаю огонь.

Бах! Бах! Бах! Бах!

Комната вращается. Меня подстрелили.

Блейк. Блейк. Блейк.

— Бонилла!

Бах! Бах! Бах! Бах!

Бежим, бежим, бежим.

Я сейчас умру.

Прямо здесь.

В свои чёртовы девятнадцать лет.

— Реннер!

Раскат выстрелов вокруг меня становится приглушённым и затихает. Я умираю. Это произошло. Блядь. Я ещё не готов, чёрт возьми.

— Реннер!

Бах! Бах! Бах! Бах!

Меня подстрелили. Я свернулся калачиком, отчаянно пытаясь защитить свои органы. Я не хочу умирать. Я не могу умереть. Я слишком молод. Я хочу жить — хочу грёбанную жену. Не этого. Не грязную могилу.

О Боже!

— Адам!

Крик, знакомый и женский, раздаётся сквозь ужасающий туман, и я слепо тянусь к нему. К ней. Нежная, сладкая, моя. Я хватаю её и притягиваю к себе.

Все её тело содрогается, когда она обнимает меня.

— Ш-ш-ш, — шепчет она сквозь слёзы. — Я здесь. Всё в порядке. Ничто не причиняет тебе боль. Слышишь? — Элма поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз. Её лицо покраснело от слёз, а нижняя губа дико дрожит. Она такая красивая.

— В меня стреляли… — но ничего не болит. Я растерян и дезориентирован. Какого хрена тут произошло?

— Нет, — воркует она, обхватив меня ногами за талию. — Этот тупой мудак устроил фейерверк. Мне очень жаль. Я не знала, что он собирается делать.

Я моргаю, прогоняя оцепенение. Всё это не имеет значения. Только не хаос вокруг меня. Только не Блейк, которого отчислят, как только я встану с этого пола. Ничего. Только она. Я провожу ладонями по её щекам и притягиваю Элму к себе. Сначала она напряжена, но в тот момент, когда наши губы встречаются, она целует меня, как будто у неё есть сила исцелить мой разум. И я ей верю. Если кто и может прогнать эти кошмары, так это она.

— Ладно, Ромео, — ворчит Эверетт. — Этого вполне достаточно.

Элма быстро целует меня и встаёт. Именно тогда я оцениваю своё окружение. Зрительный зал пуст, если не считать четырёх человек. Я растянулся на полу, и у меня чертовски болит голова.

— Шериф Макмахон уже едет, — отрывисто сообщает мне мисс Боуден.

Я ловлю взгляд Матео и клянусь, что он борется между тем, чтобы утешить меня, и тем, чтобы снести мою голову с плеч. Вот тогда-то до меня доходит. Я только что поцеловал Элму в присутствии мисс Боуден, тренера Лонга и её отца.

Блядь.

— Я могу объяснить, — начинаю я, но Матео резко качает головой.

Элма сглатывает и борется со слезами.

Вот и всё.

Мы знали, что существует шанс, что люди узнают об этом. Я просто не ожидал, что всё будет именно так. Таким унизительным способом.

Матео подходит ко мне и протягивает руку. Я неохотно принимаю её и позволяю ему помочь мне подняться на ноги.

— Как твоя голова? — спрашивает он, пристально глядя на меня. — Ты довольно сильно ударился, когда упал.

Я потираю затылок, где образуется шишка, и отмахиваюсь от его беспокойства.

— Я в полном порядке. — Наши глаза встречаются, и мне не нужно ничего ему говорить. Он тоже был там. В Афганистане. Эти фейерверки напомнили мне о выстрелах, и я потерял контроль над собой.

— Блейк? — спрашиваю я, и мой голос срывается на крик.

— Хокинс держит его у себя, пока не приедет шериф, — отвечает мне Эверетт.

— Хорошо, — бурчу я. — Отведи меня к этому маленькому засранцу.

На обратном пути к хижине мне очень одиноко. Во-первых, Элмы нет в моём пикапе. Каждый день в течение почти трёх месяцев мы вместе ездили в школу и обратно. А теперь я один. Матео захотел отвезти её домой. Но я знаю правду. Он хотел поговорить с ней без моего влияния. Моя грудь болит от осознания того, что он, вероятно, набросится на неё. Я как в тумане захожу внутрь и переодеваюсь в спортивные штаны и футболку. Я как раз обуваюсь, когда слышу хруст гравия.

Тревога впивается в меня когтями, и я бросаюсь к двери, чтобы подождать их на крыльце. Ранее никто не упоминал о нашем с Элмой поцелуе. Я видел отвращение на лице мисс Боуден, но она не выдала меня. Тренер Лонг посылал мне ухмылку то тут, то там, но он тоже не проболтался. А Матео? Он не произнёс ни слова.

Пока.

Я знаю, что это случится.

