Уголок его рта приподнялся, отчего на щеке появилась одна ямочка.

— Боишься, что понравится?

— Нет, — огрызнулась я, а в это время по мне пронеслась дрожь.

— Лгунья.

Я зло посмотрела на него и, отвернулась, направившись к выходу.

— Трусишка.

Я остановилась и закрыла глаза, стиснув зубы от удовольствия, вызванного всего одним словом. Если я сейчас уйду, он подумает, что всё дело в том, что я не могу вынести такой близости с ним. Это было правдой, но я не хотела, чтобы он об этом знал.

— Ладно, — я снова развернулась к нему. — Один танец и точка.

— Мне только один и нужен, — пробормотал он, взяв меня за руку, и повёл на танцпол.

Его касание излучало жар, и моё тело ожило ещё до того, как он остановился и притянул меня к себе. У меня перехватило дыхание, и поверх музыки я услышала собственное сердцебиение, когда он обнял меня за талию.

Я положила руки ему на плечи и почувствовала, как мускулы заиграли под рубашкой, когда мы стали двигаться в такт медленной чувственной мелодии. Не в силах встретиться с ним взглядом, я посмотрела поверх его плеча и постаралась не думать о том, как его бёдра задевали мои бёдра, или как его дыхание щекотало мою шею. Когда он скользнул рукой ниже и задержал её чуть выше моей задницы, каждое нервное окончание в моём теле возбудилось, и я подавила вздох.

— Дыши, Бет, — Крис губами коснулся моего уха, послав изысканную дрожь по мне. — Хотя я не против сделать тебе искусственное дыхание, если потребуется.

Я фыркнула и, отстранившись, посмотрела на него. И это было большой ошибкой. В его глазах пылал жар, а его полные губы были изогнуты в сердцещипательной улыбке, от которой у меня вновь перехватило дыхание. У меня никогда не было иммунитета к его улыбке, но в сочетании с его близостью и магией суккуба, пульсирующей вокруг нас, стало невозможно думать о чём-либо другом, кроме как попробовать его губы на вкус.

— Так значит, ты давно знаешь Адель? — спросила я в попытке отвлечь саму себя.

Рот Криса изогнулся ещё больше, словно он прочитал мои мысли.

— Около двадцати лет. Она один из наших самых надёжных информаторов.

— Она красивая.

— Все суккубы красивые.

Без какого-либо предупреждения, он нагнул меня. Когда мы вновь выпрямились, наши лица оказались буквально в паре миллиметров друг от друга.

Рот наполнился слюной, и я сглотнула. О, Боже. Если танец в ближайшее время не закончится, я его поцелую. Или хуже того, запрыгну на него.

Нет, нет, нет. Я не могу сдаться. Именно этого он и хочет.

— Со времени приезда в Лос-Анджелес ты много времени проводишь с Сарой и Джордан, — обыденно сказал он, словно понятия не имел о мучившем меня смятении.

— Да, они мне очень нравятся, — умудрилась я произнести, и тут же возненавидела то с каким придыханием это прозвучало.

— Я рад это слышать. Подруг лучше и не пожелать.

Я улыбнулась.

— У меня ещё есть Мейсон.

Мускула на его челюсти задёргалась, и я почувствовала, как его пальцы согнулись на моей талии. Когда он заговорил, его голос был сиплым.

— Как давно вы дружите?

— С самого начала нашей подготовки, примерно шесть лет. У меня есть друзья в Лонгстоне, но Мейсон всегда был ближе мне.

— Насколько ближе?

Собственничество в его голосе должно было бы разозлить меня, но от этого внутри меня всё затрепетало ещё более дико.

Я открыто встретила его пристальный взгляд.

— Он мой лучший друг. Как-то мы пробовали встречаться, но решили, что нам лучше остаться друзьями.

— Хорошо.

Он притянул меня ближе, и я грудью прижалась к его твёрдой груди. Он лбом коснулся моего лба, пока мы кружили под гипнотическую мелодию, и я чувствовала его дыхание, смешивающееся с мои дыханием. Если я чуть ближе опущу лицо, наши губы встретятся.

Музыка сменилась, вырвав меня из чар, которые сплел вокруг меня Крис. Я отступила, и он замешкался на некоторое время, и только потом отпустил меня. Мои колени немного дрожали, и я была уверена, что к моему лицу прилил красноречивый румянец. Я постаралась как можно дальше дистанцироваться от него.

— Спасибо за танец, — сказала я, и удивилась, что мой голос прозвучал нормальным.

Он удовлетворённо улыбнулся мне.

— Всегда пожалуйста. Нам стоит это повторить.

Выражение его лица было дерзким, но стоявшая в глазах нежность заглушила резкий ответ прямо на кончике моего языка.

— Готова уходить? — спросил он.

Я кивнула и снова направилась к двери. Я резко дёрнулась, удивившись, когда Крис взял меня за руку. Я попыталась вырвать руку, но он не позволил этого. Покорно выдохнув, я покинула клуб, взявшись с ним за руки. Я уступила ему в этом, но на этом всё.

КРИС

Я шумно выдохнул и отложил гаечный ключ, который уже минимум минут пять держал в руках, уставившись в никуда. И так было весь день. Мне пришлось покинуть дом, чтобы избавиться от понимающей ухмылки Николаса.

Я не мог перестать думать о нашем с Бет танце прошлой ночью. И все мои мысли граничили с одержимостью. Даже сейчас во мне вспыхивал жар от воспоминания о том, как держал её и чувствовал, как её сопротивление ко мне медленно разрушалось. Сначала она сдерживалась, но я ощутил, как она расслабилась рядом со мной спустя несколько минут, и я заметил, что она часто смотрела на мои губы. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не сократить то мизерное расстояние между нами и наконец-то вкусить её губы.

Я снова раздражённо вздохнул и начал собирать свой инструмент, раз уж бесполезно было пытаться работать со своим байком сейчас. Нормально ли было для связанного мужчины терять какую-либо способность концентрироваться на чём-либо другом, кроме своей пары? Теперь я испытывал иной уровень уважения к Николасу, который умудрился сдерживать себя несколько месяцев. Месяцев. Боже, я рехнусь, если мне придётся ждать так долго.

Когда я вытирал руки тряпкой, зазвонил телефон. Обрадовавшись передышке, я взял телефон и улыбнулся, увидев на экране номер мамы. Я не разговаривал с родителями со времени отъезда из Германии, уже как несколько недель. Я хотел им позвонить и рассказать о Бет, но я сдерживал себя, поскольку не знал на каком этапе были наши отношения.

После прошлой ночи я без сомнений знал, что Бет была влюблена в меня, также как я был влюблён в неё. И дело было не только в связи. У нас была история, и мы ценили друг друга. Мне просто надо напоминать ей об этом.

— Уже соскучилась? — подшутил я, ответив на звонок.

— Ты же знаешь, я всегда по тебе скучаю, — ненавязчиво пожурила она меня. — Как дела в Лос-Анджелесе?

— Ты слышала о Лилин?

— Вчера вечером Тристан сообщил мне. Нечасто увидишь активного Лилина в Америке. Все только об этом и говорят.

Из-за Бет и всей этой ситуации, я был слишком занят последние несколько дней, чтобы обращать внимание на всё остальное. Я мог понять почему всех интересовал Лилин, и я готов был поспорить, что многие воины хотели быть назначенными на эту работу. Я с радостью уступил бы им место, если бы это гарантировало отъезд Бет. Но она ни за что не уедет добровольно, а я не мог отказаться от своих обязанностей, только если её жизни не будет угрожать непосредственная опасность.

— Мы с твоим папой сказали Тристану что поедем домой, если мы там понадобимся, — сказала мама.

— Будем надеяться, до этого не дойдёт.

— Уверена, что так и будет, раз уж эта работа лежит на вас с Николасом, — ответила она со сквозившей гордостью в голосе.

Я вышел на улицу и сел в шезлонг у бассейна.

— Я собирался позвонить тебе с папой и кое о чём поговорить. Он рядом?

— Он на несколько дней уехал. У тебя всё в порядке?

— Всё нормально, — быстро сказал я, чтобы успокоить. — Вообще-то у меня замечательные новости.

— Ты планируешь переехать в Германию? Это меня очень осчастливит.

— Нет, но очередной визит может статься как раз к месту.

Она рассмеялась.

— Ты специально разговариваешь загадками? Рассказывай мне свои новости.

— Я связан с парой, — я широко улыбнулся, пожалев, что не мог видеть её лица в этот момент.

Некоторое время на линии висела тишина, а потом она воскликнула:

— Связан? С кем? Когда?

— Это случилось на прошлой неделе.

— На прошлой неделе? Кристиан Кент, ты говоришь мне, что связан узами уже целую неделю и говоришь мне об этом только сейчас?

Я потёр подбородок.

— Неделя это не так долго, мам, и это ошарашило меня. Я пытаюсь осознать это.

— Связь может довести до такого, — произнесла она более мягко. — А я её знаю? Но самое важное, ты счастлив?

— Ты знаешь её, и она идеальна для меня. Мне надо лишь убедить её в этом.

— Она не хочет этого?

Я снова улыбнулся от неверия в голосе матери.

— У неё есть сомнения, не без причины. Мы через многое прошли, и я обидел её. Она не простила меня за это.

— Я не помню, чтобы ты связывался с женщиной-Мохири, ни разу со времён твоей юности.

— Я связывался, но не в романтическом плане. Но когда-то я был очень близок с этой девушкой, за исключением последних нескольких лет, — я глубоко вздохнул. — Это Бет.

От маминого вздоха потрясения у меня загудело в ухе.

— Бет? Наша маленькая Бет?

Я вспомнил ощущения, когда Бет была в моих руках прошлой ночью, и улыбнулся сам себе.

— Она больше не маленькая. Ей сейчас двадцать, и она воин.

— О, Боже, — пробормотала мама. — Кто бы мог подумать, что маленькая девочка, которая повсюду за тобой следовала, в один прекрасный день станет твоей парой?

Она умолкла, но прежде чем я успел заговорить, она продолжила:

— Что ты имел в виду, что когда-то вы были близки? Ты любишь Бет, ты никогда не причинил бы ей боли.

— Умышленно никогда.

Я провёл рукой по волосам и рассказал ей всё, что произошло между мной и Бет четыре года назад. Вина и стыд снова нахлынули на меня, когда я рассказал, как покинул Лонгстон и не видел, не разговаривал с Бет, пока не приехал в Лос-Анджелес несколько недель назад.

— Ты хочешь сказать, что уехал и разорвал все контакты с ней только потому, что испугался чувств, которые к ней испытывал? — спросила мама укоризненным тоном, с которым я слишком хорошо был знаком в детстве. — Кристиан, как ты мог? Эта девочка любила тебя, а ты отказался от неё.