К счастью, он любит свою дочь и является достаточно хорошим другом, чтобы не смущать меня перед моими коллегами или не ставить мою работу под угрозу, надрав мне задницу за то, что я прикасаюсь к его дочери.

Как только его машина останавливается, Элма выскакивает из машины и бежит ко мне. Моя грудь сжимается в ответ. Зная, что он всё равно надерёт мне задницу, я позволяю ей броситься в мои объятия и не отталкиваю её. Её ноги обвиваются вокруг моей талии, и она всхлипывает, уткнувшись мне в шею. Я крепко обнимаю её и целую в волосы.

— Тсс-с, малыш, — произношу я. — Всё нормально.

— Всё н…не нормально! — она плачет, дрожа всем телом.

Матео поднимается по ступенькам крыльца и бросает на меня огненный взгляд. Его челюсти сжимаются, и я понимаю, что он вот-вот набросится на меня.

— Карэлма, — огрызается он. — Иди в дом. Нам с Адамом нужно поговорить.

— Нет! — она кричит на него. — Ты сделаешь ему больно!

Он вздрагивает от её тона, но быстро ожесточается.

— Не заставляй меня оттаскивать тебя от него и тащить обратно к машине.

Я рычу и бросаю на него ядовитый взгляд, который говорит: чёрт возьми, только попробуй.

Его глаза слегка расширяются от шока.

— Детка, — бормочу я. — Я разберусь с этим. Просто иди в дом.

Она качает головой и всхлипывает:

— Нет.

— Посмотри на меня, — строго говорю я ей.

Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, слёзы катятся по её лицу. Чёрт, она такая красивая.

— Я люблю тебя, — шепчу я. — Очень сильно. Я никому и ничему не позволю встать между нами.

Её карие глаза, кажется, светлеют, и она небрежно целует меня в губы.

— Я тоже тебя люблю.

Как только я помогаю ей встать на ноги, она отпускает меня. Я ожидаю, что она войдёт внутрь, но она топает к своему отцу и толкает его.

— Только тронь его, и я клянусь Богом, что никогда больше не буду с тобой разговаривать.

Его брови сходятся на переносице, и он выглядит явно уязвлённым.

— Милая…

— А чего ты ожидал? — кипит она. — Ты считаешь меня шлюхой. К твоему сведению, я была девственницей.

— Была? — он задыхается.

Она фыркает и кладёт руки на бёдра.

— Я вовсе не шлюха. Мне было грустно. Я просто нуждалась в своём отце, но моему отцу нужно было уехать. Я всё поняла. Ты просто тонул в горе. Но, папочка, и я тоже, — у неё вырвалось рыдание. — Ты отослал меня испуганную и одинокую.

— О, ангел, — говорит он хриплым от волнения голосом.

— Но Адам исцелил моё разбитое сердце. Он помог мне научиться любить себя, наставлял меня в моём будущем и убеждал присоединиться к внеклассным занятиям. Адам хотел, чтобы я завела настоящих друзей — не таких, которые рассказывают отцу своей лучшей подруги, что она переспала с семью парнями. Он просто хотел, чтобы я была счастлива. Папа, я не была счастлива, пока не приехала сюда. А теперь… — она оглядывается через плечо и улыбается мне. — Я счастлива. И любима тоже.

— Он воспользовался тобой, — пробует Матео, но даже в его голосе нет убеждённости. Он знает меня лучше, чем кто-либо другой. Я бы никогда не стал играть с женским сердцем. Особенно сердцем дочери моего друга. С самого первого дня она была для меня всем. Может быть, сначала я и боролся с этим, но, к счастью, любовь — это сила, с которой приходится считаться.

— Я люблю её и никогда не причиню ей вреда, — говорю я ему резким и суровым голосом. — Я сделаю больно любому, кто попытается. Элма красивая, умная и чертовски талантливая. Перед ней открыт весь мир, и я хочу показать ей этот мир. Я хочу, чтобы она была счастлива.

Его плечи сутулятся.

— Я потерял свою единственную дочь.

Она отрицательно качает головой.

— Папа, я здесь. Я всегда была рядом с тобой.

Он бросает взгляд в мою сторону.

— Не разбивай ей сердце.

Я подхожу к ней и прижимаю её к своей груди. Зарывшись носом в её волосы, я бормочу слова для неё, но он их слышит.

— Я никогда не разобью ей сердце. Она моя навеки.

— Хорошо, — смиренно ворчит он. — Но если ты когда-нибудь это сделаешь, я заберу твою жизнь точно так же, как спас её давным-давно.

Угроза услышана, но для меня она ничего не значит, потому что я знаю, что никогда не нарушу своего обещания.

Я ждал этого всю свою жизнь.

— Просыпайся, — мурлычет нежный голос.

Я пытаюсь натянуть подушку на голову, но Элма хихикает и отдёргивает её от меня.